Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Казначей их слушает. Нечасто старшая сестра смотрится моложе младшей. Или в той больше внутреннего огня, и она быстрее сгорает?
Выхожу. Полной грудью из-за повязки дышать не могу. Но солнце сияет определённо ярче.
Ягран ещё здесь, и явно, никуда уезжать не собирается. Мой шлем в руках вертит. Если он про больную голову…
— Получше стала выглядеть. Голова не болит?
Убью!
Оглядываюсь по сторонам. Моего оружия вблизи не наблюдается. Предусмотрительный!
— Весело получается: в книгах обычно невеста встречает изрубленного жениха. У нас — наоборот — таскал на руках израненную невесту.
— Тебя за такие слова знаешь кто порубить может?
Мотает головой.
— Не сможет.
— Почему?
— Клевцом рубить нельзя.
— Ты повторяться начинаешь.
— Зато, ты — неповторимая!
— Быстро поднялись. Ломили бы как сегодня — через пару дней кончился бы порох. Потом стало бы вовсе грустно.
— Лазутчиков взяли. Потому и поняли, вы в опасности.
— Случайно, не в типографии или картографическом отделе?
Ягран не мать, удивляться не успел разучиться.
— Откуда знаешь?
— Пока штурм отбивать готовились, с Динкой о девичьем поболтала. Карту её посмотрела. Включила мозги. К счастью, не я одна тут умная.
— Давно подозревали.
— Знаю. Из скрытых?
— Один — да. Остальные — не знаю. Сюда сорвался.
— В тенёк пошли, мне ко всему ещё не хватало на солнце перегреться.
— Глаза закрой.
— Зачем?
— Узнаешь!
— Вот!
На протянутой ладони лежит массивное «Змеиное кольцо». Как у него, как у Чудовища, как у казначея. Как у них всех, кроме не носящих украшений, Госпожи.
— Понял, могу тебя потерять. Так толком не сказав ничего и не сделав для тебя. Там внутри твоё имя. Как у нас.
Не знаю, что сказать. Мне приходилось терять. Только не помню. В голове всё перемешано. Я ведь безродная сирота, притом круглая.
Слишком хорошо знаю, кто он. Пусть пока, в первую очередь, только сын своей матери. Но и я не пустое место.
Либо разойдёмся, как в море корабли. Либо… Не слишком ли о себе возомнила? Вовсе нет. Слишком памятен пример Великого Генерала. И Линки, втихую ненавидящие единокровных сестёр. Жест принца шириной от одного океана до другого. И вряд ли о кольце не знают Верховный и её дочь. Во казначей, да, может и не знать.
— Я не из тех, кто в телохранителях нуждается.
— Это мы ещё поглядим. Мне как-то твоя голова и всё остальное нужно в целом состоянии. Планы самые серьёзные.
Пинаю в бок полушутя. Он так же с усмешкой замахивается. Отстраняюсь.
— Не надо, там болит, — больно уж охота на испуганного сына Еггта посмотреть. Хотя и вру насчёт боли. Немного.
— Точно всё хорошо? А то ведь знаю тётину привычку изображать цветущее здоровье при почти смертельных ранениях.
— Сам сказал слово «почти».
— Так и ты — не тётя. И она с телохранителями ездит. Вот и ты будешь.
— Своих-то где потерял?
— Так этим делом сообразительные люди занимаются, они и сами понять могут, когда в них не нуждаются.
— Императорские посланники поодиночке ездить не боятся.
— Ха! Кому они нужны? Их убивать себе дороже. Вот ты мне нужна. Знаю, сейчас что-то другое говорить надо. И даже знаю, что. Но не лезут в голову слова.
— Если лезут, я не поверю.
— Почему?
Смеюсь.
— У одних и тех же учились изящной словесности и хорошим манерам, принц.
— Только ты большинство этих уроков, как говорят, прогуляла.
— По уважительным причинам.
— И это знаю. Не просто же так ты так хорошо теперь считаешь.
— Вообще-то, лучше всех, по крайней мере от этого места до старой линии.
— Скромная ты!
— Ага. Есть такое. Как выражается Верховный: «лучшее украшение девушки — скромность и полупрозрачное платье».
— Ага, знаю. У сестры такое платье видел.
— У какой именно? А то их у тебя восемь, если не ошибаюсь.
— Представить в таком могу трёх. Ну, и тебя ещё, что самое интересное.
Лучше промолчать, я в таких платьях четырёх видела. Правда, остальных четверых только мельком видела.
Глава 26
Рэндэрд. Конец 279, 280, 281 гг
Признаться, не думал, что с Мечом да попами управимся в одну кампанию. Опять немецкая военная мудрость сработала. Хотя сначала все, включая Дину, явно готовились к затяжной войне. Меч разгромлен, попы перевешаны, столица наместничества гуляет. Только вот что-то такое витает в воздухе. Может, это остатки Рэндэрдовской интуиции мне что-то нашептывают, а может это я сам уже разбираться стал в местных реалиях.
Приходят обозы. Я знаю, что в них — оружие, порох и продукты из тех, что могут долго храниться. Лагеря развёрнуты почти на новой границе, обозы идут туда. Кое-кому из Друзей Империи приказано собирать вспомогательные войска. Что-то затевается. Не надо быть гениальным стратегом, чтобы понять — Дина планирует поход на Заречные племена. Причём, не просто поход, а окончательное покорение.
Местные Заречных опасаются. Хотя сами ребятки не мирные. С мужеством у них всё в порядке было. Да, мы их покорили, но это только потому, что, при прочих равных, регулярная армия всегда побьет племенные ополчения, пусть их даже в несколько раз больше.
Бывшие подданные Меча и Заречные относятся к родственным, более того одно из племён делится на Северных и Южных, но Северные относятся к Заречным, а Южные добровольно признали нашу власть.
По вере, или ещё по каким причинам, но народ уже раскололся. Не приди сюда мы — через пару сотен лет река могла бы стать границей между разными народами. Но мы сюда уже пришли — и скоро река станет одной из водных артерий Империи, а иначе грош нам всем цена!
Чтобы стронуть с места лавину, достаточно маленького камешка. Тем более, если очень нужно, чтобы этот камешек появился.
Дина отправилась проверить самый дальний из Новых лагерей.
Генерал сообщил, что вчера к нему прибыл один из Друзей Империи с жалобой на одно из Заречных племён — мол, нарушили освященный предками договор, перешли Реку разграбили несколько приграничных селений. Друг Империи того вождя знает — воинов у него втрое больше чем у князя. Меча больше нет, вот вождь и обнаглел, а силы Империи он ещё не знает. Вот Друг Империи и просит покарать наглеца…
Встречи с самой Рогатой Ведьмой князь явно не ожидал. Видно было, что Дины он боится. Генерал-то, по его представлениям, военный вождь вроде него самого. Но Дина-то мало того, что Великий вождь, так ещё и великий колдун.
Впрочем, просьбу свою вождь повторил и даже сказал, что готов выступить совместно с нами в поход. А я про князя этого явно много не знаю. У него на панцире (нашей работы) кроме знака Друг Империи есть золотой медальон с профилем Дины и надписью какой-то особой разновидностью иероглифов, я прочесть не могу, но это и не важно. Важно, что эта награда даёт князю полноправное имперское гражданство и причисляет его к военному сословию. То есть, с формальной точки зрения, пред нами стоит точно такой же армейский офицер, как и мы. И покушение на его земли — покушение на земли Империи. Поэтому, напав на его земли, Заречные объявили Империи войну.
Примерно так ему Дина всё и изложила.
Князь побледнел. Понял, во что ввязался. К нам перешёл искренне, помогал, но как и все люди, хотел чтобы война шла где угодно, лишь бы подальше от стен его дома. Силу Заречных он знает не понаслышке. Наши силы — тоже.
В общем, если очень надо, повод для войны найдётся всегда.
За Рекой не могут не знать, что тут войска накапливаются. Линии тут нет, и постройка не планируется. Заречные, несмотря на недавний конфликт ездят к местным торговать, местные тоже к ним ездят, к тому же Заречные и местные сплошь и рядом в родстве друг с другом.
Ярн тоже должен был участвовать в походе. В Кэреттограде так сказать и. о. наместника должна была остаться Кэретта.
В лесах с каждым днём неспокойнее всё чаще стычки между разъездами. Лазутчики доносят — Заречные племена устроили какой-то великий съезд вождей и решили избрать Великого военного вождя — такого несколько сотен лет не было. Что же, от Меча и попов несколько лет назад они отбились. Рассчитывают отбиться и от нас, тем более Заречные-то и родичей с нашего берега считали изнеженными бездельниками. А нас они мнили кем-то вроде взявших оружие женщин, то есть чем-то вообще несерьёзным. Дину это очень забавляло.
Их лазутчиков мы недооценили. Как-то примчался взмыленный гонец с одного из фортов: Ярн попал в засаду.
Те, кто плохо знали мужа Кэретты, за глаза звали его павлином. Хорошо его знавшие так не говорили никогда. Красивые доспехи и дорогое оружие он и в самом деле любил. Только воин он отменный. В бою стоил десятерых. Потому и уцелел. Под Ярном был убит конь. Нападавшие сразу поняли, что в таком облачении кто-то очень важный всеми силами старались достать его. Вундервафли он не носил. В начале схватки застрелил двоих. Потом взялся за мечи.
