Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий
— Вперёд.
Я сдаю назад, разворачиваюсь и двигаю в сторону КПП. Младший сержант Макаров подходит, заглядывает внутрь, подмигивает мне и даёт рядовому команду открыть ворота. Мы выезжаем.
— Направо и всё время прямо.
Майор раскрывает планшет, вытаскивает блокнот и начинает что-то записывать.
— Здесь прямо? — уточняю я, подъезжая к перекрёстку.
— Я скажу, когда свернуть, — отвечает он, не поднимая головы.
Мы выезжаем из Кяхты, оставляя за собой покосившиеся домики и оказываемся на такой же точно дороге, по которой ехали из Улан-Удэ. Солнце прячется за тучи, и от всех этих марсианских пейзажей начинает веять холодом и безнадёгой.
— Здесь налево, — не поднимая головы командует майор Белоконь.
Покончив с записями, он убирает планшет и говорит, не глядя на меня:
— Слушай сюда, Брагин. Мне пох*ую, кто ты такой, кто за тебя просит и откуда звонит. Ясно? Хоть Брежнев, хоть Пушкин. И загадки твои я разгадывать не собираюсь. Солдат? Всё! Значит делай солдатскую работу, как требуется. Два года вынь да положь. Тем более, мы здесь не в хер дуем, а границу стережём. Какие у тебя заслуги, ордена и наградные сабли мне до одного места. Выполняешь воинский долг на отлично — почёт тебе и слава. Не выполняешь — получаешь взыскание. Точка. Награды у человека за прошлое, а мне твоё прошлое неинтересно. Доходчиво объясняю?
С таким прямым подходом и таким вот жизненным кредо понятно почему ты всё ещё майор на маленькой заставе.
— Так точно, товарищ майор, — отвечаю я. — Вполне доходчиво.
— Хорошо, — кивает он.
— Разрешите вопрос?
— Разрешаю, — без эмоций отвечает он.
Он носит на груди два ряда орденских планок. Понятно, там и медали тоже, я всего и не знаю. Но вот орден «Красной звезды» и «За службу Родине в вооружённых силах СССР» узнаю.
— Можно спросить, где вы «Красную звезду» получили?
— Нельзя, — отвечает он. — Прошлое в прошлом, думай о настоящем. И ещё. На заставе должна быть неукоснительная дисциплина. Никаких расстёгнутых воротничков, никаких дембельских складок, ничего такого. Понятно? Если найду алкоголь — сразу в торец. На гауптвахту не пошлю, но сам поучу. Ясно?
— Да я непьющий.
— Меня не волнует, пьющий, не пьющий. Спиртное — сразу в торец. Никаких драк и склок на заставе. Никакой дедовщины. Ясно?
Можно подумать я, молодой солдат, приеду и дедовщину разведу.
— Так точно, ясно.
Дальше едем молча. Контакт так себе, честно говоря.
— У меня отец майор, — через некоторое время говорю я, прощупывая своего командира. — В запасе сейчас после ранения.
— Надеюсь, ты своей службой отца не опозоришь.
Не, непробиваемый, всё похрену ему. Конь белый.
— Я тоже надеюсь, — киваю я и меняю тему. — А что у вас за книга, про которую библиотекарша говорила?
— Не библиотекарша, а Татьяна Александровна. И на девиц не засматривайся, ты сюда не шуры-муры крутить приехал. А книга… Брежнев, «Малая земля». Но тебе читать некогда будет, я гарантирую.
А библиотекарша-то юмористка.
Впереди появляется высокая вышка на тонких ножках и металлические ворота. Они открываются заблаговременно, так что мы въезжаем на территорию заставы, даже не затормозив. Часовой, или кто он тут, с интересом провожает нас взглядом.
— Вон туда, — показывает пальцем майор.
Я подъезжаю к бараку с небольшим плацем.
— Выходи.
Подбегает дежурный по заставе, докладывает. Происшествий не случилось. Хорошо. Я выхожу и осматриваюсь. Через плац, напротив этого барака располагается здание побольше. Там вольеры для собак, а рядом, судя по всему, конюшня и складские помещения.
Подальше в сторонке здание с большой верандой и пристройками. Думаю, кухня. Ещё дальше виднеется бетонное строение. Наверное, жилое, для офицеров и их семей. Ну, что же, жить можно. Наверное. Хотя, то, что нет ни дерева, ни кустика, как-то стрёмно…
Из барака выходят немолодой прапорщик и старлей. Старлей, как раз, молодой. Он тоже что-то докладывает, но я стою у машины. Жду команды.
— Так, Брагин, — подзывает меня майор. — Пойдёшь за старшиной.
— Товарищ старший прапорщик, нужно выдать новому бойцу обмундирование. А вы, товарищ старший лейтенант, определите место и службу.
— Когда обмундирование получишь, зайдёшь в канцелярию, — кивает мне лейтёха.
Я козыряю и двигаю за старшиной. Всё оказывается в одном флаконе — и казарма, и оружейка, и канцелярия, и ленинская комната. В общем, всё располагается в одном бараке.
Спокойный, с седыми усами и натруженными руками, старшина заводит меня в каптёрку. Он чуть прищуривается, прикидывая мои размеры, и по лицу его расползаются морщины. Видать, давно службу тянет.
— Так, значит. Так-с… хэбэ, сапоги, портянки-то умеешь мотать?
— Умею.
— Эх, жалко на тебя хэбэшку переводить, через пару дней уже в пэша переодеваться надо, а у меня нету ещё, со склада снабжения не привезли пока. Так бы выдал сразу зимнее и всё. Откуда ты свалился такой?
— Из Москвы, товарищ старший прапорщик.
— Из Москвы. А награды за что? За штабную работу?
— Да как говорит наш начальник заставы, то что в прошлом уже неважно, — улыбаюсь я.
— Тоже верно, — кивает он. — Размер обуви какой? Сорок второй?
И всё в таком духе. Я сажусь на табуретку и начинаю подшиваться, благо, инструментарий имеется — из дома привёз. Переодеваюсь и оставляю парадку в шкафчике с номером пятьдесят. Надо же, свой шкафчик, круто. Никогда такого не видел.
— Вообще-то, — говорит старшина. — Подшиваться в бытовке надо. Но на первый раз, ладно, сиди. Твой номер пятьдесят, кстати. И это не только на шкафчике. Распорядок составляется ежедневно, имена не указываются, только номера. Понял? Не забудь.
— Понял, не забуду.
— А это что у тебя? — показывает он грубым кривым пальцем на мою ключицу.
— Поцарапался, — усмехаюсь я.
Он проходит вокруг меня.
— Пулевое что ли? Где это тебя так?
— Бандитов ловил.
— Смотри-ка, а я думал нынче за красивые глазки висюльки на грудь вешают.
— Нынче всяко бывает, товарищ старший прапорщик, — пожимаю я плечами. — Кому как повезёт.
— Ну-ну, — хмыкает он.
Закончив со старшиной, иду к заместителю начальника заставы. Он ждёт в канцелярии. Молодой ещё, совсем зелёный старлей выясняет, что я могу и как до жизни такой докатился. У него открытый детский взгляд, пшеничные брови, такие же волосы и ямочка на подбородке.
Разговор напоминает тот, что был с начальником отряда. Не по тону, конечно, а по содержанию. Он всё выспрашивает и делает отметки в блокноте.
— О! — восклицает плотный капитан с круглым лицом и заплывшими глазками. — Отлично! Если служил в ГлавПУРе, значит будешь политинформации готовить. Рома, ты смотри, перед средами его в наряды не ставь, чтобы он не открутился у меня. Будешь, ты Брагин агитатором. Понял?
— Понял, товарищ капитан, — улыбаюсь я. — Я правда агитировать не приученный, всё больше командовать и исполнять команды. Но если надо — значит надо.
— Надо, раз говорю, — раздражённо кивает замполит. — Но смотри, если херово будешь агитировать, я быстро напишу, куда следует. Понял?
— Так точно, товарищ капитан.
— Ладно, собаку мы тебе не доверим и коня тоже, — хлопает ладонью по столу лейтёха. — И что тебе остаётся?
— Сапоги-скороходы, — киваю я.
— Так точно. Определяю тебя в стрелковое отделение ефрейтора Мамедова. Придётся тебе побегать по нашим горкам. Но это ничего. Это только на пользу — и тебе, и нашей необъятной.
— Так точно, — киваю я.
— Куришь?
— Нет. А вы?
— И я нет. Выпиваешь?
— Практически нет.
— А фактически?
— Могу шампунь пригубить.
— Как моя жена прям, — хмыкает он.
— У меня и своя такая же.
— О, как! — удивляется старлей. — Поди и дитё имеется, раз женился так рано?
— Нет, детьми не обзавелись ещё.
— Ну, это успеете. Сами ещё, как дети.
