Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– А ну, хватит, – вмешалась Бонни Келлер. Щеки ее раскраснелись от злости. – Отвяжись от моей дочери!
Лицо Эди сделалось мрачным под стать материнскому.
– Наклонитесь поближе, – кивнув Хоппи, велела она. – Поближе ко мне… тогда и услышите.
Хоппи, подавшись к девочке, шутовски склонил голову на сторону.
– Каким образом ты починил тот автомат для смены пластинок? – раздалось в его голове, будто говорящий – полноправная часть его собственного внутреннего мира. – Нет, кроме шуток, каким?
Охваченный ужасом, Хоппи пронзительно завизжал.
Все вокруг побледнели, повскакали с мест, подобрались, уставились на него во все глаза.
– Я слышал голос Джима Фергюссона, – пролепетал Хоппи. – Джима Фергюссона, у которого когда-то работал. Давным-давно умершего…
Эди Келлер смерила фокомелика безмятежным взглядом.
– Хотите, братик вам еще что-нибудь скажет? Скажи ему еще пару слов, Билл: хочет – пускай послушает.
– Ты его словно бы не починил – вылечил, – продолжил голос в голове Хоппи. – Словно бы вместо того, чтоб заменить лопнувшую пружину…
Не помня себя от страха, Хоппи сорвался с места, направил мобиль вдоль прохода, отъехал к дальней стене зала, как можно дальше от девчонки Келлеров, и замер, не сводя с нее глаз. Дыхание сбилось, сердце стучало, будто вот-вот вырвется из груди… а девчонка взирала на него – молча, спокойно, как ни в чем не бывало.
– Ага, испугались? – не пряча насмешливой, недоброй улыбки, спросила она. – А нечего было дразниться. Билл разозлился, обиделся за меня, вот и решил наказать вас.
– Что стряслось, Хоп? – спросил, подойдя к Хоппи, Джордж Келлер.
– Ничего, – коротко, резко ответил Хоппи. – Пожалуй, послушаем-ка лучше книжку.
Отправив в полет автономный протез руки, он дотянулся до радио и прибавил громкость.
«Слушайте на здоровье, – подумал он. – И ты, и братец твой… слушайте, что хотите. Хоть Дэнджерфилдовы чтения, хоть черта с дьяволом. Сколько ж ты там просидел, а? Всего семь лет? А такое чувство, будто целую вечность. Будто существуешь с… с начала времен».
Казалось, с ним говорила некая ужасающе древняя, сморщенная, мертвенно-бледная тварь. Небольшая, твердая, парящая во мраке… губ не видать за густыми, длинными прядями иссохших, невесомых, точно пух, волос…
«Голову наотрез даю, это Фергюссон, – думал Хоппи. – Нутром чую: он самый… внутри, в теле девчонки Келлеров».
А если он… что, если он и наружу способен выбраться?
– Что ты сказал такого? Чем его так перепугал? – спросила Эди братишку. – Испугался он здорово!
– Стал кое-кем из его давних-давних знакомцев, – откликнулся привычный голос из ее живота. – Кое-кем, умершим многие годы назад.
– А еще с ним проделаешь что-нибудь этакое? – предвкушая веселье, оживилась Эди.
– Если рассержусь на него, проделаю обязательно, – заверил ее Билл. – Я же много, много чего могу.
– А как ты об этом его умершем знакомце узнал?
– Известно, как. Я ведь сам тоже мертв, – хмыкнув, пояснил Билл и слегка встрепенулся в ее животе.
– Ничего подобного, – не на шутку испуганная, возразила Эди, – ты такой же живой, как и я. Не смей больше так говорить!
– Шучу я, прости. Прости, – извинился Билл. – Эх, жаль, я лица его сам не мог видеть… расскажи, как он выглядел?
– Ужасно, – ответила Эди. – Затрясся весь, глаза выпучил, будто лягушка.
– Вот выбраться бы мне наружу, – печально вздохнул Билл, – родиться на свет, как все остальные… Может, я хоть когда-нибудь, позже родиться смогу, а?
– Доктор Стокстилл сказал, не сможешь.
– Хм… а не заставить ли этого доктора Стокстилла меня вытащить? Мне ведь нетрудно, если захочется.
– Врешь ты все, – проворчала Эди. – Ничего ты такого не можешь. Можешь только спать, разговаривать с мертвыми да притворяться кем-нибудь, вот как сегодня. Не очень-то это много, по-моему.
Ответа из живота не последовало.
– Посмей только сделать какую-нибудь гадость, – продолжила девочка. – Я тогда проглочу какую-нибудь отраву, и ты от нее помрешь, так что смотри у меня, понятно?
Все сильнее и сильнее боясь брата, она говорила сама с собой – хотя бы затем, чтобы набраться храбрости.
«А может, и хорошо, если б ты помер, – подумалось ей. – Вот только тогда мне все равно придется таскать тебя в животе, а это… не очень приятно. Нет, этого мне не хотелось бы».
Представив себе такое, Эди невольно вздрогнула.
– Ты за меня не волнуйся, – внезапно заговорил Билл. – Я много чего знаю и, если что, сам о себе позабочусь. И тебя защитить сумею. И вообще радуйся, что у тебя есть я: я ведь могу поглядеть на любого из умерших, как на того человека, которого имитировал. Умерших уйма, триллионы и триллионы, и все они такие разные… Во сне я слышу их бормотание. Они по-прежнему тут, рядом…
– Где «тут»? – удивилась Эди.
– Внизу, под ногами. В земле, – объяснил Билл.
– Бр-р-р!
– Да-да, так и есть. Когда-нибудь и мы с тобой окажемся там же. И мама с папой, и все остальные, вот увидишь.
– Не хочу я на это смотреть, – отрезала Эди. – Все, помолчи, пожалуйста. Дай книжку послушать.
Оторвав взгляд от рабочего стола, Эндрю Гилл, как обычно, занятый скручиванием сигарет, увидел у входной двери Хоппи Харрингтона – которого, честно говоря, недолюбливал, явившегося на фабрику в сопровождении незнакомого человека. Немедленно охваченный безотчетной тревогой, Гилл отодвинул в сторону стопку папиросной бумаги и поднялся на ноги. Остальные крутильщики, наемные рабочие, сидевшие рядом, за длинным столом, продолжили труд как ни в чем не бывало.
В общем счете на Гилла работало восемь человек – и это только в табачном цеху. Перегонный цех, где делался бренди, обслуживала еще дюжина. Эндрю Гилл, владелец крупнейшего коммерческого предприятия в Уэст-Марин, торговал продукцией собственного производства по всей Северной Калифорнии и не только: его сигареты знали и охотно покупали даже на Восточном побережье.
– Да? – бросил он Хоппи, остановившись перед коляской фока и преградив ему путь.
– В-вот этот человек, м-мистер Гилл, – запинаясь, забормотал Хоппи, – приехал из Окленда, хочет с вами увидеться. Крупный бизнесмен, по важному, говорит, делу… так ведь? – переспросил фок, оглянувшись на спутника. – Так ты мне сказал, Стюарт?
– Я, – заговорил незнакомец, протянув Гиллу руку, – представляю корпорацию «Харди, Гомеостатические Ловушки на Мелкую Дичь», Беркли, штат Калифорния, а прибыл, чтобы ознакомить вас с потрясающим предложением – с возможностью не более чем за шесть месяцев утроить ваши прибыли.
В глазах незнакомца заплясали искорки… а Гилл едва сумел сдержать рвущийся наружу хохот.
– Так-так, – кивнув, откликнулся он, – любопытно, весьма любопытно, мистер?..
Умолкнув, он вопросительно взглянул на фока.
– М-мистер Стюарт Макконахи, – пролепетал фокомелик. – Я знал его еще до войны, с тех пор с ним не виделся, а теперь он, как и я в свое
