Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
Как только Свиридов вошел все ребятишки бросились к нему.
– Дядя Толя!
– Я пришел! Я с вами! Что же вы побросали своих мам?
Свиридов старательно и четко выговаривал слова и мысленно повторял их. От ребят шел сильный эмоциональный сигнал радости.
– Иди … к … нам …
И они за руки повели его к мамам, и усадили рядом, и опять устроились каждый около своей мамы.
– Ма … мочка … это … дядя Толя … он … хороший, – каждый по-своему и своими словами объяснял своей маме, кто к ним пришел.
Мамы сперва не поняли, но потом растерялись еще больше – ведь дети увидели Свиридова впервые только сегодня и общались с ним не более минуты.
– Ребятишки, – устроившись на ковре сказал Свиридов, – а уже пора ужинать.
– Мы … так … мало … поговорили …
– А ты … не … уйдешь?
Мальчики старательно говорили вслух.
– Нет, я не уйду. А сейчас пошли мыть руки! Смоем с наших рук всяких микробов!
– А почему … их … не видно?
Все начали разглядывать свои ладошки.
– Пошли, расскажу, – Свиридов поднялся и за ним начали послушно вставать мальчики.
– А вы что-же не встаете, милые вы наши мамы? Давайте, давайте, с ваших рук тоже можно смыть очень много всякой всячины! Ребятки, помогите встать мамам!
Калерия Спиридоновна, привыкшая к долгим сборам детей перед едой, испытала легкий шок. Войдя в столовую, она увидела детей уже за столами. Но мало того – мальчики старательно пытались есть сами!
– Ничего, что ложка большая и тяжелая, – Свиридов ходил между столами, – Маме тоже тяжело таскать такую ложку. Вы все уже такие большие, и форменное безобразие – заставлять мам кормить вас с ложечки!
Свиридов даже взмок от напряжения – мало было говорить внятно, нужно было еще мысленно дублировать сказанное, но дублировать так, чтобы его поняли мальчики, чтобы новые понятия и слова сразу бы становились понятными им.
Когда мальчики, вылезая из-за стола громко стали говорить «спасибо», Калерия Спиридоновна покачнулась и вынуждена была прислониться к стене, а потом просто тихонечко вышла из столовой.
После ужина мальчики притащили целый ящик кубиков и все вместе стали строить домики. Лежа на животе Свиридов вместе с мамами и мальчиками старательно выстраивал дома и улицы – самое интересное, что мальчики строили не как попало, а строили по какому-то плану, и этот план рождался у них тут-же и совместно. В свои общие мысли они просто подключили Свиридова, и он при этом не испытал никакого насилия, принуждения, подчинения – просто они мыслили вместе. И обменивались мыслями – с ним могли посчитаться, а могли и не согласится с его соображениями!
– Чур, укладывать мальчиков спать буду я! – поднял руку Свиридов, – Марш мыть носы, ноги и уши! Мамы умывают своих мальчиков! И не перепутайте!
Ответом ему был радостный смех мальчиков и растерянные улыбки мам, так еще и не освоившихся с совершенно изменившимися детьми.
– Ты нам почитай … или расскажи что-нибудь, ладно?
Свиридов отметил, что речь мальчиков заметно изменилась. Она стала более ровной и обыкновенной – правда, если не считать, что часа три назад они вообще не разговаривали.
ЗВОНОК ТОНЕ с ПРИВЕТОМ БАРАНОВУ
– Ну, девки, вы что-нибудь понимаете?
– А ты?
– Нина, сумка твоя где?
– А хлеб кто брал?
– Да уймитесь вы! Кто-нибудь что-нибудь понимает?
– А ты сама-то, Вера, понимаешь что-нибудь?
– То-то и оно, что ничегошеньки не понимаю! Заговорили, да еще как! Свиридова … ну, только что не облизывать готовы … Слушаются его … Мой Боря никогда и не целовал меня, а тут как обнимет, как прижмется …
– А вы заметили, что когда мы вошли – они начали говорить … с трудом, что ли. А потом как разошлись, а?
– Галь, а твой-то как тебя обнимал? А чего он тебе все говорил-то?
– Не поверишь, Катя, он меня успокаивал, чтобы я не волновалась … чтобы не переживала за то, что он не говорил со мной раньше. Все, говорит, наладится и устроится – откуда он слова-то такие знает?
– Ой, девки, что-то будет! Скорей бы Свиридов пришел – все как-то объяснит!
– Ты бы лучше на стол накрыла, чем вздыхать …
– Да он еще не скоро их умотает – разве их быстро уложишь после такого … Да еще книжку взял на аглицком языке – ну, виданное ли это дело? Я ее сама через пень колоду понимаю … всего три страницы осилила …
Вошел Свиридов.
– Стол не накрыт, в стаканы не налито! Ну, что за дела! Всех уволю! – весело заворчал он.
Зина чуть не выронила колбасу.
– Анатолий Иванович … что, уже?
– Сопят, голубчики! Я пойду позвоню, а вы тут оборудуйте все … Вон там в моей сумке возьмите … боеприпасы.
В кабинете Калерии Спиридоновны резко пахло валерьянкой.
– Как мне позвонить, Калерия Спиридоновна?
– Через коммутатор … мы называем научный городок «берлогой», телефонистки на коммутаторе привыкли …
Соединили быстро.
– Тонечка? Это я. Как дела у вас? Поужинали?
– У меня все в порядке. Устал немножко … кое-какие кое-каки … Я с Сашей не связался, передай ему привет и мою просьбу приехать завтра сюда …
– Я приеду завтра в середине дня …
– Да, ребятишки хорошие, нормальные ребятишки … Я их укладывал спать сейчас, читал им сказку …
– Обязательно … Обязательно … И тебя, и его целую … Спокойно вам ночи … До завтра.
Калерия Спиридоновна хотела что-то сказать, но Свиридов уже вышел.
БРАТАНИЕ и РАССКАЗЫ о МАЛЬЧИКАХ
Женщины ждали его сидя вокруг небольшого тесно уставленного тарелками стола. В центре стола стояли несколько бутылок.
– Вот это – другое дело! Где прикажете сесть?
– Анатолий Иванович, идите сюда!
– Анатолий Иванович, что вам положить?
– Что налить?
– Девочки …
Стало тихо-тихо. Мамы смотрели на Свиридова с ожиданьем и нетерпением.
– Девочки, – еще раз очень тихо повторил Свиридов, – милые вы мои девчонки … Ну, все! Можно мне взять все в свои руки?
– Конечно …
– И нас тоже можно …
– Ну, ну, – Свиридов расслышал негромкую реплику и погрозил смутившейся Вере пальцем, – Дойдет время и до вас! Налейте-ка пока!
– За знакомство, со свиданьицем!
Все выпили, принялись за еду. А Свиридов, успевая жевать, продолжил.
– Сейчас я вам всем расскажу про ваших мальчиков … Каждой из вас … И про каждого … А пока вы еще не пьяные … И чего-то еще соображаете …
– Анатолий Иванович!
– Без реплик!
