Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
— Тут без моего разрешения ничего не трогать! Сдохнешь — не велика потеря, но собьёшь настройки или сломаешь что-то… В общем, увижу, что тут копошишься — руки оторву, — указав на подковообразный стол, над зеркальной поверхностью которого сияла какими-то непонятными линиями, точками и символами ветвистая схема не пойми чего, Просперо продемонстрировал мне впечатляющий кулак, отчего сомнения в его словах испарились, не успев толком оформиться в мысль.
Впрочем, задерживаться в гудящем зале механик был явно не намерен и, выдав мне своё предупреждение, двинулся дальше. Из двигательного зала мы попали в относительно небольшую мастерскую, заставленную всякими верстаками, инструментальными ящиками, и каким-то станками на мощных станинах. Помещение это было куда меньше предыдущего, зато, как ни удивительно, здесь оказалось значительно свободнее, за счёт того, что весь инструментарий нашёл своё место вдоль серых стен, оставив в центре мастерской достаточно пространства, чтобы три-четыре человека занятых работой на станках или у верстаков не толкались друг с другом локтями.
— Так, давай разбираться, Тони. Что это — знаешь? — извлёк он из шкафа… молоток.
— Издеваетесь? — возмутился я.
— Порко абиссо! Не трать моё и своё время! Что это⁈ — грозно помахал он молотком.
— Молоток это, — буркнул я. — Ударный инструмент. И рычажно-клиновой, в некоторых случаях, — уточнил я, всё же кое-как рассмотрев летающий перед моим носом инструмент.
— Так. Бери, рассказывай и показывай, как пользоваться, — протянул инструмент Просперо.
Я вот, за такие шуточки, показал бы как молотком вбивают мозги в механиков с тупыми шуточками. Но… выдохнул и ограничился демонстрацией обращения с сим высокотехнологичным устройством. И даже не матерился при этом. В — выдержка! Язви её…
— Хорошо, — восхитился моими поразительными познаниями и умениями механик. — Это?
— Гаечный ключ, — вздохнул я, возвращая молоток на верстак. На то же место, с которого его взял «гном». На всякий случай. Кто его знает, этого бородатого, до какой ерунды он может докопаться⁈
И так, в проверке моих знаний прошло не меньше часа. Просперо подсовывал мне, кажется, всё подряд. От какой-то фигни, типа простейшего ручного инструмента, до станков. Часть инструментов я знать не знал, часть — представлял только теоретически, типа сварочника для пластика. Как и станки. Ну, токарный, хотя небольшой и запредельно навороченный — со специальными приспособами для, например, продольных вырезов всякой формы на неподвижной детали или высверливания внутри, причём сложной формы, я опознал довольно легко. Всё же, не одна заготовка на уроках труда познала мою разрушительную мощь, попутно обогатив мой словарный запас сложносоставными ругательствами нашего трудовика. А вот трёхмерный принтер я узнал только по краткому описанию устройства, данному мне механиком. Но как работать с этой сложной, с кучей направляющих и сопел фигулиной я понятия не имел. Не доводилось сталкиваться.
Через час Просперо соизволил вынести вердикт:
— Неумеха, конечно, но что-то вроде знаешь и молотком шуруп забивать не станешь. Ладно, поручаю тебе ответственную работу, — с важным выражением на физиономии даже не сказал, а провозгласил он и, прокосолапив к одному из шкафов, достал… половую щётку на длинной ручке! Не деревянную, явно пластиковую, но самую что ни на есть щётку-шваброид! И с тем же важным видом протянул мне этот уборочный инструмент, как будто экскалибур или дюрандаль какой-то!
— Издеваетесь? — на всякий случай уточнил я. — Есть же мусорщики.
Про мелких роботов-дроидов мне рассказывала ещё Дельфина, даже показала небольшие отверстия в стенах на уровне пола — технические ходы, по которым эти трудяги снуют. Насколько я понял из описания — не намного сложнее робота-пылесоса моего времени, а никак не какие-то фантастические роботы с самосознанием. Хотя есть и посложнее и побольше (а по количеству — гораздо меньше), что объясняет столь малый экипаж Обсерватора: большая часть грязных и тяжёлых работ выполняется теми самыми роботами.
И вот теперь, на голубом глазу, эта механическая задница тычет в меня швабру. Ну не сволочь?
— Дать бы тебе по шее за неуважение… Хотя мы и не в Воздушной Гвардии, — сам себе напомнил механик. — Нет, не издеваюсь, Тони. И в мастерской я сам, вот этими руками, — потряс он поочерёдно могучими и мозолистыми лапищами, перекладывая швабру из одной в другую, — убираю пыль раз в два дня!
— А почему? — настороженно спросил я, поскольку вероятность того, что механик глумится, всё же считал весьма немалой. Но при этом, он предельно серьёзен, так что, возможно, для ручной приборки в мастерской и двигательном зале действительно есть какая-то причина, а если так, то это должно быть интересно. Наверное…
— Да потому, дурья твоя башка, что мусорщики — тупые! Оставишь гайку, ещё что-то по мелочи, так соберут и оттащат в утилизатор. А это мало того, что перерасход… Короче! Взял щётку и чтоб подмёл всё! — вдруг рявкнул он, тыча в меня эту злостную швабру. — Справишься — пожри, потом можешь со станками ознакомиться. Не всеми! Токарный мультистанок, сверлильный. Возьмёшь хлам из вон того ящика, — указал он. — Поработаешь с ними, потом продемонстрируешь результаты. И чтоб за час управился! Работать! — рявкнул он, всучил швабру и утопал.
— Да, это не Рио-де-Жанейро, — скорбно констатировал я, подметая просторы этой мастерской.
Ну а что делать? У меня не то положение, чтобы выпендриваться и скандалить. Хотя раздражает, конечно. Просперо за моими уборочными потугами понаблюдал, убедился, что разносить нахрен шваброй тяжёлые столы и шкафы я не намерен, одобрительно кивнул и свалил.
Через часок я закончил-таки уборку, накопив в адрес «гнома»-механика умеренное количество зла: сволочь такая, нашёл, блин уборщика! Но пока решил накопленное приберечь, до момента, когда его можно будет безопасно и эффективно реализовать. И стал знакомиться со станками, раз уж разрешили. Для начала — с натуральными голограммами-инструкциями, появляющимися над станком после хлопка ладонью по специальной пластине. Очень доходчивые, с примерами. И заставляющие в очередной раз отметить, что на Обсерваторе практически нет экранов, а используются голограммы. И есть у меня чёткое ощущение, что это связано именно с дефицитом всяких редкозёмов и прочего такого. Голограмма же — просто свет, хоть и как-то хитро сконфигурированный, а для монитора нужна куча всякой дряни, в здешних условиях наверняка запредельно дорогой, так что проектор выходит банально выгоднее,
