Энн Маккефри - Корабль, который пел

Маккефри Энн

Корабль, который пел

1. КОРАБЛЬ, КОТОРЫЙ ПЕЛ

Рождение едва не обрекло ее на смерть: она появилась на свет физически неполноценной. Оставался последний шанс — контрольная энцефалограмма, тест, которому подвергались все новорожденные. Ведь всегда оставалась надежда, что в жалком тельце таится полноценный разум, что, несмотря на недоразвитые органы чувств, мозг обладает цепкостью и восприимчивостью.

Энцефалограмма оказалась неожиданно благоприятной, и эту новость поспешили сообщить ожидающим в печали родителям. Теперь от них зависело последнее, решающее слово — подвергнуть младенца безболезненному умерщвлению или предоставить ему возможность стать заключенным в капсулу «мозгом», ведущим элементом сложнейшей системы управления — из тех, которые применялись в совершенно особых сферах деятельности. В этом качестве их отпрыску предстояло на протяжении нескольких веков вести безболезненное и даже вполне комфортное существование в металлической оболочке, неся свою необычную службу на благо Федерации Центральных Миров.

Она осталась жить и получила имя Хельва. Три первых молочных месяца малютка размахивала скрюченными ручонками и слабо сучила обрубками ножек, как и все младенцы, наслаждаясь жизнью. И в этом она была не одинока — в специальных яслях большого города подрастало еще три таких же ребенка.

Прошло некоторое время, и всех их перевели в Центральный институт экспериментальной медицины, где для них началась череда постепенных тонких превращений.

Один из младенцев погиб в процессе первой же пересадки, но семнадцать малышей из группы Хельвы продолжали расти и развиваться в металлических капсулах. Теперь Хельва уже не сучила ножками — ее нервные импульсы вращали колеса — и не размахивала кулачками, а приводила в движение механические манипуляторы. По мере того, как девочка взрослела, все больше нервных синапсов включалось в управление механизмами, осуществляющими разнообразные функции пилотирования и эксплуатации космического корабля, ибо Хельве было суждено стать его неподвижной, «мозговой» половиной; роль же подвижной половины, или «тела» отводилась ее напарнику — мужчине или женщине, которого ей предстоит избрать самой, когда придет срок. Хельве повезло — она попала в высшую элиту себе подобных. Ее интеллектуальные тесты с самого начала давали результаты, превышающие средний уровень, а коэффициент адаптации был чрезвычайно высок. Поскольку ее развитие в капсуле протекало как нельзя лучше и операция на гипофизе не дала нежелательных последствий, Хельву ожидала захватывающая, богатая событиями, неординарная жизнь, которая, как небо от земли, отличалась от той участи, что была бы ей уготована, уродись она обычным, «нормальным» человеком.

Однако ни диаграмма активности мозга, ни ранние показатели коэффициента умственного развития не обнаружили некоторых скрытых особенностей характера Хельвы, о которых Центральным Мирам предстояло раньше или позже узнать. Пока же им оставалось одно — выжидать, уповая на то, что массированные дозы капсульной психологии пошли на пользу, сформировав надежную защиту, способную выдержать как бремя пожизненного заключения в оболочке, так и тяготы необычной профессии. Ведь нельзя допустить, чтобы корабль, управляемый человеческим мозгом, ударился в бега или потерял рассудок — слишком огромны были материальные и энергетические ресурсы, вложенные в него Мирами. Разумеется, мыслящие корабли уже давно миновали стадию экспериментального освоения. Большинство младенцев благополучно переносили доведенную до высочайшего совершенства операцию на гипофизе, вследствие которой их тела прекращали расти, что исключало необходимость последовательных пересадок из меньших капсул в большие. И лишь ничтожный процент погибал в процессе окончательного присоединения к пульту управления космического корабля или сложнейшего промышленного агрегата. Ростом капсульник, сохранявший все свои врожденные уродства, был не больше взрослого карлика, однако самое безупречное тело во Вселенной не могло бы соперничать совершенством с его мозгом — продуктом планомерного и целенаправленного развития.

Итак, несколько безмятежных лет Хельва разъезжала в своей скорлупе, забавляясь в обществе одноклассников, играла с ними в особые игры — «Срыв потока», «Утечка энергии», — изучала космические траектории, ракетные двигатели, вычислительную технику, логистику, психогигиену, основы инопланетной психологии, филологию, историю космонавтики, право, организацию межпланетных сообщений, коды — словом все те премудрости, которые полагалось усвоить разумному, логично мыслящему, эрудированному гражданину Федерации. Незаметно для себя и к радости своих учителей Хельва поглощала знания так же легко и непринужденно, как питательную жидкость. Когда-нибудь она с благодарностью вспомнит терпеливые, монотонные наставления, которые на подсознательном уровне впечатывали в ее память необходимые сведения.

Цивилизация, к которой принадлежала Хельва, не обходилась без хлопотливых благотворительных организаций, целью которых была защита обитателей Земли и других планет от бесчеловечного обращения. Одна из таких групп — Общество защиты интересов разумных меньшинств — как-то подняла шумиху вокруг детей-капсульников. Хельве в ту пору только что миновал четырнадцатый год. Под давлением общественности Центральные Миры были вынуждены организовать экскурсию по Институту Экспериментальной Медицины, которую начали весьма эффектно — с демонстрации историй болезни, дополненных фотоматериалами. Очень немногие из проверяющих пошли дальше первых снимков. Большинство их первоначальных возражений по поводу несчастных пленников было сметено волной облегчения: какое счастье, что эти отвратительные тела милосердно убрали с глаз долой!

В тот день в классе Хельвы шел урок изобразительного искусства факультативный предмет в перенасыщенной учебной программе. Девочка работала с набором микроскопических инструментов — позже ей предстоит использовать их для мелкого ремонта деталей пульта управления. Задача перед ней стояла огромная — выполнить копию Тайной вечери, а полотно было совсем мизерным — головка малюсенького болта. Хельва настроила зрение на нужную кратность увеличения и принялась за дело. Во время работы она рассеяно мурлыкала — получался странный, но вполне мелодичный звук. Капсульники пользовались собственными голосовыми связками и диафрагмой, только выходил звук через микрофоны, а не через рот. Поэтому в голосе Хельвы бездумно выводящем бесконечные рулады, несмотря на теплый, нежный тембр, ощущалось что-то механическое.