Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
— А тут вроде как северное приморье до Кэрдин. только на суше. Наместники слабы, до столицы далеко.
— От них был кое-кто.
— Отказала?
— Обещала подумать. Недолго.
— Что предлагает?
— На службу принять, признать за ними права на вечное владение междуречьем, жалованья тоже хочет, взамен обязуется границу от всех врагов защищать. В общем, они и Мечу примерно также служили. Когда у того деньги были — старались его земли не грабить. Мне такие соседи не нужны. Тем более, и границы-то здесь не будет.
Пусть соль добывают да зверьё с птицей бьют кто-нибудь не столь буйные.
— Откажешь.
— Конечно. Главный страх в этих краях — они. Прижмём — все остальные сговорчивее будут.
Карты и у меня, и у неё — одинаковые. Только если мне надо добраться из точки один в точку два, проведу прямую, найду кратчайший путь.
Динка понятия «прямая дорога» не знает совершенно. Увидит что-то занятное — и сразу туда. Ум вывернутый, как и у меня, только в другую сторону, занятными кажутся разные вещи.
* * *Лезет по лестнице, глаза навыкате, за оружие не схватился. С верхней ступени бью ногой в грудь. Валится. За ним! Почти не отбивается. Заношу кинжал, целя в глазницу.
— Живой кто есть?
— Сюда!
Глазки влажно блестят.
— Быстро ты оседлать его решила. Раньше бы сказала, покрасивее кого тебе бы нашла… Ну да, я же предлагала.
Стоит среди побоища. Сияющая-сияющая, довольная-предовольная. Где-то понимаю. Раз! Два! Полусотни не существует, у нас же даже раненых нет.
* * *— Не пересидим.
— А?
— Не пересидим, говорю. Это Белые Знамёна.
— Что?
Хватает мою трубу, хотя её мощнее. Кривя лицо, всматривается.
— Похоже, они.
— Разрешите обратиться.
— Да.
— Кто эти Знамёна? Не слышал про таких.
— Зверьё из зверья. Убийцы из убийц. Дали клятву уничтожать врагов господа везде, где встретят. Дали обет безбрачия и целомудрия.
— Цело… Извините, не понял.
— Даже овец не ебут. Отличаются особым рвением в поиске и уничтожении колдуний и ведьм. Пользовались особым покровительством этой… Головы заспиртованной.
— Что-то они на выручку к нему не торопились.
— Это не они медленные, это мы — быстрые.
— Как подойдут все, так и полезут.
— Знаю! Мы когда должны были на месте быть?
— Вчера.
— Значит, раньше чем завтра не хватятся. И ещё дня три… Значит, не меньше пяти. Скорее, больше. Может, связываться не захотят?
— Эти? Вряд ли. Им Устав предписывает убивать безбожников везде, где встретят. Тем более, мы их братьев побили.
— Каких братьев? Ах да, братья в их вонючем божке.
— Почему вонючем?
— Так попы во внешности ему подражают. Значит, раз сами не моются и воняют, как свиньи, то и спаситель их таким же был. Так! Рондер! Иди, корзину найди. Голов у этих наруби и сюда принеси. И скажи, пусть быстрее стенку строят. Вторая пушка чем заряжена?
— Ничем.
— Зарядить ядром. Пересчитать, сколько гранат.
Влезает на зубец. Алые латы, золотые рога. Слева два волнистых клинка, справа висит седельный меч. Когда успела? Она же таким никогда не пользуется… Смотрится! Держит в опущенной правой руке за бороду отрубленную голову.
— Катись отсюда, пока цел. А ещё лучше — вон роща, иди и на суку повесься, овцелюб. Я потом вас, дохлых, всё равно там всех развешу! Деревьев хватит, я думаю. На, вот тебе, на дорожку!
С размаху швыряет, попав прямо под ноги коня знаменосца.
— Рондер, давай! — тот высыпает корзину.
Поворачивают коней.
— Пли!
Стреляю. Гремит Динки дырокол, не разглядела, кому отдать успела. Конь под «послом» валится. Ай да я! Знаменосец сброшен на землю умирающим конём. Третий несётся, что есть сил.
Уперев руки в бока, Маленькое Чудовище оглушительно хохочет.
— Чего разлеглись? Встали, и ножками, ножками. Это вам для ускорения!
Швыряет очередную голову, попав на это раз пониже спины бегущему послу.
— Чего встали, перезаряжайте!
Осеняет.
— Дай свою карту.
Сравниваю. Так и есть!
— У тебя это место обозначено, у меня нет. Ты когда свою брала?
Резко схватив обе, впивается глазами.
— Понимаешь, что это значит?
— Да! Кто-то скоро попрощается с яйцами. И другими частями тела.
— Для этого надо сперва выбраться.
— Как догадалась?
— Тушь чуть другого оттенка. Присмотрись.
— Точно… Значит, не карту подменили, а только это подрисовали…
Я Маленькое Чудовище убью! Если жива сегодня останусь.
— Будь у меня эта Молния — просто в воротах бы встала, да сожгла бы всех нахрен.
— Только тех, кто пошёл бы прямо на ворота.
— Дуй на свою стену, зануда!
* * *— Старика! Старика бейте! — если кто и убьёт, точно не ты. Захлёбывается собственной кровью.
Старик — это я. Из-за шлема кажусь выше. Маска — испещрённое морщинами лицо с усами и бородкой. Слишком мелькаю между зубцами. Слишком много уже пало от мой руки.
Их словно не становится меньше.
Сквозь грохот боя всё равно слышно, как командует Динка.
* * *Сидим с Динкой спиной к спине посередине двора. Не слишком удобно, но сейчас плевать. Остальные сидят, привалившись к стенам. Псы и то умаялись, валяются кто где, вытянув лапы. Только один здоровую кость обгладывает. Подозреваю, недавно это чья-то нога была. Хотя, несколько упорных, правда, особо не напрягаясь, разбирают стенку. Ещё трое пошли седлать лошадей. Хотят ещё крови пустить напоследок. Только вот, если я что-то в кавалерийских боях понимаю, исход схватки за лесом уже предрешён. И стенку они разобрать не успеют.
Динка фляжку протягивает.
— Хошь? Дрянь их церковное вино. Кровь их бога, видите ли! Да нет ничего другого.
Отпиваю. Вкус как вкус.
— Ты красное просто не любишь.
— Слышишь?
Чуть поворачиваю голову. Динка относится к редкой породе людей, умеющих шевелить ушами. Связано это с её удивительным слухом или нет, не знаю. Гордится страшно, ибо из Еггтов больше так не умеет никто.
— Да. Сбор трубят.
— Погнали наши городских, как Рэдд выражаться любит.
— Когда свадьба?
— А по шее?
— Уже получила.
— Сильно?
— Броню не пробили, и, вроде, ничего не сломали, но, чую, ниже шеи я вся синяя.
— Ага, я слышала, как орали «Старика бейте!»
— Про адского демона тоже что-то было.
— Ну так. Я же знала, с кем иду воевать. Потому так… — замолкает.
— Что-то случилось?
— Пошли-ка на стену.
Не охота, но надо.
Наигранная весёлость куда-то делась. Динка сейчас до жути напоминает мать, жаль, это так редко бывает.
— Эй, кому заняться нечем. Осмотрите этих. Ищите любое оружие с посеребрёнными клинками, — уже тише бросает мне, — демона по их вере, можно убить только серебром, ну или изгнать какими-то там молитвами. Если хоть что-то найдут. Понимаешь, что это значит?
— В ставке есть лазутчик.
— Во-во.
— Но ведь демон не только ты.
— Что хочешь сказать?
— Если они все такие из себя борцы за веру, то посеребрённое оружие против демонов и так может быть.
— Может быть. Но я задницей чую — они на одного определённого демона охотились. Ну точно! — поднимает посеребрённый обломок клинка. Рукоять украшена косыми крестами, или, как их называет тот же генерал Рэндэрд, свастиками.
— Я и перерубила. И клинок. И хозяина. Вон валяется.
Неопределённо машет рукой. Разрубленных на две и более частей вокруг предостаточно. Судя по ранам, кто-то очень лихо орудовал тут волнистыми мечами. У кавалеристов почти ни у кого таких нет.
— Вон ещё один.
— Смотри, тоже несут.
Переглядываемся.
— Какая сука! — с яростью выдаёт Динка.
— Жаль, всех побили.
— Может, Линк возьмёт кого.
— Те, трое, что в начале взяли.
— Дай я тебя поцелую, умничка. Живодёр, где ты там!
Так и лежат у стенки связанные. Куда им ещё деваться. Кажется, за время боя из животов у них вышло всё. Живодёр идёт за нами, вертя в пальцах нож чуть побольше сапожного шила. Видя его пленные стараются отползти. Хорошо запомнили. Он может заставить человека умирать очень долго и очень мучительно. Нам он хвастался, точно знает сколько в человеке костей, и каждую из них может сломать самым болезненным из возможных способов. Если он так хвастается, интересно, как угрожает? Я бы такого человека приближать к себе не стала, но Динка это Динка.
— Привет, засранцы! Поболтаем?
Живодёр присаживается возле крайнего слева, не прекращая ножом играть.
— Кто приказал ехать сюда?
— Сотник.
— Ответ неверный.
— А-а-а! — Живодёр ему палец сломал.
— Спрашиваю ещё раз.
— Глава церковного округа. После утренней молитвы. Сказал, что господь избрал нас для уничтожения демонического отродья. Нам велели седлать коней, а он остался со старшими братьями.
