Ревизор Возвращение в СССР 7 (СИ) - Винтеркей Серж

Annotation

Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел Ивлев готовится к выпускным экзаменам и поступлению в Москве. Амбициозный комсорг механического завода набирает очки у московской элиты при помощи советов Павла, и обещает ему поступление в МГУ в благодарность. Некоторые из друзей Павла переживают сложные времена – он старается им помочь.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 1

9 мая 1971 г. На улице рядом с домом Ивлевых-Домрацких.

– Тёть Рит, не волнуйтесь так. Он обязательно найдётся. – сказал я Славкиной матери, поймал щенка, бегом отнёс его домой и помчался в больницу.

Чего я только не представил себе, пока до больницы добрался.

Вот Славка дурак! Вот дурак! Только б не опоздать с его поисками. Перед глазами вставала картина, как меня, попавшего в Пашку Ивлева, Иван из полыньи доставал. Только не этим путем, Славка, только не сделай непоправимую глупость!

Больница вся уже была на ушах. Все понимали, чем эта ситуация чревата. Юрий Васильевич, оставшийся за старшего, допросил соседей по палате. Славка выиграл время, сказав им, что пойдёт погуляет в коридоре. Его спохватились только тогда, когда пришла медсестра с вечерними уколами.

В холле больницы специально никто не караулит. Санитарка протирает холл регулярно, но охранять двери на улицу в её обязанности не входит.

– Похоже, упустили пацана, – с досадой констатировал Юрий Васильевич.

– А больницу всю осмотрели? – спросил я. – Чердак, подвал, подсобки… Куда он в пижаме пойдёт и больничных тапочках? У него обе руки в гипсе, ни раздеться, ни одеться.

И тут меня осенило! Я знаю, где он! Туда пешком час-полтора. Бегом уже не догоню. Машина нужна! Срочно!

Скорую или милицию вызывать нельзя, Славку на психиатрический учёт могут поставить, тогда прощай учёба и карьера. К Ивану обратиться с просьбой помочь, но дальше по инстанциям информацию не пускать? Но у него своей машины нет, с ним придется до отделения идти, и там чтобы была свободная… А вот до Ахмада минут пятнадцать, ну, десять, если бегом.

Эх, время поджимает!

***

– И куда он ломанулся? – спросил Юрий Васильевич дежурную медсестру, стоявшую рядом.

– Может, вспомнил чего? – предположила она.

– Или догадался, где наш беглец… – пробормотал доктор. – Только бы успел. А то все тут проблем не оберёмся!.. За пациентом с руками в гипсе не досмотрели, стыд и срам!

***

Только бы Ахмад был дома! Я бежал как на олимпийскую медаль. Запыхался так, что из горла свист вырываться начал.

Повезло, отчим был дома. Один.

– Заводи… машину… – просипел я между вздохами.

Надо отдать ему должное, он тут же сорвался с места. Без лишних вопросов. Машина прогревалась ровно столько, сколько нам понадобилось, чтобы распахнуть ворота и закрыть их, выгнав копейку на улицу. Вот что значит наработал с ним репутацию, он меня как обычного пацана уже не воспринимает. Серьезно относится.

– Славка из больницы сбежал, – немного отдышавшись, объяснил я.

Мы проехали поворот на больницу. На машине всё так близко кажется, а пешком пойдёшь, откуда только такие расстояния берутся?

– Железнодорожный мост через реку знаешь?

Ахмад кивнул головой. Ну, хоть дорогу показывать не надо. Тем более, что я её не знаю. Зимой на лыжах через поля напрямки ехали…

Очень быстро мы доехали до этого чёртова моста, меньше десяти-пятнадцати минут. Но Славка уже был там.

Наступил вечер, солнце садилось. Славкин силуэт был хорошо виден на фоне неба. Славка не пошёл почему-то на мост, а стоял на краю высокого берега реки. Помнится, высота там была приличная.

– Сейчас самое главное – не спугнуть его, – сказал я. – А то ещё сиганёт с перепугу… Ахмад, давай, я попробую его отвлечь, меня он не воспримет, как опасность. А ты будь наготове, если у меня получится его от обрыва оттолкнуть – ты его примешь. Если мне удастся его отвлечь – ты его оттащишь. Только за руки не хватай и за рёбра, он весь переломан. Действуем, короче, по обстановке.

Ахмад кивнул. Вдвоём, стараясь не шуметь, мы побежали к Славке.

Если бы он сидел, а не стоял, всё было бы намного проще…

Сделал знак Ахмаду остановиться, а сам подошёл, перестав скрываться, немного сбоку, чтобы он заметил меня боковым зрением, и встал на расстоянии метров пяти, чтобы он не чувствовал опасности и не делал резких движений.

– И что ты здесь делаешь, что в больнице не лежалось? – мирно спросил я друга.

– Это было её любимое место, – слишком спокойным голосом ответил друг.

– Почему было? Оно и есть.

– Её нет.

Не понял? Неужели всё? А почему никто в больнице об этом ни слова не сказал?

– Слав, что, из Брянска плохие вести? – перестав шифроваться, спросил я, искренне беспокоясь, и подошёл к другу ближе.

– Из Брянска никаких вестей, – по-прежнему слишком спокойно ответил он. – Вообще.

– Как ты меня напугал! Отсутствие плохих вестей – само по себе уже хорошая новость. Слав! С чего ты взял, что у неё всё плохо? – я подошёл к другу вплотную, обнял его за плечи и покосился на Ахмада.

Тот моментально оказался рядом. И подстраховал меня, перегородив Славке путь к обрыву.

– Ведем его аккуратно, – подсказал я Ахмаду, видя, как он в нерешительности примеряется к Славке. Загипсованные руки выглядели очень убедительно, и про сломанные ребра он тоже помнил.

Наконец, мы его, придерживая аккуратно за плечи, отвели к машине и усадили в нее.

– Как же ты всех напугал, – укоризненно повторил я другу. – Твоя мать с ума сходит! Больница на ушах. Ты чего, Слав? Эмма в себя придёт, а что мы ей скажем? Твой Ромео тебя не дождался? Бросил? Давай, друг, заканчивай с этим всем. Что ты раскис?

Славка молчал, глядя куда-то сквозь меня.

– Твоя помощь нужна Кларе Васильевне, – продолжал я, присев перед ним на корточки и пытаясь поймать его взгляд. – Кто мелких братьев Эммы будет поднимать? – про Германа, оформившего на них опеку, я не стал благоразумно упоминать. – А Эмма очнётся, ей столько денег надо будет на реабилитацию! Одни логопеды чего будут стоить? Язык сильно прикусила! – пояснил я, заметив удивление на лице Ахмада. – Там кончика языка почти не осталось.

– Это ж хорошо. Молчаливая женщина – счастливый мужчина, – попробовал пошутить Ахмад, но Славка взглянул на него так, как будто тот богохульство в храме себе позволил. Ну да, не слишком удачная шутка вышла, мягко говоря. Ахмад, поняв это, виновато пожал плечами.

– Поедем, – сказал я Ахмаду, махнув на Славку рукой. – Там уже, небось, инфаркт у мамы. Вот о маме своей подумал? За что ей это?

– В больницу? – спросил Ахмад.

– Куда ж ещё? Там все с ног уже сбились, я ушёл, не сказав им, куда. Они там сейчас, небось, чердак обыскивают.

– Зачем? – впервые проявил какой-то интерес Славка.

– Вдруг, ты там повесился!

– Что я, дурак что ли? – оскорбился он.

Ага! Сейчас будет всем рассказывать, что просто закат посмотреть ходил… А, может, оно так и надо? Меньше будет негативных последствий.

Сдали Славку Юрию Васильевичу. По нашим расслабленным лицам он сделал вывод, что тот решил «режим нарушить».

– Ну-ка, дыхни! – велел он Славке.

– Да не, он не успел, – стал защищать я друга. – Вовремя поймали.

Ответная ухмылка доктора навела меня на мысль, что не один я тут спектакль разыгрываю. Все Юрий Васильевич понял правильно. Но при нас делает вид, что все в порядке. А ведь главное – что он дальше будет делать, когда я уйду? А вдруг направит Славку к психиатрам, и останется о попытке самоубийства упоминание в его больничной карте – дальше никакая карьера ему не светит. Всю молодость истопником будет работать или улицы мести. С этим в СССР строго… С другой стороны, тут же вспомнил, как в Германии пилоту самолёта с черной депрессией позволяли пассажиров возить. Пока он вместе с ними в гору не спикировал. Так что можно понять, почему в Союзе так к психическим отклонениям относятся…