Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
Усевшись в кресло, Энг призадумался. Что дальше? Ждать? Чего? Неизвестно. Ясно одно: никакой встречи с Нильсом Лерером в Публичной Тематической Библиотеке в два тридцать вчерашнего дня не состоится, поскольку…
Да, это он почуял интуитивно, почуял, едва взглянув в зеркало на туалетном столике гостиничного номера. Никакого вчерашнего дня для него уже нет.
Как минимум для него… а может, и для всех вообще.
– Нужно еще… еще раз увидеть анарха, – с запинкой сказал он вслух себе самому. – К дьяволу Лерера: искать с ним назначенной на вчера или еще какой-нибудь встречи я теперь не намерен. Самое главное – снова увидеться с Себастьяном Пиком, и, мало этого, чем скорее, тем лучше. Возможно, уже сегодня, чуть ранее.
Зачем? Затем, что, увидев анарха, он тут же поймет, верны ли его догадки. Если да, ни о каком риске для его книги более нет и речи. Скорее всего, синдикат со своей программой неукоснительного искоренения изобретений опасности уже не представляет… по крайней мере, Энг надеялся на это всем сердцем.
Не напрасно ли? Это выяснится только со временем. Время… вся Фаза Хобарта целиком… без нее тут явно не обошлось.
И, весьма вероятно, не только для Энга.
– Мы оказались правы, – доложил Гантрикс вышестоящему, барду Чаю из Совета Чистоты, и, дотянувшись до видеомагнитофона, ткнул дрожащим пальцем в клавишу перемотки. – Здесь результаты прослушивания видеофонных линий. Звонок в библиотеку. Изобретатель своббла, Людвиг Энг, пытался связаться с Лерером, но не сумел. Таким образом, разговора между ними не состоялось.
На округлом, оливково-смуглом лице барда отразилось разочарование, граничащее с детской обидой.
– А следовательно, и записывать оказалось нечего, – язвительно промурлыкал он.
– Ошибаетесь. Вся суть в лице Энга. Энг провел день с анархом, и, как следствие, ток его жизни повернул обратно. Взгляните, взгляните сами!
Бард подался вперед, впился долгим пристальным взглядом в экран с изображением Энга и, наконец, откинувшись на спинку кресла, заговорил:
– Определенно, стигма. Клеймо. Обильная лицевая поросль, зачатки бороды… один из ярчайших признаков принадлежности к мужскому полу, особенно среди евров.
– Не стоит ли переродить его без промедления, пока он не успел достучаться до Лерера? – предложил Гантрикс.
В его распоряжении имелся превосходно сработанный пистолет, в считаные минуты низводивший до эмбриона даже глубоких старцев, после чего жертва исчезала в ближайшей женской утробе раз и навсегда.
– На мой взгляд, теперь он совершенно безвреден, – отмахнулся бард Чай. – Прекративших существование свобблов все это назад не вернет.
Однако в глубине души барда уже зарождались сомнения, граничащие с тревогой. Возможно, его подчиненный, Гантрикс, оценивает ситуацию верно: ведь он уже не раз в целом ряде критических случаев проявлял себя неплохим аналитиком… потому и оценен Советом Чистоты весьма, весьма высоко.
– Но если Энг исключен из Фазы Хобарта, – упрямо возразил Гантрикс, – разработка своббла начнется заново. Не забывайте: оригинальный машинописный экземпляр у него сохранился: контакт с анархом имел место до того, как искоренители из синдиката инициировали последнюю стадию уничтожения.
Действительно, дела обстояли именно так, и с этим барду Чаю по зрелом размышлении пришлось согласиться. Тем не менее он просто не мог воспринимать Людвига Энга всерьез: бородатый ли, безбородый, этот человек не производил угрожающего впечатления. Повернувшись к Гантриксу, бард раскрыл было рот… да так и закрыл, не издав ни звука.
– Почему вы так странно на меня смотрите? – с явной досадой осведомился Гантрикс. – Что стряслось?
Очевидно, под долгим взглядом барда ему сделалось неуютно. Недовольство сменилось тревогой.
– Ваше лицо, – с величайшим трудом сохраняя внешнее спокойствие, пояснил бард Чай.
– Да что там с моим лицом? – Вскинув руку, Гантрикс провел ладонью по подбородку, коснулся щеки и в изумлении заморгал. – Боже мой…
– А ведь вы к анарху не приближались, и, следовательно, перемены в вас этим не объяснить, – подытожил бард.
Интересно, а что с ним самим? Распространяется ли инверсия Фазы Хобарта и на его персону? Не на шутку встревоженный, бард Чай поспешно ощупал челюсть, складки под подбородком… и явственно почувствовал пробивающуюся на свет щетину.
«Ничего не понимаю, – в полной растерянности подумал он. – Чем это можно объяснить? Инверсия анархова тока времени – не что иное, как результат некоего предшествующего события, затронувшего всех до единого. Тогда положение анарха приобретает совершенно другой характер: очевидно, чьи-либо целенаправленные усилия здесь ни при чем».
– А кстати, – задумчиво заметил Гантрикс, – не кроется ли причина всего этого в исчезновении изобретенного Энгом устройства? С реальностью свобблы на данный момент не связывает ничто, кроме упоминания в пресловутой машинописной копии. Собственно говоря, нам следовало предвидеть нечто подобное… ведь свобблы связаны с Фазой Хобарта весьма тесно.
– Как знать, как знать, – пробормотал бард Чай.
Мысли в его голове неслись вскачь. Строго говоря, свобблы вовсе не порождали Фазу Хобарта, но лишь позволяли придавать ей определенное направление, в силу чего одни регионы планеты не затронуты Фазой вообще, тогда как другие погрязли в ней целиком. В таком случае с исчезновением свобблов из современного общества Фаза Хобарта должна распределиться по всей планете в равной степени – другими словами, снизить интенсивность воздействия на тех, кто, подобно самому Чаю с Карлом Гантриксом, подвергался ему по максимуму.
– Но ведь в данный момент, – все так же задумчиво продолжал Гантрикс, – изобретатель своббла, человек, первым пустивший его в ход, вернулся в нормальное время, и следовательно, создание своббла начато заново. Полагаю, появление первой действующей модели не за горами.
Вот тут-то Чай и сумел оценить всю сложность положения Энга. Вскоре его устройством, как и прежде, воспользуется весь мир, но… как только Энг соберет и приведет в действие первый, опытный образец, Фаза Хобарта возобновится, и ток времени Энга снова устремится вспять. Затем синдикат снова возьмется искоренять свобблы, пока единственным напоминанием о них вновь не окажется только оригинальная рукопись… а ход времени не примет нормальное направление.
Что касается Энга, Энг – теперь-то бард Чай это видел – угодил в замкнутую петлю. Далее его ждут бесконечные колебания в определенном, довольно узком диапазоне, ограниченном обладанием теоретическим описанием своббла, с одной стороны, и созданием действующего прототипа – с другой, и это еще не все. Заодно с ним та же самая чехарда ожидает немалую часть населения Терры.
«Вот именно, и мы теперь в той же ловушке, – помрачнев, осознал бард Чай. – Что делать? Каким образом из нее выбраться?»
– Нужно либо подтолкнуть Энга назад, к окончательному уничтожению рукописи, вплоть до забвения самого принципа конструкции, – будто прочитав его мысли, продолжил Гантрикс, – либо…
– Но это же невозможно, – в нетерпении оборвал его бард Чай. – На данной стадии, поскольку в мире
