Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
Однако меня вовсе не интересовало присоединение этих земель, я рассчитывал, что они принесут России больше пользы, в качестве торговых партнёров, к тому же из Закавказья в наши пределы уже много лет ежегодно переезжало более сорока тысяч человек. Меня такое положение полностью устраивало, да и армии местных владык были очевидно в силах противодействовать нападению Каджаров.
Но, как всегда, все передрались со всеми, интриги, который плёл хитрый и жестокий Ага-Махаммед хан, оказались вполне действенными, а голоса разума и моих агентов часто заглушались страхом и посулами Каджаров. Когда через границу хлынул поток беженцев, мы пытались хранить хладнокровие. Когда наши купцы и дипломаты писали о безумии Каджара, казнившим зачастую даже своих вре́менных союзников, мы думали о безопасности, прежде всего, русских границ. Но вот когда уже среди нашего населения начались волнения, вызванные рассказами беженцев и разведчиков, то пришлось реагировать.
Русские войска и ополчение перешли границу и вступили в прямое противостояние с Каджаром. До большой битвы дело не дошло – разгром нескольких отрядов и опасность нападения со стороны ненавидящих его соседей вполне отрезвил Ага Мохаммед хана. Он отступил к Нахичевани и начал с нами переговоры относительно границ. Я по-прежнему не желал слышать о присоединении Кавказа – наши Теречное и Кубанское наместничества только набирали силы и принять в свой состав достаточно заселённые земли, не имеющие с нами общих обычаев, неродственные нам, было чревато теми же проблемами, которые разрушили Советский Союз.
Однако и оставить всё как есть было безумием. Штединг предложил применить для земель Закавказья хорошо знакомый ему польский сценарий, Разумовский подержал соседа в этой идеи, так что и я возражать не стал. Из всех местных владык, да и дворян вообще, моё доверие вызывал только бакинский хан, который не предал своих клятв и до конца стоял за Россию, остальные же слишком легко меняли сторону. Те, кто бежал к Каджарам – бежал, прочие же должны были ответить за свои грехи, караваны отправлявшихся на каторгу и поселение в восточные провинции дворян потянулись на север.
Пять княжеств, которые создавались в Закавказье и в Трапезунде[10], должны были принять на содержание русские войска, полностью открыться для торговли с нами, отправлять детей на обучение в наши корпуса и училища, а их князья принести мне личную вассальную клятву. Мои наместники на Кавказе должны были следить за их делами. Всё побережье Чёрного моря переходило под наш контроль.
В Северной Америке всё тоже решилось довольно просто – Римский-Корсаков успешно отбил нападение бывших английских колонистов на форты Сан-Фредерик[11] и Онтарио[12], после чего сам ударил на несчастный Сен-Пьер, который был до прихода наших войск захвачен противником после длительной осады. Потери американцев были весьма значительны, а уж когда наш флот полностью блокировал порты США, то генерал Грин сам запросил переговоры о мире.
Договор США с Великобританией о союзе и совместных действиях в Северной Америке был отменён – сейчас всё могло закончиться для Грина, самое малое, потерей власти, и ему это было точно не нужно. Нам, конечно, пришлось пойти на уступки – оставить за США земли за Аппалачами[13] между Огайо и Теннесси[14] да ещё и многострадальные Сен-Луи и Сен-Пьер. Продолжать войну было невыгодно для обеих сторон: мы нуждались во времени для освоения новых земель, а американцам нужен был отдых от многолетней тяжелейшей войны. Испанцы были счастливы получить Нижнюю Луизиану и установить прочную сухопутную связь с Флоридой и Джорджией, Грин мог успокоить общество и продолжать править в качестве победителя, а мы смогли заняться нашей частью Новой Франции.
Наместником Новофранцузской провинции стал один из лучших моих администраторов, Михаил Кречетников, для которого это была вполне посильная задача. Пора было ему уже покинуть Архангельск, из которого он сделал один из крупнейших торговых центров России, а в губернии, словно грибы, росли города и села.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Ришелье сегодня решил отдохнуть от дел, отоспаться и в присутствие не поехал. Он сидел на террасе возле воды и пил кофе. Нижне-Быстринский острог разрастался, его статус важнейшего транспортного узла на дороге через континент в Новофранцузское наместничество привлекал в городок множество людей: охотников, инженеров, чиновников, солдат. Герцог, имевший неофициальный статус старшего французского должностного лица в этих землях, был очень занятым человеком и за почти год массового переселения в русские провинции сильно устал. Он был один и всё глубже погружался в свои мысли и воспоминания, чему способствовала осенняя погода.
- Господин герцог. – тихо проговорил за его спиной слуга, привлекая к себе внимание.
- Да, Марсо! – тут же отозвался Ришелье, — Что случилось?
- Господин Димитриев просит уделить ему время, господин герцог.
- Подпоручик Александр Димитриев? – удивился бывший вице-губернатор Квебека, — Мы же только вчера с ним общались.
- Он в новом мундире – теперь он поручик! – хитро усмехнулся слуга.
- Ну, ладно, его-то я всегда готов принять! Зови!
На террасу беззвучно вошёл улыбающийся молодой офицер.
- Господин герцог! Приношу извинение, что посчитал нужным прервать Ваше уединение!
- Чем обязан, любезный Александр? Вижу, что Вы получили повышение? – аристократ поднялся к гостю и обнял его по-дружески.
- Да, сегодня утром прибыл курьер с патентом и горжетом.
- Давно пора, друг мой! Давно…
- Однако я не хвалиться пришёл, господин герцог – прощаться!
- Что, Вас переводят? Куда? – огорчённо спросил Ришелье.
- Да, меня отправляют на берега Огайо, там нужно налаживать охрану новой границы. Отъезд срочный, сегодня же, но я не посчитал возможным не попрощаться.
- Дорого́й мой Александр! Вы последний человек, который связывал меня с прошлым! – покачал головой француз, — Выпьете вина́?
