Дионисов. За власть и богатство! IV - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Княжна, мы все испугались. Думали, что вы нас покинули.
— Да бросьте, — она осторожно положила тупая и поднялась.
Он пискнул, увидел меня — и юркнул в виноградники. Знает, что я ругаться буду, что ворует драгоценные виноградины. Принялась прохаживаться между виноградных лоз, поглаживая листья.
— Вы испугались? Думали, я сбежала от вас? — спросила и игриво посмотрела через плечо. — Конечно, меня тяготит темница… Мало привычных людей. И ваши слуги не пускают меня в ваши подземелья, где, наверняка, есть алкоголь. Я словно зверь в клетке.
При упоминании клетки, кажется, вздрогнули и я, и она. Она продолжила идти, а затем внезапно развернулась. В глазах сверкнул безумный огонёк.
— Получается, это и есть ваш тайный виноградник? Очень интересные ягоды, будто светятся изнутри. И удобно. Здесь достаточно близко к поместью, здесь безопасно…
Шаль скользнула с плеч. Затем пальцы пробежали по пуговкам блузки…
— Марьяна, остановитесь, — попросил я.
— Возьмите меня, Александр, — холодным, даже немного пугающим голосом попросила она. — Возьмите меня прямо здесь, среди виноградников, под луной.
Я подошёл ближе, она обвила мою шею тонкими руками, а я принялся застёгивать пуговицы на блузке обратно.
— Марьяна, виноградник на этом поле должен быть чист от мира плотских утех. Благословение богини Дан. Если оно будет нарушено — к чертям полетит весь процесс.
Слабый аргумент, по правде сказать. Напрямую ничего такого жрицы не говорили, речь шла только о девственницах, топчущих виноград.
— Тогда мы можем вернуться в поместье, — зашептала она. — Там, конечно, много ушей, но моя спальня выглядит безопасной — в плане звукоизоляции. Я могу быть громкой…
Её руки перехватили мои ладони, направили в соответствующем направлении, а губы ужалили поцелуем Да уж, в тактильном плане девушки княжеской крови тоже оказались восхитительны. Как и в плане вкуса…
Я ответил на поцелуй, но после сказал чуть более твёрдо:
— Нет.
— Что⁈ Вы отказываете княжне? — Марьяна вздёрнула нос. — Почему? Я не кажусь вам привлекательной? Ни за что не поверю. Ага! Вы боитесь папеньку! Вы трус!..
На последней фразе я не выдержал и рассмеялся. Да и сама княжна осеклась, понимая, какую глупость сморозила.
— Разумеется, кажетесь. И я не боюсь князя, Марьяна. При прочих равных — я бы овладел вами даже на глазах его сиятельства Кирилла Кирилловича. Но у меня есть принципы. Вы — дама в беде, и вы — моя гость. Я в ответе за вас. И вы только что сказали, что чувствуете себя пленницей в клетке. По совокупности причин я не имею ни малейшего основания заняться с вами любовью. Иначе я перестану уважать себя.
Про себя я добавил ещё одну причину — уж что-то и так чересчур много девушек в моей жизни. Мне бы сначала с теми двумя, что уехали в Варш разобраться…
— Всё ясно, — фыркнула Марьяна, поднимая упавшую шаль. — Вы влюблены в кого-то, Александр. И этот кто-то — не я. Домашние уже поговаривали о какой-то рыжей профурсетке. Отвезите меня в поместье, мне холодно.
Когда мы садились на «Харлея» и княжна обняла меня со спины, я всё-таки добавил.
— Я понимаю, что вас скучно, но у вас уникальная возможность освоить что-то новое. Попрактиковаться в алхимии. У вас же есть ранг?
— Я абитур, — кивнула она. — Никогда не хотела стать выше.
— В таком случае — освойте какую-либо гражданскую профессию. Вообще не связанную с алхимией и дворянством. Просто задумайтесь, что будет, если дворянство падёт?
— Как это — падёт? Как в Британии в семнадцатом веке? Да бросьте, такого и быть не может.
Я мог бы рассказать много интересного о истории революций в моей прошлой жизни, но сдержался.
— Поверьте, если братия Сухого Закона случайно поднимет бунт безродного и неспособного пролетариата против дворян — мало не покажется никому. Включая Болотниковых. Поэтому…
— Пожалуй, буду упражняться в пении под фортепиано. Отличное занятие, когда страдаешь от неразделённых чувств! — сообщила Марьяна— Я тут обнаружила на третьем этаже, под башней, старый рояль, всё в паутине… Тётушка Марго сказала, что научит.
Что ж, я уже предчувствовал, что это будет мучение для всех домашних, но махнул рукой. На словах про «чувства» в голосе я услышал иронию, подумав — ну, и хорошо, что это она не взаправду.
— И ещё, Александр, — спросила она, когда мы уже подъезжали к поместью. — Мне хотя бы можно ходить ночью по Фламбергу в неглиже? Когда никто не видит?.
— Можно, — вздохнул я. — Только постарайтесь не при Стёпке, он ещё слишком молод для подобных зрелищ.
— А если это увидите вы, Саша? При вас — можно ходить голой?
— Почту это за честь.
Чем бы дитя не тешилось, что называется…
На следующее утро к поместью приехал совсем новый посыльный. Я как раз закончил утреннюю разминку и беседовал под шатром за чаем с княжной, укрывшейся от солдца и лишних глаз под широкополой шляпой, и Стёпкой — на тему современной музыки.
Таких посыльных я ещё не видел. Сверкающий, облитый золотой лепниной и с аляпистой, но интересной аэрографией автомобиль. Оттуда вышел полный, несколько странной внешности юноша в цветастом камзоле и высоким тенором провозгласил:
— Уважаемый Александр де Онисов! Вас приглашает явиться его сиятельство Модест Матвеевич Черепанов, граф Речного графства, наместник удалённых владений Рио-Ройо, и иных, и иных…
— По какому делу? — осведомился я.
— Просит явиться по делу чрезвычайной важности, в детали которого я не посвящён.
— И когда он меня изволит ждать?
— В кратчайшие сроки! Желательно — немедленно, сегодня! Мы можем вас довезти.
Ну, по поводу «немедленно» — я уж сам позволю себя решать.
— Я подумаю, — кивнул я, закрыл ворота и вернулся под шатёр. — Итак, Марьяна, на чём мы остановились?.. На электро-люмпен-польке? И каков ваш любимый композитор?
— Скорее, не композитор, речь о бандах… Электро-люмпен-польку играют банды, родственные байкерам…
— Я подожду! — крикнул с дороги посыльный и остался стоять рядом с машиной, покорно сложив руки.
— Какой настырный юноша… — заметила княжна.
Мы потрепались ещё, я сделал несколько важных звонков — от поставщиков и от покупателей жмыха, изготовил парочку эликсиров, мы приступили к обеду, а посыльный всё стоял и стоял.
— Может, прогнать его уже к чертям, — предложила Ангелина. — Давай я
