Владислав Выставной - Запредельность

Переступая через обломки, Лекс двинулся вперед – в глубину столь эффектно распахнувших внутренностей межзвездника.

Голова стала ватной. Мозг устал передвигать точки отсчета и менять мировоззрение.

Факт оставался фактом: Пришедшими Ниоткуда оказались земляне. Точнее – экипаж сгинувшего в гравитационной аномалии корабля задолго до экспедиции «Зевса». Отсюда следовал простой вывод: эти люди знали о Конце Сущего не больше, чем ученые под руководством Кочетова. Более того – они давным-давно сгинули в небытие, не оставив никакой надежды на спасение этого обреченного мира.

Получался огромный, древний и неуклюжий заколдованный круг.

Лекс ощутил острый приступ тоски.

Он медленно шел по мертвым туннелям, с потрескавшимися пластиковыми панелями, металлом, тронутым пятнами окислов, с дрожащим светом тусклых и пыльных аварийными ламп, осматривал такую знакомую и, вместе с тем, чуждую обстановку. Странно было видеть современный космический корабль, состарившийся на добрых пять сотен лет…

В какой-то миг пришло отчаяние. Но в голове родилась идея, дающая скромную, но, все-таки, надежду.

Он не знал устройства этого типа кораблей, и полностью положился на удачу. К счастью, обитаемое пространство «Ермака» было не столь велико, как на «Зевсе», и вскоре Лекс добрался до боксов экипажа. Здесь он тоже не нашел искомого: боксы здесь были устроены иначе. Продолжил поиски – и оказался в сравнительно крупном помещении, которое, очевидно, носило универсальный характер.

Здесь было что-то вроде кают-компании: по центру – стол со скругленными краями, легкие стулья, прикрепленные к рифленой композитной палубе. На столе в беспорядке брошены какие-то бумаги, блокноты, книги – все невероятно старое и наполовину истлевшее…

Но главное не это: по периметру овального помещения, как лепестки огромного цветка раскинулись покатые контейнеры из полупрозрачного материла. Они не были походили на виденные Лексом ранее, но у него не было никаких сомнений: это те самые «прыжковые капсулы». Они выступали из глубоких стенных ниш – очевидно, специально выдвинуты или откинуты. Вряд ли здесь, на поверхности Бета-Земли ожидались высокие перегрузки. Значит, их использовали с другой целью.

С трудом сдерживая волнение, Лекс медленно пошел по кругу. Прозрачные саркофаги изнутри были покрыты густым слоем инея – словно там, в глубине, взорвалось что-то невероятно холодное. Разглядеть что-то под ледяной шубой не получалось. Да и не очень хотелось: наклонные экраны у изголовья были красноречиво черны. Продолжая путь по кругу, Лекс постепенно терял надежду. В конце-концов, прошла целая бездна времени. Вряд ли конструкторы рассчитывали технику на такие сроки…

Пройдя мимо полутора десятков ячеек, остановился, как вкопанный: очередной колпак слабо светился изнури!

Сердце заколотилось быстрее. Лекс осторожно, словно опасаясь спугнуть удачу, приблизился к капсуле. Словно почуяв приближение, пискнул и осветился экран, рассыпался потоком ничего не говорящих данных. Ладонью стер густой слой пыли с колпака и с опаской заглянул в глубину саркофага.

Здесь не было инея, но и того, кто был там, в глубине, разглядеть было трудно. Нельзя было допустить ни малейшей ошибки – и Лекс вошел в тон.

Быстро разобравшись в меню управления ячейкой, включил выход из сверхглубокого сна, причем – в самом бережном режиме. Уселся за стол. Ждать надо было около часа, и Лекс принялся листать найденную тут же толстую тетрадь с пожелтевшими листками.

Судя по всему, тетрадь эта (или альбом) была произведена здесь же, на Бета-Земле. Ручная работа: хорошо выделанная, хоть и успевшая задубеть, кожа обложки, толстая бумага пожелтевших страниц…

А вот писали в ней современным Лексу земным стилусом: его оставили тут же, вместо закладки. С трудом разбирая почерк, Лекс прочел последнюю запись:

«…Нас осталось четверо. Игорь закончил переделку капсул. Теперь в них можно протянуть подольше. Посовещались и решили – надо рискнуть. Идея сумасшедшая и смахивает на самоубийство. Вероятность успеха минимальна, поэтому решили отключиться все вместе – пусть хоть кто-то выживет. Но… Кому-то придется остаться. Будем тянуть жребий…

…Ну, вот – консервировать нас выпало Игорю. Это у лучшему: он знает, что делать… Но оставаться здесь, в одиночестве…

…Игорь бодрится: говорит, что хорошо ладит с местными и проживет еще лет десять в свое удовольствием. Мы улыбаемся, не возражаем. Но все прекрасно понимаем: на этой планете ни у кого из нас не может быть ни друзей, ни понимания, ни сочувствия. Мы стали заложниками собственных, не слишком удачных замыслов.

…Ну, вот и все. В путь. Дальше записи будет вести Игорь…»

Лекс пролистал тетрадь на несколько страниц вперед, но больше никаких записей не было. Не захотел этот неизвестный Игорь продолжать странную летопись. Наверное, здорово было бы прочитать удивительную и наверняка поучительную историю этого мира. Да только, вот, время, время, время…

Он то ли уснул, то ли впал какое-то устало оцепенение. Прийти в себя заставил странный шипящий звук. Лекс вздрогнул, поглядел в сторону капсулы. Вокруг прозрачного ящика клубился пар, словно там закипал чайник. Лекс поднялся, подошел ближе, беспокойно оглядывая капсулу – не сломалась ли она от старости. Пар оказался необычайно холодным – скорее всего, испарялась какая-то криогенная жидкость.

Раздался тонкий высокий вой – и капсула, дрогнув, поползла в стенную нишу, одновременно приподнимая «изголовье», пока не замерла под довольно крутым углом. На несколько секунд наступила тишина. После чего дернулась и приподнялась крышка, тихо уплыв в нишу на тонких направляющих. Теперь стала видна тощая фигура человека в сером сетчатом комбинезоне – ее словно вдавили в белоснежную массу, тщательно обтекающую фигуру.

Лекс где-то читал или слышал, что в анабиозе люди имеют свойство обрастать волосами, ногтями и прочей экзотикой, но в данном случае ничего подобного не наблюдал. Единственное, что было очевидно – лежащий перед ним человек выглядел глубоким стариком. Это остро напомнило Лексу о его собственной доле.

Ячейка вокруг тела осветилась множеством мелких электрических разрядов. Неподвижное до этого тело болезненно вздрогнуло, изогнулось.

Старик издал полный страдания стон – и приоткрыл глаза.

– День добрый… – тупо пробормотал Лекс.

Старик не ответил. Он словно не видел Лекса, глядя куда-то вдаль. Прошло около минуты – и человек, наконец, зашевелился и попытался встать. Из этого ничего не вышло: он просто вывалился из капсулы к ногам Лекса. Снова болезненный стон и новая попытка подняться на ноги…