Разыскивается живым или мертвым (СИ) - Борчанинов Геннадий
В седельных сумках обнаружилась всякая необходимая мелочёвка вроде кофейника, котелка, спичек, угощения для лошади. А в седельной кобуре на чёрном жеребце покоился карабин Спенсера под патрон.56−50, с рычажным затвором, чем-то неуловимо напоминающий легендарный Винчестер 1873. Довольно старая игрушка, но тоже недешёвая. Патронов разве что нашлось не так много, всего горсточка.
Что беспокоило сильнее всего, так это то, что у меня теперь имелась груда разного оружия под разные калибры, и к каждой пушке нужны были свои патроны. Я предпочёл бы иметь всего две-три пушки, но под один патрон, чтобы в суматохе не рыться по карманам и сумкам в поисках подходящего. Надеюсь, с мистером Томпсоном удастся договориться и обменять ненужное оружие на то, которое я хотел.
Мне бы два «Миротворца», Винчестер 1873 и какой-нибудь обрез под 12 калибр, и я был бы просто счастлив, но увы. Располагаем тем, что имеем.
А самих мексиканцев пришлось отвезти к мистеру Бигелоу, местному гробовщику, желчному старикашке, который с порога встретил меня недобрым взглядом и хмурой гримасой. В его мастерской пахло свежими досками и чем-то затхлым, повсюду стояли гробы, ожидая новых клиентов.
— Для вас есть работа, мистер Бигелоу, — сказал я.
— В этих местах всегда работы хватает, — проворчал он. — Кого вы там привезли?
— Слышали сегодня стрельбу? — спросил я.
— Я туговат на одно ухо, — сказал Бигелоу.
— Трое пришлых мексиканцев устроили в салуне пальбу, — сказал я чуть громче. — В итоге три трупа.
— Славно, — проворчал старик.
— Похороните их. Ларсен выпишет вам чек, — сказал я.
— Не знал, что Ларсен умеет писать, — сказал Бигелоу. — Чек пусть оставит себе. Я работаю только за доллары. Не устраивает — хороните сами.
— Сколько? — вздохнул я.
— По десятке за труп, — оживился гробовщик. — Это за могилу, гроб и подготовку тела к погребению.
У меня столько не было. Придётся либо продавать вещи мексиканцев, либо искать деньги где-то ещё. Выбью из Ларсена, у него должно быть хоть сколько-нибудь на текущие расходы. Оставлять тела без погребения было нельзя, на здешней жаре они быстро начнут вонять. Везти их в Эль-Пасо бессмысленно, Хименеса теперь не узнать, а за двух других без него не дадут ни цента. Они шли как бы довеском к Хименесу. По акции, жёлтый ценник.
— Здесь десятка, задаток, — я сунул руку в карман и протянул ему мятую купюру. — Остальное потом, после погребения.
Шмалять из волыны в людей вдруг оказалось не очень-то выгодно. Живыми эти мексы принесли бы мне гораздо больше денег. Пожалуй, впредь надо стараться брать негодяев без крови. Либо стрелять по ногам, как терминатор Т-800.
— Годится, — сказал Бигелоу. — Сгружайте на заднем дворе.
После гробовщика я отправился в магазин к Томпсону. Разумеется, я привёл себя в порядок перед тем, как вообще отправляться в город, но соперничать с Томпсоном в ухоженности явно не мог. Я застал его во время завивки усов тонкими щипцами.
Разумеется, я деликатно подождал, пока он закончит, слоняясь между шкафов и стеллажей, а он, в свою очередь, постарался сделать всё побыстрее. Свои ботинки, начищенные и сверкающие, я обнаружил среди остальной обуви, на почётном месте.
— Вы быстро вернулись, мистер Шульц, — произнёс Томпсон. — И, я погляжу, с обновками!
— Да, мистер Томпсон, устроился помощником шерифа, и на меня внезапно свалилась работёнка, — усмехнулся я. — Теперь не знаю, куда девать трофеи.
— Думаю, мы найдём, куда их пристроить, — улыбнулся Томпсон.
— Смит-вессон, под русский патрон, — я выложил на прилавок трофейный револьвер.
Себе я решил пока оставить драгунский кольт, исключительно из-за унификации. Калибр был тот же, что и у моего армейского кольта. Смит-вессон, разумеется, был гораздо новее, чем престарелый драгун, однако я решил сделать выбор в пользу кольтов. Здесь они встречаются гораздо чаще, чем смит-вессоны.
— Двенадцать долларов, вместе с кобурой, — предложил Томпсон.
— Да он же почти новый! — воскликнул я, понимая, что такой револьвер обязан стоить дороже.
— Именно поэтому двенадцать, — тактично улыбнулся владелец магазина.
— Ладно, пусть так, — проворчал я. — Дерринджер.
Рядом с револьвером появился карманный маленький пистолетик. Однозарядный, фактически оружие последнего шанса.
— Пятёрка, — сказал Томпсон.
— Да у вас тут на витрине такой же стоит десятку! — воскликнул я. — Даже более потрёпанный!
— Зато в нём я уверен, а в этом — нет, — возразил Томпсон.
На этот раз желание торговаться и спорить почти пропало, я видел, что убедить его не получится. Но зато патроны к ним посчитали отдельно, а ножи Чико удалось впарить по четыре доллара каждый. Итого двадцать пять.
Я думал продать ещё и ненужные сёдла со сбруей, но потом решил, что на конюшне мне за них заплатят больше, так что избавился только от лишнего оружия и разного рода мелочёвки.
А после этого отправился к конюшням Голдуэлла, которые находились прямо здесь, в черте города. Что бы там ни говорил помощник Ларсен.
Я задумывал продать лошадей и сбрую, но пока не решил, кого продать, а кого оставить. Серую в яблоках продам точно, хоть и заплатят за неё сущие копейки, а вот насчёт двух других я метался в сомнениях.
С одной стороны, гнедая кобыла была послушной и смирной, в самый раз для новичка вроде меня. С другой стороны, чёрный жеребец словно бы бросал мне вызов всякий раз, когда смотрел на меня своими большими хитрыми глазами. Да, он меня наверняка сбросит. И в первый раз, когда я залезу в седло. И во второй, и в десятый. Но если он признает меня своим новым хозяином, то он сможет стать для меня лучшим другом и надёжным боевым товарищем.
Да и разница между ними была видна невооружённым взглядом, даже такому «эксперту», как я. Жеребец явно был породистым, сильным, с широкой грудью и мощными ногами, а гнедая, по всей видимости, происходила из одичавших и измельчавших мустангов.
В конюшнях меня заметили издалека, один из работников кликнул хозяина, и меня вышел встречать лично сам Голдуэлл. Весь в чёрном, осунувшийся, с мешками под глазами. Он оказался довольно пожилым человеком, едва ли не вдвое старше меня.
— Мистер Шульц, — хрипло произнёс он. — Вы нынче герой дня.
Я приподнял краешек шляпы.
— Я ждал, когда вы ко мне зайдёте, — признался Голдуэлл. — Ох, что же это я… Забыл представиться, старый пень. Джеймс Франклин Голдуэлл.
— Джек Шульц, — представился я в ответ. — Я к вам по делу…
— А как же, а как же… У меня тоже к вам есть дело. Видите ли… Мой сын… — голос старика словно бы надломился, лицо на мгновение исказилось в странной гримасе. — Мой сын, Джесси… Я слышал вашу историю про Мартинеса, у вас к нему свои счёты, да? У меня свои… Так вот, кхм… Джесси…
Я понял всё без слов, сбивчивый рассказ старика-конезаводчика был ни к чему. Его сын служил помощником шерифа. Мартинес застрелил его во время налёта. Конец истории.
— Мне очень жаль, мистер Голдуэлл, — произнёс я.
— Жаль? Да, вам жаль… А во мне кипит ярость! — вдруг выпалил старик. — Будь я хоть на десять лет моложе, собрал бы парней с округи и отправился бы по следу, чтобы повесить этого мерзавца на ближайшем дубке!
— Именно это я и намеревался сделать в самое ближайшее время, — сказал я.
— На это я и надеялся, сынок, — проскрипел Голдуэлл. — Пойдём внутрь. Печёт сегодня, как в аду.
Время уже близилось к вечеру, весь день я провёл в заботах и хлопотах. Удивительно длинный день. Но заходящее красное солнце жарило точно так же, как и в полдень, разве что порывы южного ветра могли принести немного свежести от Рио-Гранде, отделяющей Техас от Мексики.
Мы с Голдуэллом вошли внутрь конюшен, в тенёк и прохладу, пахнущую сеном и конским потом. Его работник взял у меня поводья, завёл всех лошадей вслед за нами, прямо к корыту со свежей водой, и все три лошади начали жадно пить. Прямо как я с похмелья.
— Задумали лошадей продать, мистер Шульц? — произнёс Голдуэлл, глядя на моих трофейных коней, склонивших головы к воде.
