Ревизор: возвращение в СССР 10 - Серж Винтеркей

Галию на Каширскую. Потом ехали на автобусе. Я не очень помню этот район деревянным, мне было лет шесть или семь, когда здесь всё начали сносить. Вернее, начнут… Года до семьдесят седьмого здесь снесут все деревни и построят целые кварталы девяти и двенадцатиэтажных домов. Устроят району транспортный коллапс… А, кстати, как так получилось, что родители в этом же районе такую крохотную квартиру получили после сноса нашего деревянного дома? В семье я уже есть, сестра уже есть, брат только еще не родился… Почему им всего лишь однушку дали? В детстве об этом не думал, понятное дело. А сейчас интересно.

Мы пришли в магазин хозтоваров. Он уже был украшен, так, как я и запомнил на всю жизнь, многочисленные кусочки ваты на ниточках свисали с потолка. Стал искать глазами прилавки с игрушками. Да. Уже выложили. Метнулись вдвоём с женой туда. Галия принялась рассматривать их, брала понравившиеся из наваленных целыми горками куч и подавала мне. Она, как ребёнок, металась вдоль прилавка и хватала всё подряд, да ещё и в двух экземплярах.

— На работу и домой! — возбуждённо выбирая разноцветные шары, объясняла она. — Дома же вообще ни одной игрушечки нет.

— Как же вы так живёте? — услышав Галию, спросила рядом стоящая тётка с сумками в обеих руках.

— Молодожёны. — быстро пояснил я. — У нас ещё вообще ничего нет, кроме щенка и котёнка.

— Чего это, ничего нет?! — возмутилась жена. — У нас уже кухня есть. Вот ёлку купим, игрушками нарядим.

— Ага. Где-то я это уже слышала! — рассмеялась тётка. — Ёлка… Котёнок со щенком…

— Пришли ребята вскоре, а ёлка на полу. — услышали мы рядом детский голосок. — Немало было горя котёнку и щенку.

Я не верил своим ушам. Мы учили в первом классе эту песенку…

— Их так нахлопали, их так нашлёпали, — продолжал тихонько, себе под нос, петь мальчишка.

— Что было очень стыдно котёнку и щенку. — допел я.

— Вы тоже знаете эту песню? — с детским наивным удивлением взглянул на меня мальчишка.

— Привет. — присел я перед пацаном. — Как тебя зовут?

— Паша.

— О! И меня тоже.

Галия заинтересовалась нашим разговором.

— Тоже игрушки выбираешь? — спросила мальчика она.

— Нет. Я только посмотреть.

— Хочу сделать тебе подарок, Паша. — сказал я. — Выбери себе три игрушки.

— Правда? — глазёнки у него загорелись.

— Да что вы, чужому мальчишке будете игрушки покупать? — с сомнением глядя на нас, спросила покупательница.

— Он не чужой, он тёзка. — ответил я. — Знаешь, кто такой тёзка? — спросил мальчишку. Он пожал плечами, немного испуганно поглядывая на тётку. — Мы оба Паши, значит, тёзки, это те, кого зовут одинаково. Понял? — он кивнул. — Выбирай игрушки.

Мальчик выбрал гриб и зайца на прищепках и большой шар с рельефными изображениями по бокам.

Я расплатился за все игрушки. Галия руководила, что с чем вместе упаковывать.

Мы вышли втроём из магазина. Пашка бережно нёс свой свёрток. Поздравив его с приближающимися праздниками, пошли домой. Настроение было просто изумительное. Галия шла очень задумчивая, но довольная. Внезапно пошел снег и в воздухе затанцевали тысячи снежинок.

— Волшебный вечер просто! — прошептала Галия, глядя вокруг полными восторга глазами.

Да, точно, волшебный…

— Давай, на завод заедем. — попросила радостная жена. — Посмотрим, как там дела и игрушки оставим, чтобы мне их в институт завтра не тащить.

— Конечно, давай, заедем. — согласился я.

У второй проходной завода, через которую мы всегда ходили, что-то происходило. Ворота настежь, на территорию проехала скорая. Внутри мы увидели милицию и толпу народа на улице. Никогда такого не было. Обычно все по рабочим местам сидят. Начало темнеть. Что происходит, было не разобрать. Мы с женой, не сговариваясь, перешли на бег.

— Смотри! Это же у нас! — воскликнула Галия.

— В смысле, у вас?

— Корпус наш.

Мы подбежали к толпе.

— Что случилось? — спросил я.

— Да вон, товарищ прыгнуть грозится, — усмехнувшись, сказал работяга в телогрейке и достал пачку папирос. — Говорят, жена от него ушла…

— Ну ушла и ушла. — пробормотал я, вглядываясь вверх и пытаясь понять, на каком хоть этаже прыгун. — Баба с возу — кобыле легче.

Работяга одобрительно хмыкнул, а мне ощутимо прилетело в бок. Оглянувшись, увидел строгое лицо жены.

— Милая, я пошутил! — улыбнулся я.

— А что ты шутишь, когда у человека трагедия? — спросила меня жена строго.

— Извини, люди по-разному реагируют на такие вещи, — повинился я, — врачи вон, даже шутят в морге вовсю. Стресс так снимают. Вот я и попытался сгладить для себя остроту ситуации…

— Га-алечк-ааа! — вдруг раздался сверху душераздирающий вой.

Мы с женой застыли, уставившись друг на друга, потрясённые догадкой.

— Эдичка… — прошептала жена. — Он меня вчера замуж звал…

— Чего?!

— Ну да. Иннокентич решил, что он ещё в себя не пришёл после запоя. Домой вроде его отправил.

— Видимо, не дошёл до дома, или решил вернуться, — пробормотал я.

Мастерская находилась на втором этаже. Вроде как и невысоко. Но потолки в корпусе пять или шесть метров. Второй этаж, как обычный третий. Хотя, сколько я ни всматривался сквозь сумерки, ни одного открытого окна во всём корпусе не увидел.

Оглядевшись по сторонам, подошёл к скучающему милиционеру возле милицейского УАЗика.

— Слушай, командир. — обратился я к нему. — Что тут творится? Где этот прыгун?

— На крыше. — ответил тот.

Блин! Три этажа по пять-шесть метров, это все пять обычных. Хана будет Эдичке, если сдуру спрыгнет. Вот же дурной на голову художник… Ну пьешь ты себе, так пей спокойно, зачем же фантазировать так ярко по поводу чужой жены…

— Это он мою жену зовёт. Придумал по пьяни себе не пойми чего, — показал я милиционеру в сторону Галии. — Кто там сейчас наверху с этим придурком? Может, если он её увидит, то спустится?

Страж порядка сразу подобрался, закрылся в машине и давай по рации со своими говорить. Затем выскочил из машины и бегом ко мне.

— Давайте, поднимайтесь туда! — велел он нам.

Мы поспешили к подъезду. Навстречу нам выбежал ещё один милиционер и повёл нас по лестнице на крышу. Под открытым люком в потолке на последнем этаже стояли Юрка Бахтин, сотрудники Эдички и старый художник. Им не разрешали подняться. Милиционер, нас сопровождавший, велел нам тоже остаться, а сам поднялся по металлической лестнице на крышу.

— Тут такое! — кинулся к нам Юрка. — Похоже, этот Эдичка белочку словил!

Мы с ним поздоровались.

— Всё может быть. Слишком резко из запоя вышел… — задумчиво подтвердил Василий Иннокентьевич и тоже протянул мне руку.

— Меры некоторые не знают. Вот надо, как я. — протянул мне руку ещё один сотрудник мастерской. — По чуть-чуть, но ежедневно.

— Скажешь тоже, Петрович. — отмахнулся от него старый.

— Да