KapitalistЪ (СИ) - Стацевич Алексей
— В следующий раз обязательно повезет! — с улыбкой напутствовал его брокер, а сам наверняка пожелал «этому лопуху» проигрыша. Мысленно, конечно.
Получив в кассе две сотни, Крюков вернулся в самый конец живо продвигающейся очереди. Потеря на двух сделках двадцати с небольшим долларов его волновала мало — он специально пересиживал время, когда купленные акции показывали плюс, и в показной панике торопился их продать, едва котировки уходили в минус.
Иван изо всех сил старался показать себя импульсивным, нервным, глупым новичком, подверженному боязни «красных цифр» — убыточных операций.
— Желаете сделать ставку, мистер Крюков? — прервал его мысли хозяин конторки.
— Желаю, — кивнул тот, глядя в глаза своего визави, которые выражали нескрываемую насмешку над потугами мальца обыграть рынок в «лице» бакет шопа и лично его владельца. — Но вот что-то не везет мне сегодня с покупками…
— Фортуна дама непредсказуемая.
— … Один раз купил — упало, — не слушая брокера, продолжал рассуждать Иван, — второй раз купил — упало. И вот что я подумал…
— Так?
— Если рынок сегодня падает, то, может, мне сыграть на понижение? — поставил он капкан и задал преглупейший вопрос: — У вас же можно шорти́ть акции?
Шортить акции — или играть на понижение, открыть короткую позицию, встать в шорт — означало, что клиент не покупает бумаги с рынка и ждет повышения курса, чтобы продать их дороже, а берет бумаги взаймы у брокера и тут же продает их на рынке по текущей цене. Продает с надеждой, что котировки пойдут вниз. Зачем? Чтобы позже выкупить проданные акции по более низкой стоимости и, вернув их брокеру, положить в карман разницу со сделки.
Например, акция стоила десять долларов, и клиент встал по ней в шорт, то есть взял ее взаймы, продал, «получил» с рынка десять долларов и дал обязательство брокеру, что вернет акцию чуть позже. Через час цена на бумагу упала до девяти долларов, клиент выкупил ее на рынке за эту сумму и отдал брокеру, а сам получил один доллар навара — разницу между ценой продажи акции в рынок и обратной покупки. Если же курсовая стоимость бумаги росла, то клиенту приходилось тратить больше денег на ее выкуп, нежели чем он получил с ее продажи, и тем самым закрывать сделку в убыток.
— Разумеется, шортить у нас можно! — во весь рот заулыбался мистер Ганс — таких клиентов он любил. Импульсивных, торопящихся, бессистемных, не знающих что им нужно, не умеющих предсказывать движения котировок и финансово абсолютно безграмотных. Да сам бог трейдинга умолял, чтобы мистер Ганс обобрал такого олуха до последней пары носков!
Крюков положил на стол все имеющиеся наличные — около пятисот восьмидесяти долларов — и подвинул их брокеру:
— Хочу взять пятнадцатое плечо, — громко и уверенно произнес он, — и зашортить акции «Трансатлантических Линий».
Иван спиной почувствовал на себе недоуменные и изумленные взгляды двадцати пар глаз. Бакет шоп погрузился в обескураженную тишину — было слышно, как потрескивают лампочки в вычурной люстре и тихонько жужжит внутренний моторчик тикерного аппарата.
А затем грянул хохот.
— Ну дает малой! — ржали позади.
— Вздумал шортить «Линии»! Вот умора! — надрывались в углу.
— Решил обмануть рынок, а останется в дураках! — уверяли диванные эксперты.
— Мальчик просто глупенький еще, — пытался кто-то оправдать безумную сделку.
— Настоящий трейдер со стальными яйцами! — поставил жирную точку экстравагантный джентльмен в пижаме и ночном колпаке, перепутавший бакет шоп с собственной спальней.
Вскоре голоса стихли, и все присутствующие, потеряв к Ивану интерес, вернулись к своим «важным» делам.
— Мистер Крюков, — обратился к нему чуть обалдевший от подобной ставки брокер, — пожалуйста, повторите заявку, я не расслышал.
— Хочу взять пятнадцатое плечо и зашортить акции «Трансатлантических Линий», — спокойно ответил тот и чуть нагловато скомандовал: — Выписывайте.
— Хорошо, хорошо, как скажете, — засуетился мистер Ганс и вытащил из-под стола бумажку красного цвета — для шортовых сделок.
Капкан захлопнулся.
Пока клерк заполнял квитанцию, Иван внимательно наблюдал за ним. Ему даже на мгновение показалось, что брокер, наплевав на собственную выгоду, хочет попытаться отговорить клиента от чудовищного решения — идти с довольно большими плечами против толпы, против тренда, против рынка было сумасшествием и гарантированной потерей капитала. Однако искорка сочувствия к клиенту потухла, так и не разгоревшись — мистер Ганс быстро взял себя в руки и вновь превратился в хладнокровную машину по отъему денег у азартного населения.
— С пятнадцатыми плечами сумма ставки составляет восемь тысяч восемьсот двадцать семь с половиной долларов, — прокомментировал он итоговые значения, — на которые вам доступны взаймы шестьдесят девять с половиной акций «Трансатлантических Линий» с округлением акций до ближайшего целого в меньшую сторону. Продажа в рынок совершена по цене сто двадцать семь долларов за штуку.
— Великолепно, — улыбнулся Крюков, ловко выхватил протянутую ему квитанцию и прошел на только что освободившееся место на диванчике — рядом с тем самым дедом, что ранее беседовал с ирландцем.
На часах было без двадцати двенадцать.
Перед тем, как сделать ставку, Иван подсчитал — чтобы при пятнадцатых плечах его депозит в размере пятисот семидесяти восьми с половиной долларов ушел в минус, требовалось, чтобы акции «Трансатлантических Линий» выросли в цене примерно на семь с половиной процентов, до ста тридцати четырех с половиной долларов. До полудня оставалась всего одна корректировка курса не считая само́й полуденной, поэтому Крюков был уверен — даже несмотря на довольно грубые подсчеты, депозит выстоит.
«Интересно, в каком году появились первые электронные калькуляторы? — подумал он. — Не припоминаю, чтобы в институте мы ими пользовались. Неужели позже?»
— А ты очень храбрый молодой человек, — хитро прищурившись, обратился к нему сидящий рядом дед. — Зашортить «Линии»… это смело!
— Спасибо, сэр.
— И безрассудно, — засмеялся он.
Крюков ответил вежливой улыбкой.
Дальше сидели молча, сосредоточенно наблюдая за часами. И чем ближе минутная стрелка продвигалась к цифре сорок пять, тем сильнее Ивана одолевало волнение, которое он старательно гнал прочь. Однако это помогало мало — с каждым новым тиком его сердце начинало биться все быстрее и быстрее, пульс ускорялся, к голове приливала кровь. Ему вдруг захотелось вернуться в прошлое и переиграть свою ставку, сделав более консервативный ход, но течение времени было неумолимо. И в момент, когда стрелка часов достигла наконец заветной отсечки, а тикерный аппарат зажужжал в углу, готовый отбивать котировки, панические мысли в голове Крюкова пробили защитный барьер, вырвались на волю и заметались, словно курсы акций во время рыночной паники: «Зачем я взял такое большое плечо⁈ Идиот! Сто тридцать четыре с половиной это слишком мало! Цена пробьет это значение и я все потеряю! Из-за собственной глупости! Жадности! Самоуверенности! Амбиций!»
Понимая, что исправить уже ничего нельзя, он согнулся так, что голова очутилась между расставленных коленей. Положив на них руки, бессильно уткнулся лицом в ладони и обратился в слух — помощник брокера как раз начал озвучивать изменившийся курс акций. «Континенталь Моторс», «Дженерал Электрик», «Нэшнл Лид Кампэни», «Нозен Пэсифик Рэйлвэй»…
Вскоре подошла очередь «Трансатлантических Линий». Сейчас должно было решиться все.
Со щитом или на щите!
— «Трэнзатлэнтик Лайнс Кампэни» — сто тридцать четыре доллара…
Вспышка! Огонь! Жар в груди!
Мгновение как вечность.
Ну же! Давай! Сколько⁈
— … с четвертью.
Со щитом!
— Продаю! Покупаю! Покупаю! Продаю! — заволновались профессиональные трейдеры, мелкие спекулянты да злостные лудоманы. А Иван облегченно выдохнул и, стараясь успокоить колотящееся в груди сердце, откинулся на спинку дивана — победа!
