Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
— Что у вас там? — спросил преподаватель.
Студент замычал невразумительно. Папа, конечно, отмажет, но проблем будет много.
— Идите за мной! — потребовал профессор.
Повел не к ректору, как предполагал погрустневший студент, а в пустую аудиторию, где они напару распили потфешок из горла под сигареты. Я попытался представить на его месте профессора императорского университета. Дальше экзамен пошел намного быстрее, и преобладала оценка «отлично».
К нам на экзамен профессор пришел трезвым. Предыдущий день тоже, видимо, был неудачным. Слушал всех, в том числе и меня, в пол-уха, девочкам ставил «хорошо», мальчикам — «удовлетворительно». Последняя оценка меня не устраивала, потому что нужна была повышенная стипендия. Вот я и подкинул преподу пару веселых фраз для его театральных выступлений. Он заценил и поставил «отлично», даже не став слушать ответы на остальные два вопроса.
Во вторник двадцать первого ноября, в день Собора архистратига Михаила и прочих бесплотных сил небесных, прошло освящение и официальное открытие химического завода «Одесский целлулоид». Обряд провел епископ Хрисанф, глава Елисаветградской викарианской епархии, штаб-квартира которой находилась в Успенском мужском монастыре на Большом Фонтане. Не знаю, во что это нам обошлось. Договаривался Матвей Яковлевич Бабкин. Епископ был облачен, в добавок к обычному одеянию священника, в золотую митру с иконой Троицы наверху, омофор (нарамник) и панагию (золотой круглый образ Богоматери на золотой цепи), и вместо рясы вышитый золотом саккос, не соединенный по бокам, и вместо набедренника красно-фиолетовая палица — квадратный платок с кисточками на углах, кроме верхнего, за который подвешен на правом бедре. Все здания и большие агрегаты были омолены и окроплены. Досталось даже пегой собачонке, которая не признала пастыря и облаяла. Обрызганная святой водой, она удрала, трусливо поджав хвост, как и все черные силы, прокравшиеся ранее на территорию завода и в мою жизнь, потому что с этого дня буду числиться заведующим химической лабораторией с окладом полторы тысячи рудей в год. Мелочь, но приятно. После официальной части был банкет в доме купца первой гильдии Бабина, на котором мне наверняка посунут очередную непривлекательную девицу, поэтому уехал, сославшись на важную лекцию в университете.
В первый день зимы вышел альманах «Записки Новороссийского общества естествоиспытателей» с моей статьей об агрегате по производству камфоры. Предисловие написал заслуженный профессор Петриев. Со мной опять здороваются уборщицы.
106
Все преподаватели зачли мне автоматом осеннее полугодие. На лекции и практические занятия ходил исправно, вопросы задавал, в лабораториях работал — что еще нужно от студента⁈
На зиму никуда не поехал. Несколько раз смотался на судостроительно-судоремонтный завод «РОПиТ», посмотрел, как идут работы по постройке моих судов. Хорошо шли. Суда небольшие, заклепок требуется мало. Сварки пока нет. Буксир и вовсе строят с опережением графика. Корпус уже склепан, дизельные двигатели и электрогенератор установлены. Занимаются надстройкой, главной палубой, буксирными дугами на корме, чтобы трос скользил по ним на поворотах, не цепляясь ни за что. Как мне сказал руководитель проекта, выпускник Николаевской морской академии, инженер Востряков Павел Георгиевич — тридцатидевятилетний мужчина с квадратной фигурой штангиста и раскатистым басом, который был слышен по всему заводу, несмотря на грохот сотен молотков клепальщиков — им всем интересно посмотреть, что в итоге получится.
Первый раз я приехал, когда прибыли двигатели внутреннего сгорания и дизельный электрический генератор, изготовленные в Санкт-Петербурге на «Балтийском судостроительном и механическом завода Морского ведомства». Инженер и его подчиненные смотрели на меня, как на мошенника, кинувшего их самым подлым образом, потому что слишком молод для такого замысловатого проекта. За мной следили, ожидая прокола, после чего подняли бы на смех в своем кругу. Открыто смеяться над клиентом не положено. Я делал вид, что не замечаю этого. Знали бы они, насколько больше них я знаю!
Когда с помощью парового подъемного крана, который передвигался по рельсам, установили на фундамент первый двигатель, инженер Востряков как бы между прочим спросил:
— Не слишком ли близко к дейдвуду? Трудно будет сальники набивать.
— Да, мотористу будет тесновато, но ведь не каждый день занимаются этим, если валы отцентрованы идеально, — согласился я и подмигнул заговорщицки.
Он улыбнулся в ответ и заверил:
— Постараемся!
Заодно я попросил дополнительно поместить электрические провода в резиновые трубки там, где будут соприкасаться с корпусом, и подумал, что можно поработать над материалами для изоляции проводов и электроприборов. В будущем это будет очень перспективное направление.
Остальное время проводил в лаборатории завода «Одесский целлулоид», занимался формами новых товаров для прессов. У нас был довольно широкий ассортимент. Изготовляли небольшие партии, раскидывали по магазинам и ждали реакцию покупателей. Что продавалось быстро, запускали в массовое производство. Пока самым ходовым товаром были изогнутые, разных цветов, женские гребни для волос.
Во время зимних каникул я вместе со скульптором разработал дизайн кукол трех размеров — большую, среднюю, маленькую. Каждый из них имел четыре варианта — блондинка и брюнетка с карими или голубыми глазами — на любой вкус. Руки, ноги и голова съемные. Волосы были покрашенной, выпуклой, волнистой частью целлулоидной головы. Вклеивать человеческие или искусственные оказалось слишком трудоемко. К тому же, они быстро выпадали. Лысая кукла могла травмировать нежную психику ребенка. Для раскраски наняли женщин, закончивших начальную школу. В первых классах рисование — один из главных предметов, уступает по количеству часов только закону божьему. Пробная партия разлетелась за два дня. Видимо, столько времени потребовалась девочкам, чтобы допечь родителей просьбой «Папа, подари, папа, подари, подари мне эту куклу!». Половина завода тут же была перепрофилирована на изготовление этой игрушки. Самое забавное, что вскоре швейная мастерская, которая изготовляла наряды для наших кукол, наладила выпуск других фасонов, продавая отдельно и по более высокой цене. Полет их фантазии поражал. Вскоре в отделах игрушек появились подотделы с нарядами. У богатых девочек кукла имела больший гардероб, чем хозяйка.
Половина второй половины занималась изготовлением игрушек для мальчиков — целлулоидных солдатиков: пехотинцев, гусаров, драгунов, артиллеристов с пушкой. Делали их одноцветными: красными, синими, зелеными, черными. Они получались намного дешевле оловянных или деревянных и тверже картонных. Сперва продавали порознь, а потом стали делать картонные коробки
