Сизя Зике - Сахара

Мы с Шотаром и Джеки сидим за столиком и ведем беседу о том феньке, относительно которого я уверен на все сто, что это никак не фенек. У Шотара свое мнение на этот счет.

- Это шакал.

- Сам ты шакал! Эй, гляньте, а ведь Шотар и вправду похож на шакала.

Время от времени кто-нибудь из работников подходит к нашему столику, чтобы поблагодарить меня за все, что я для них сделал. Оставляю всех в испарениях спиртного, пока они не сделаются совершенно невыносимыми. Впрочем, работа ведь еще не закончена.

И я свято уверен, что это не фенек.

***

На следующее утро, после пробуждения, в моем распоряжении одни только трупы. Но на рассвете конвой подъезжает к паромной пристани в паре километрах от Гао. Нигер представляет собой серую водяную плоскость. Река течет медленно, гладко; округа выглядит совершенно уютной. С другой же стороны высятся крутые берега. Тракт объезжает их по мелкому песку.

На пароме, а точнее, паршивой металлической платформе, на которой за раз может переправиться только один грузовик, работает десяток негритосов. Мы тратим целый день, чтобы очутиться на другой стороне. В конце концов трогаем и тут же вязнем в песке.

Маневрирование парализует конвой. Эта сотня метров занимает у нас кучу времени. Хватило одной гулянки, чтобы все расслабились. Чтобы напомнить всем про устав службы, командую общий осмотр машин, смазывание, подкачку шин и так далее. В путь отправляемся ночью. Поесть не смог никто. Я лично занялся готовкой, бросив по две горсти перца в каждую миску. Нормально поели только Джеки и я. Еще я попросил, чтобы он подлил немного солярки в наши запасы питьевой воды, чтобы придать ей неприятный привкус. Тот из врожденной пакостности налил много, и теперь никто не может пить. Только бессмысленной подобную жестокость назвать нельзя. Я снова должен взять людей в ежовые рукавицы и навязать им нормальный рабочий ритм.

***

Местность представляет собой сплошные холмы. Если не считать следов колес между деревьями, никакой проложенной дороги нет. Зато растительность начинает достигать приличных размеров, кое-где даже появляются баобабы. Первую сотню километров проезжаем без хлопот. А дальше время дождей наделало беды, и нам приходится снизить темп. За один переезд нам удается преодолеть самое большее тридцать километров. Болотистые отрезки - это ловушки, в которые наши грузовики без конца попадают.

Жидкая грязь сразу же заливает ямы, которые выкапываются под колесами с таким трудом. Машины на подкладных листах только беспомощно скользят, позволяя проехать не более, чем полметра. Колеса разбрызгивают жижу. Одежда и волосы склеились этой красной дрянью.

Если вначале работники пытались хоть как-то заслоняться, то потом быстро поняли, что лучше всего погрузиться, встать на колени и вести сражение в самом центре циклона. Утро застает нас в том же самом океане грязи. Я все так же подбрасываю перец в еду. Пить нечего, если не считать кофе.

- Поехали!

Здесь не так жарко, как в пустыне, только повышенная температура дает себя знать сильнее. Даже если ты не шевелишься, все равно - выдержать крайне сложно. А перед нами болото, сплошная грязь.

Джос влип по самые оси. Полностью погрузились даже передние колеса. Грузовик выглядит так, будто тонет в болоте. Мы долго мучались с подкладными пластинами, после чего тактику пришлось сменить. Мой грузовик превратился в тягач, привязанный тросами к машине Джоса. Оба совместно работающие движка позволили наконец вытащить машину из этой жижи. Остановка задержала нас на два часа. Значит время отдыха будет уменьшено ровно на столько же.

Грязь повсюду. Никогда еще мои люди не были такими вымазанными. Все максимально бесятся. Работа и отдых проходят в молчании, не считая парочки кратких взрывов эмоций. После четвертого по очереди несъедобного обеда Капоне выкинул свою миску и закрылся в кабине.

Усилия Самюэля Граповица, затраченные на то, чтобы выдержать, достойны уважения. Он сгорбился словно сыч, и совершенно не улыбается весь напряженный и обессиленный - в своем измазанном засохшей глиной черном непромокаемом плаще.

Шотар грохнулся рожей в грязь и утверждает, будто кто-то подставил ему ножку. Советую ему забыть о случившемся.

Джос еще держится, но и он же не может вынести этой дополнительной каторги. С момента отъезда из Гао мы всего лишь пару часов ехали без трудностей, преодолевая горный массив Хомбори у деревни с тем же самым названием. Здесь высятся удивительные горы. Они выглядят так, будто вырастают прямо из равнины, словно зубы. У их подножия каменистый грунт обеспечивает твердую подложку; жаль только, что длится это слишком коротко.

***

Выезжаем из грязи и тут же встречаем следующие помехи. Дорога совершенно разбита. Грузовики останавливаются перед двухметровыми ямами, задерживающими нас на несколько часов. Нужно проезжать под прямым углом прямо через холм, не теряя связи между тягачом и прицепом.

Хотя езда теперь и не столь зрелищная, но дорога такая же тяжелая. Необходимо преодолевать возвышенность за возвышенностью, холм за холмом. Грузовики рискованно наклоняются в стороны. Если не заметишь ямку, вся кабина взлетает в воздух. От постоянной работы рулем руки все время болят. Мы медленно продвигаемся по территории, пригодной, наверное, для танков. Тем не менее, мы едем вперед.

***

Сегодня Индейцу не повезло. Он пошел распалить костерок на обочине, чтобы в одиночестве перекусить, только кончилось это для него паршиво. Он неосторожно плеснул бензина в огонь и серьезно обжег правую руку. В подобном состоянии вести машину он не сможет. Обугленная шкура вокруг раны лущится.

Конечно, мы могли бы только поблагодарить его за неожиданный отдых, но его жалобы и стоны все портят. Приказываю ему заткнуться и при оказии перестать наконец бухтеть всем о своей жене.

- Когда вернешься, сам убедишься, что ее трахали во все дырки.

Мои предсказания сопровождаются злыми смешками остальных. Через три часа Индеец вновь сидит за баранкой.

***

С тех пор, как мы въехали в заселенные районы, зрителей у нас хватает с головой. По дороге движется масса людей: пешком, на телеге и даже на велосипедах. Мужчины, чтобы спастись от солнца, носят конусообразные кожаные шляпы. У женщин вокруг губ синие татуировки. Все эти люди махают нам руками или же подходят, чтобы приглядеться к наиболее зрелищным событиям. Мы проезжаем через деревушки с глиняными хижинами, среди которых иногда высится более солидное строение: тюрьма, школа или же казармы.

Но мы не задерживаемся. У нас нет времени.

***

И наконец, через шесть дней, километрах в тридцати перед Мопти, Кара выкрикивает слова, которые для меня означают конец путешествия: