Национальность – одессит - Александр Васильевич Чернобровкин
— Нет, — заверил я и, расположив ладони с растопыренными пальцами сантиметрах в тридцати от груди, добавил: — И у нее вот такой интеллект!
— Мне нравятся сисястые! — обрадовался он
— В воскресенье я приглашен на обед. Позвоню, спрошу на счет тебя. Если не будут возражать, поедем вдвоем, — предложил я.
Мы обменялись телефонами (у жандармского офицера был служебный), после чего я подвез Картузова до железнодорожного вокзала, где он поймал извозчика и поехал в сторону Молдаванки. Пока что его жалованья — семьсот пятьдесят рублей в год и по сотне квартирных и столовых — хватает только на маленькую квартирку на границе с Городом.
108
Отношение к жандармам в Российской империи, как к КГБ в СССР. Если полицию недолюбливают все слои общества, даже те, кто служит в ней, то к жандармерии отношение двойственное. С одной стороны там служат не держиморды, что признают все, включая отмороженных революционеров, а с другой никто не любит органы правопорядка. Когда я сказал, что хотел бы приехать со своим приятелем-жандармом, Матвей Яковлевич Бабкин в восторг не пришел, но отказывать не стал. Видимо, предположил, что тупого служаку я уж точно не приведу в дом компаньона. Купец первой гильдии уже перебрался на дачу. Его жене прописали лечебные грязи и теплую минеральную воду. По мнению врачей, каждый богач — полное собрание хронических заболеваний, а бедняки исключительно здоровы.
Корнет Игнат Картузов ловко щелкнул каблуками во время знакомства с хозяевами и приложился к руке Агафьи Никаноровны с ловкостью провинциального парикмахера. Видимо, в юности один из них был ее мечтой, потому что из серых глаз прямо таки полилась симпатия на молодого человека. Офицер, пусть и жандармский, и при этом выпускник университета, высокий, стройный, сильный, с грубым мужским лицом и утонченными, по ее мнению, манерами — ни одно сердце приличной дамы не устоит.
Имел он успех и у девушек, которые тусовались с парнями в саду, причем сразу у всех. Заметив, с каким восхищением корнет Картузов смотрит на ее выпуклости, Клара Пфефель, вопреки привычке, расправила плечи, увеличив свое достояние еще сантиметров на пять. Андрей Марков и Василий Куравакали сразу прекратили баловство, поняв, что не им тягаться с таким кавалером. Тем более что он был старше юнкера по званию, офицером, пусть и не военным.
— Вот тебе еще один пример, — сказал я Василию Куравакали. — Игнат закончил юридический факультет университета, а служит сейчас в жандармерии. В будущем может оказаться в другом министерстве с повышением, даже стать градоначальником Одессы. Главное, получи хоть какое-нибудь образование, докажи, что ты серьезный, целеустремленный человек.
Про градоначальника я, конечно, загнул. За оставшиеся десять лет существования Российской империи Картузов до такой должности не дорастет, но остальные об этом не знают.
— Если бы не Александр, я был бы вечным студентом, а то и каторжником. Он мне вовремя подсказал, что надо расстаться с анархистами, — поведал бравый корнет.
— Ты был анархистом⁈ — ахнули в один голос девицы.
Всё, теперь он для них еще и романтический герой.
— Да, связался ними по глупости, приключений захотелось, — признался он.
— А командование знает об этом? — строго спросил Андрей Марков, которого явно задело, что теперь внимание девушек и заодно сердца отданы другому.
— В моей организации знают всё обо всех, — важным тоном ответил Игнат Картузов.
Я оставил молодежь токовать, отправился к почетному гражданину и купцу первой гильдии Бабкину, чтобы рассказать, что примерно через три недели мои суда будут готовы взять на борт груз и отправиться в Могилев-Днестровский. Повезут туда три небольшие паровые машины, три дробилки, разобранный конвейер, металлические детали грузовых стрел и другие инструменты, необходимые для добычи фосфоритов, пиритов, технического известняка и гипса. Разрешение на разработку последнего получили недавно. Продукция нашего завода расходилась настолько хорошо, что решили расширить его, построить еще по одному цеху по производству серной кислоты, целлулоида и штамповочный. Пока недостающую серную кислоту будем покупать на соседнем химическом заводе, который производит сложные фосфатные удобрения, продавая взамен нужные им для этого фосфориты и гипс. До начала работы карьеров буксир и баржа будут возить из Могилева-Днестровского в Одессу зерно прошлогоднего урожая.
— Я смотрю, твой приятель понравился девицам, — выслушав меня, сказал Матвей Яковлевич. — Он из каких будет?
— Из небогатых провинциальных разночинцев, — ответил я. — Пока величина незначительная, но упорный, перспективный. При толковом руководстве пойдет далеко.
— Моя жена тоже так сказала, — поделился он.
— В России капитал обязан жениться на власти, если хочет выжить. На двух ногах легче стоять и богатеть, — подсказал я.
— Тут ты прав! — согласился купец первой гильдии.
Не знаю, прислушались ли к моему совету, или Агафья Никаноровна сама сделала правильный вывод, что Клара Пфефель меня не интересует и вообще достойна лучшего, или девушка сама подсуетилась, но во время обеда сидела она рядом с корнетом Картузовым. Молодые люди быстро нашли общий язык. Когда я сказал Игнату, что собираюсь уезжать, он заявил, что не поедет со мной, доберется на поезде. Он ведь, в отличие от меня, обладает важным талантом — умеет танцевать, поэтому не может оставить даму без партнера.
— Их благородие ждать не будем? — спросил Павлин.
— Он за барышней приударил, — сообщил я.
— Дело молодое, куда ж без этого⁈ — философски произнес кучер и стегнул своего мерина кнутом.
109
Поучившись в самых неожиданных местах, я сделал глубокомысленнейший вывод, что не только студенты делят преподавателей на типы, но и преподаватели студентов. На самом низу тупые, которых учить бесполезно. Значительную долю среди них занимают мажоры разных мастей, которым надо дать хоть какое-то образование и посадить на теплое место. Не мешают преподавать — и слава богу. Усердным и мажорам ставят низший проходной бал, остальных рубят. Есть болото, в нижней части которого хоть что-то понимают, а в верхней чуть больше. Этим ставят оценку по настроению, но редко высокую. Над ними находятся целеустремленные середняки, которые недостаток ума компенсируют усидчивой задницей. Как ни странно, именно из таких выходит большая часть преподавателей университетов. Они обслуживают своего наставника, подбирая крохи с его научного стола, из которых лет за пять-десять клепают магистерскую, а потом докторскую, и годам к тридцати пяти-сорока становятся профессорами, объясняя такой натужный карьерный рост кознями конкурентов. Выше расположились отличники, которым знания даются легко. Они радость преподавателей, им помогают, но в меру симпатии. На самом верху талантливые или те, кого сочли таковыми. Этим большая часть преподавателей помогает во всем, включая выдачу стипендий и перевод на бесплатное обучение, чисто из классовой солидарности, не зависимо
