Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

Зайдя в кабинет, Пандар пальцем вопросительно указал на ухо: дескать, нет ли прослушки?

— Можешь говорить свободно, — успокоил его Тхан Альфен, в то же время зорко наблюдая за своим тайным руководителем. Жизнь сделала его очень хорошим психологом, и он не сомневался, что Пандару не удастся обвести его вокруг пальца.

— Мы не получаем новой информации, — сказал Пандар, не уточняя, о ком и о чем идет речь. Всё было понятно без слов.

— Я тоже. Сожалею, но мои возможности ограничены.

— Никто тебя не винит. Просто поставлена новая задача: Объект должен быть эвакуирован, во что бы то ни стало. Ты можешь с ним связаться?

Это был новый поворот ситуации. Во всяком случае, быстрая непосредственная гибель Тхану не грозила. Он спросил:

— Как скоро это должно быть сделано?

— Не знаю, — признался Пандар, и Тхан понял, что тот не врет. — Мне отведено пять, нет, уже четыре дня, чтобы определить все мероприятия.

Если это и было спектаклем, то представление готовилось для единственного зрителя — Тхана, и ставилось исключительно для него. В это, честно говоря, не верилось. У Тхана Альфена немного отлегло от души.

— Что я должен сделать?

— Во-первых, связаться и предупредить агента. Во-вторых, передать мне все сведения о нем: место жительства, маршруты перемещений и так далее.

В течение ближайшего получаса Тхан Альфен рассказал всё, что знал сам. Этого было и много, и недостаточно. О главном, событиях последних дней, он не имел малейших представлений.

— Так что же, с Островитянином нет постоянной связи? — уточнил Пандар.

— Этого я не говорил. Просто эта связь нерегулярная и во многом односторонняя. Так было определено с самого начала.

— Поясни, — потребовал гауризец.

— Необходимость в регулярных донесениях — прямой путь к провалу. Ты лучше меня знаешь, что большинство агентов сгорают как раз на связи. К тому же, учитывая род его деятельности, в этом нет нужды — ведь научные открытия не совершаются, а тем более, не реализуются ежедневно. У него подписан юридический контракт с известным тебе Ноисце. Согласно этому контракту боец должен один раз в месяц выступать в Занкаре, один раз — в Фитире. Тогда он и передает свои сообщения. Без посредников. Из Занкара его сообщения привозит кто-либо из спортсменов, совершенно не подозревая об этом. В королевстве с ним могу встретиться я сам. По крайней мере, такое уже происходило. Но теперь я не уверен…

— Не уверен? В чем?

— В целесообразности и обоюдной безопасности такой встречи.

И Тхан подробно рассказал о событиях двухнедельной давности, случившихся во дворце герцога Мадирского. Пандар слушал очень внимательно, и его лицо выражало всё большую озабоченность.

— Поначалу я подумал, что это ты решил подстраховаться, — признался Тхан Альфен, — но теперь склонен считать, что это были занкарские разведчики.

— Вполне возможно, — согласился Пандар, — однако, не паникуй. Парень угодил в серьезное дело, они просто обязаны проверять и перепроверять его фитирские связи. Точно так же поступили бы и мы. А теперь уточни: когда он должен появиться в королевстве? И сможешь ли ты встретиться с ним хотя бы мимолетно? Просто шепнуть ему несколько слов?

Конечно, Тхан Альфен мог всё это, и даже больше. Но, несмотря на несомненную искренность руководителя, ситуация ему активно не нравилась. Как личный агент Пандара, он очевидной ценности для разведки Гауриза не представлял, а вот угрозу — да. И дело не в Пандаре — тому просто прикажут. Когда прикажут? Когда Тхан Альфен станет не нужен.

Еще бы месяц назад Тхан принял бы самое активное участие в оперативной разработке: как вывезти Юрена в Гауриз, как обеспечить собственную непричастность к этому. Шестнадцать лет мимикрии стали основанием для появления стереотипов мышления, которые разрушились в один момент разговора Тханом с неким сомнительным гауризцем Тагхом. Вдруг, во всей своей невообразимой обнаженности, стал перед ним вопрос: что я значу в этой чужой игре? И, чем больше Тхан Альфен размышлял об этом, тем чаще он думал: в соперничестве разведок и правительств ценность индивидуальной жизни — величина конкретная и переменная — от максимума до нуля. Сегодня он еще что-то стоит, но как сложится завтрашний день? Юрена вывезут в Гауриз, как величайшее сокровище, позволительно разве, чтобы кто-то об этом знал? Конечно, Тхан мог бы продолжать по-тихому выведывать всё новые сведения о занкаро-фитирских отношениях, как он это делал на протяжении шестнадцати лет. Только вот будут ли они сравнимы с секретом Островитянина?

Тхан Альфен, хоть и считался своим среди фитирских "темных" физиков, на самом деле разбирался в этой науке весьма поверхностно, и только благодаря своим психологическим уловкам создавал вид незаурядного теоретика. Юрену с его донесениями он был вынужден верить на слово. Другое дело — его гауризские хозяева. Они-то, конечно, тщательнейшим образом проверили каждое слово, каждый чертеж. И, судя по всему, убедились в их достоверности.

И в важности. Иначе не примчался бы сюда Пандар лично и не выглядел бы таким озабоченным.

И Тхан Альфен выбрал решение. Конечно, он поможет Пандару и тем, кто за ним стоит, выполнить свою миссию. Но это будет его последней услугой гауризцам. Раньше, чем Островитянин попадет в их руки, королевский подданный Тхан Альфен бесследно исчезнет. Как — это технические детали. А пока же надо готовиться к уходу. Старое имя послужило ему верой и правдой, но с ним пора проститься.

Квану Тууму удалось-таки каким-то образом продать, не вызвав подозрений, около половины их золотого запаса. Это весьма приободрило его: глаза вновь заблестели, что ни день, то рождались новые идеи.

Однажды он встретил Кондрахина неожиданным предложением:

— Юрен, я закупил всё необходимое для контрольного эксперимента…

— Контрольного? Что ты имеешь в виду?

— Пусть Кэита Рут произведет это самостоятельно. Я не возьму ни охраны, ни кого бы то ни было, ни тебя.

— Ладно, хорошо…

Честно говоря, Кондрахин был уверен, что Квана более привлекают женские прелести белведки, а не её способности экспериментаторства. Что ж, по-мужски это, может быть, и обидно, но по-человечески правильно. Скоро настанет день, когда Юрий больше не увидит свою Кэиту. Это больно, но не смертельно. Так пусть её жизнь продолжится здесь не с каким-нибудь денежным бандитом, а с достойной личностью, к каковым Кондрахин относил и Квана Туума.

Кэита и Кван уехали на полигон в тот час, когда Кондрахина вызвали в администрацию Университета. Они просто воспользовались ситуацией, когда охрана, приставленная к Юрию, была вынуждена последовать за ним. Личные телохранители Квана подчинялись непосредственно ученому и помех не создавали.