Энн Маккефри - Корабль-партнёр

— Тьфу ты! — фыркнула Нансия. На Шемали явно что-то было не так. Она знала это, но не могла доказать.

Возможно, их неожиданный визит даст ей те данные, в которых она нуждается.

Несмотря на замедление скорости полета, на подлете к Шемали Нансия все еще продолжала раздумывать, как ей идентифицировать себя для персонала космопорта. Прибытие «мозгового» корабля Курьерской Службы было необычным событием на этой удаленной планете, и Нансия не желала насторожить Полиона и дать ему шанс скрыть… ну, что, что ему было скрывать, и наверняка было что!

В конце концов решение приняли за нее другие.

— ОГ-48, можете заходить на посадку, — проскрипел в ее коммуникационном устройстве скучающий голос диспетчера космопорта. Нансия все еще висела на орбите и думала, каким образом представиться так, чтобы не поднять тревогу.

Она быстро просканировала внешний сенсорный обзор. Других кораблей на орбите вокруг Шемали не было видно, а если корабль «Перевозок ОГ» находился по ту сторону планеты, то он оказался бы недоступен для связи по коммлинку. Должно быть, говорили именно с ней… ох, ну конечно! Нансия хихикнула про себя. Со времени операции на Бахати она была слишком занята, чтобы попросить ее перекрасить. Коричнево-лиловые псевдопереборки, маскирующие ее под беспилотник «Перевозок ОГ», все еще ограничивали ее внутреннее пространство, а на внешней стороне корпуса все еще красовались логотипы компании, наверняка бросающиеся в глаза с первого взгляда. По слухам, Дарнелл Овертон-Глаксели забирал и переоборудовал все корабли, на какие только мог наложить лапу. Гладкие обводы Нансии, характерные для кораблей КС, должны были быть необычными для транспортного грузового корабля — однако, видимо, не настолько необычными, чтобы возбудить подозрения у диспетчера космопорта. Пока он выдавал указания относительно посадки, Нансия подумала и поняла, что ей знаком этот спокойный, ровный, безэмоциональный голос. Не сам голос, но ощущение полной отрешенности от мирских забот, звучащее в нем. «С каких это пор „блаженные“ занимают ответственные должности в космопорте? Я знаю, что здесь что-то очень не так. И мы — Фористер, Микайя и я — найдем, что именно не в порядке!»

Она опустилась на посадочную площадку с предчувствием каких-то приключений. Но когда она осмотрелась вокруг, пузырьки веселого предвкушения исчезли, словно из долго простоявшей откупоренной бутылки «стизумруда».

— Ого! Что случилось здесь? — воскликнул Фористер, как только Нансия вывела на панорамные экраны вид на Шемали со стороны космопорта.

Пермабетон посадочной площадки был весь в трещинах и пятнах, у самого края площадки зияла дыра — как будто кто-то опрокинул канистру с промышленным биоочистителем и не озаботился убрать жидкость, в результате чего микроскопические частицы проели насквозь краску и бетон. Здание космопорта представляло бетонную коробку без окон, мрачную и неприступную, словно тюрьма самого строгого режима — каковой, по сути дела, являлась вся планета.

Позади здания в воздух поднимались клубы зеленого и пурпурного дыма. Скорее всего, именно они были источником зеленовато-черного пепла, покрывающего все поверхности в поле зрения Нансии.

Пока прибывшие ждали, чтобы диспетчер представился и поприветствовал их, по посадочной площадке промчался порыв пронзительного ветра. Он подхватил пепел и закрутил его грязными смерчами, которые опали так же быстро, как и поднялись.

Внешние приборы Нансии показывали, что температура ветра составляла 5 градусов выше нуля по шкале Цельсия.

— Шемали заслуживает свое название, — пробормотала Нансия.

— Какое?

— Северный Ветер. Альфа знает язык, из которого происходят все названия в системе Ньота. Она упоминала о том, как они переводятся… уже очень давно.

— И что, вся планета такая?

Нансия быстро заменила картину внешнего обзора увеличенными кадрами, сделанными ею во время посадки. В тот момент она была слишком занята тем, чтобы правильно сформулировать приветствие, и ландшафты планеты не особо ее занимали. Теперь она вместе с Фористером в потрясенном молчании взирала на стоячие водоемы без единого признака живности, на порожденные эрозией почвы овраги, которые разбегались от проложенных без всякого учета экологической обстановки дорог, ведущих к новым заводским корпусам, на клубящуюся вихрями пыль, на пепел, укрывающий леса мертвых деревьев, где не пела ни одна птица…

— Я и не знал, что один завод может принести планете столько ущерба, — медленно произнес Фористер.

— Похоже, сейчас здесь действуют уже несколько производств, — указала Микайя. — И все работают на полную мощность, я полагаю, без всякой заботы об окружающей среде… а шемалийские ветры разносят смертоносные продукты загрязнения по всей планете.

— И что, никто не посетил Шемали, прежде чем представлять Полиона к награде «За заслуги перед Галактикой»? Скорее всего, нет, — ответил Фористер на собственный вопрос. — Кому нужно прилетать на тюремную планету в захудалой системе? А его досье выглядит просто блестяще. Верно, Нансия?

— Общедоступные записи безукоризненны, — подтвердила Нансия. — Судя по ним, Полион де Грас-Вальдхейм предпринимает все усилия для производства гиперчипов и их как можно более широкого распространения.

«Ценой невосполнимого ущерба для окружающей среды. Однако это не преступление… по закону, по крайней мере здесь. Если бы Центр заботился о природе Шемали, здесь прежде всего не разместили бы тюремный завод по производству метачипов».

Удары в нижний люк отдались во всей внешней оболочке Нансии. Она вновь переключилась на внешние слуховые и визуальные сенсоры. Один из них, размещенный на посадочно-тормозной дюзе, давал ей узкий сектор обзора на причину этого шума… У люка обнаружился изможденный человек, одетый в лохмотья, которые когда-то, видимо, были тюремной униформой — серой курткой и свободными штанами. Еще какие-то рваные тряпки были обернуты вокруг его головы и кистей рук.

И он выкрикивал ее имя:

— Нансия! Нансия, впусти меня, быстро!

На краю посадочной площадки показались две громоздкие фигуры в блестящих защитных костюмах серебристого цвета; фигуры медленно продвигались вперед, неуклюже и угрожающе. Серебристые капюшоны с масками скрывали их лица, подобно забралам шлема, костюмы сверкали, словно доспехи. Но оружие в их руках не было рыцарскими копьями или мечами, это были нейробластеры, громоздкие, и угловатые, и куда более смертоносные, чем любое старинное оружие.

Нансия открыла нижний люк. Беглец рухнул в проем и упал на пол грузового трюма. Когда одна из серебристых фигур подняла нейробластер, Нансия захлопнула вход. Лучи, не причинив никакого вреда, ударились о ее корпус, и Нансия, даже не задумываясь, поглотила энергию выстрела. Все ее внимание было привлечено к оборванному узнику, который сейчас пытался подняться на ноги, медленно и с видимой болью срывая лохмотья, закрывающие лицо.