Юрий Никитин - Рассветники

Он коварно улыбнулся, взглянул в блестящий объектив видеокамеры и сказал с подъемом:

– Вы имеете в виду… гомосексуализм?

Я отмахнулся:

– Он в том числе, выделять его не стоит, слишком много чести. Происходит легализация очень многих вещей, вы разве не заметили?

Он сказал неуверенно:

– А это не завоевание демократии?

– Это взросление Сверхорганизма, – пояснил я. – Мы не знаем, что уже есть у него в планах, только строим догадки и сценарии развития, а он давно пометил и уже знает, когда именно произойдет полная прозрачность жизни всех муравьев… простите, человеков для других человеков. Это для того, чтобы не только органы за всеми следили, но и рядовой обыватель мог настучать на соседа, мастерящего на кухне бомбу.

– А гомосеки, – начал он, но махнул рукой, – да, понял.

– Вот-вот, – сказал я, – Сверхорганизм заранее принимает меры, чтобы не было социального взрыва, когда вдруг окажется, что такие-то уважаемые люди – гомосексуалисты. Пусть к гомосексуализму станут относиться терпимее… раньше. Вы прекрасно знаете, что общество построено на лжи. И хотя общество без лжи существовать не может, но общество на лжи и теряет очень много.

Он воскликнул:

– Но если вдруг откроется все, общество рухнет!

– В нынешнем виде, – согласился я. – Оно уже рушится, только не все это видят. Но возможно – только возможно! – возникнет нечто иное. Уже и не общество, а нечто иное, качественно другое.

Он повернулся к камере и прокричал приподнято:

– Вот на этой тревожной и волнительной ноте мы и закончим наше короткое интервью для всемирного выпуска новостей!

Неутомимая Эльвира отыскала и привела к нам еще одного специалиста, на этот раз не ученого, а отвечающего за ресурсы, так она объяснила туманно. Наш коллектив все разрастается, а люди науки не должны ломать головы, где достать необходимое оборудование и сверхточные уникальные приборы, для этого есть свои профессионалы, что знают все норы на планете.

Уваров, специалист экстра-класса в этом жанре, силен и красив, хотя ему что-то за шестьдесят, успешен в бизнесе, и к нам пришел работать вовсе не из-за высокой зарплаты, а чтобы применить свое умение логистика.

Эльвира сообщила по секрету, что, вообще-то, его начинают избегать, а кое-кто перестает приглашать в приличное общество. В отличие от всех своих ровесников, Уваров еще не сделал ни одной пластической операции, что в наше время грубейший моветон. Единственное, где в нем поработала медицина, – это зубы. Да и то не потому, что следовал за модой и поставил себе две пластинки, верхнюю и нижнюю, вместо устаревших отдельных зубов, а просто заменял испорченные зубы.

В древнюю старину, лет так десять тому, темная масса отсталого народа все еще хихикала над теми, кто делал утренние пробежки, занимался с гантелями, посещал фитнес-залы, соблюдал диеты, пользовался ботоксом, вставлял имплантаты, делал пластические операции, но эта темная масса таяла, все больше было перебежчиков в стан передовых и продвинутых, и однажды колесо перевернулось: стало неприлично как раз не делать операции по омоложению.

В отличие от прошлого времени, когда эта темная масса травила и насмехалась над делающими операции, сейчас над биоконами никто не смеется, никто их не высмеивает. Их попросту не принимают в свой круг, что естественно. Не принимали и раньше, но тогда биоконы были в абсолютном большинстве, а сейчас многих страшит сама возможность попасть в число тех, кто считается как бы отбракованным.

Поглядывая в его сторону с легкой насмешкой, она шепнула мне, что он хоть и сильнейшей в своей области, но, похоже, просто не соображает, что живет уже в другом мире. В его времени пластическая хирургия была все еще бзиком отдельных придурков, настоящие мужчины никогда до нее не опустятся, как не сменят коней на автомобили, а шпаги на пистолеты.

Люцифер ревниво прислушивался к нам, глазки горят, когда смотрит на Эльвиру, подобострастно хохотнул и напомнил, что когда-то на осмелившихся в коротких юбках выйти на улицу смотрели как на шлюх, проституток, шалав, с которыми неприлично не то чтобы в кафе, но даже оказаться рядом. Потом, когда короткоюбочных стало больше и еще больше, произошел переворот: короткие стали нормой, а в длинных с подачи короткоюбочных ходят, как вы понимаете, отсталые дуры, дурищи и совсем уж набитые.

– Нашему нынешнему сотруднику, – подсказал он, – нужно просто раскрыть глаза.

– На что? – спросил я.

– Что он отстал от жизни, – авторитетно сказал Люцифер.

Эльвира вздохнула, а Корнилов подошел, послушал, сказал авторитетно:

– От жизни – это от моды? С Уваровым это не прокатит. Плевал он на моду. Как и я, кстати.

Люцифер сказал обиженно:

– Тогда зачем подтяжку лица делал? Не для того ли, чтобы выглядеть моложе?

– А мода при чем? – спросил Корнилов. – Да плевал я на нее с высокого дерева! Когда я стал видеть в зеркало помолодевшую морду, я и работать стал больше. Так, как положено с такой мордой. С подтянутой мордой я сам стал подтянутее! И спину стал держать прямее, и пузо втягиваю без всякой липосакции… Но, главное, работаю больше.

Эльвира сказала лукаво:

– Точно без липоксации? Фигура у вас просто, как у бодибильдера.

– Точно, – сказал Корнилов польщенно. – Но наметил во время отпуска пройти курс. Килограммов пять нужно убрать с боков и пуза.

Как быстро меняется мир, мелькнуло у меня. Вчера имплантники были предметом насмешек и снисходительного презрения, а сейчас уже все, кто переделывает лицо, накачивает губы, вставляет имплантаты в сиськи и прочие места – передовые и прогрессивно мыслящие люди. А вот те, кто тыкал в них пальцем и тупо гыгыкал – остались в прошлом. Они все еще есть, но теперь понятно, что это самые тупые, ограниченные и косные люди, вне зависимости от их пола и возраста. Им оставаться в прошлом, с ними стесняются общаться, стараются избегать контактов, как в прошлом сторонились бомжей и вшивых нищих.

А теперь вот распространяется твердое убеждение, что брать их в сингулярность не следует, какие бы они хорошие ни были, как бы не кормили бродячих собак и не подбирали выпавших из гнезд птенчиков.

К Уварову потянулись с листочками запросов, кому что надо и в каком количестве, он деловито сосканил перстнем, кивнул, лицо приняло деловитое выражение.

– Это все нетрудно, – сказал он. – Надеюсь, у вас будут и посложнее запросы. А то как-то скучно с вами.

– И спать с нами хочется, – добавил в тон Люцифер.

Уваров посмотрел на него свысока.

– Это у вас этот… как его, юмор?.. Ничего, скоро юморить перестанете…

Он произнес так зловеще и с подтекстом, что Люцифер испуганно оглянулся по сторонам, словно кто-то уже подкрадывается с занесенным над головой топором.