Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– Не стоит благодарности: я рассказал обо всем этом только затем, чтобы снять перевозбуждение, пока оно не вылилось в кровопролитие. В конце концов, вы – мой пациент, и я обязан заботиться о вашем благополучии. О каком-либо наказании для вас никто не помышлял и не помышляет: серьезность вашего психического расстройства, ухода от реальности, демонстрирует сожаление о результатах собственной глупости в полной мере.
Сделав паузу, Акопян тяжко вздохнул. Впалые щеки доктора посерели от усталости.
– Как бы там ни было, оставьте Кэрол в покое. Мстить и карать – дело вовсе не ваше. Не верите мне, в Библию загляните. Кроме того, она уже понесла наказание и будет содержаться под стражей, пока власть в наших руках.
На этом Купертино прервал разговор.
«А верю ли я ему?» – спросил он себя самого.
Правду сказать, особого доверия к доктору он не испытывал.
«Кэрол, – подумал он. – Ты обрекла наше дело на неудачу, а почему? Из-за мелких семейных дрязг. Из обычной женской обиды, разозлившись на мужа, обрекла целую луну на неравную кровопролитную войну длиной в три с лишним года…»
Пройдя в спальню, Купертино извлек из комода тот самый лазерный лучемет, лежавший все эти три года, с тех пор, как он, улетев с Ганимеда, обосновался на Терре, в коробке с салфетками «Клинекс».
«Пора, – решил он. – Пора снова пустить его в ход».
Сняв трубку видеофона, он заказал кэб. На этот раз он отправится в Лос-Анджелес пассажирским ракетным экспрессом, а личное колесо оставит дома.
До Кэрол нужно добраться как можно скорее. Как можно скорее…
«Один раз ты от меня ускользнула, – думал он, энергично шагая к двери комкварта, – но больше не ускользнешь. Во второй раз я не промахнусь».
Спустя еще десять минут Купертино поднялся на борт, и ракетный экспресс помчал его в Лос-Анджелес, к Кэрол.
Прежде чем отложить свежий номер лос-анджелесской «Таймс», Джон Купертино, не на шутку озадаченный, пролистал газету еще раз. Увы, нужной статьи в ней так и не нашлось.
«Как же так? В чем дело? – в недоумении гадал он. – Совершено убийство, застрелена насмерть привлекательная, сексуальная женщина, и…»
Да, он застал Кэрол на службе, за рабочим столом, застрелил на глазах у коллег, а затем развернулся и беспрепятственно вышел наружу – парализованные страхом и изумлением, сослуживцы Кэрол даже не пробовали его задержать.
Тем не менее в новостях об этом не говорилось ни слова. Как будто всевидящая, вездесущая гомеогазета внезапно ослепла и оглохла.
– Напрасно ищете, – заметил доктор Акопян, устало сгорбившийся напротив, за рабочим столом.
– Что значит «напрасно»? Должна быть! – упрямо возразил Купертино. – Тягчайшее преступление, и… куда они там только смотрят?
Он ошеломленно отшвырнул номер гомеогазеты на стол. Происходящее противоречило элементарной логике, не лезло ни в какие ворота!
– Во-первых, – тяжко вздохнув, пояснил доктор Акопян, – убить кого-либо из воображаемого, иллюзорного лучемета, знаете ли, трудновато. Во-вторых, мы не позволили вам во второй раз навестить жену, так как знали, что встреча завершится кровопролитием: скрывать своих планов вы даже не думали. Вы не встречались с ней, не убивали ее, и гомеогазета, лежащая перед вами, – вовсе не лос-анджелесская «Таймс», а «Стар», издающаяся в Нью-Детройте-Г… и ограниченная в объеме четырьмя страницами, так как запасы древесной целлюлозы для производства бумаги на Ганимеде подходят к концу.
Не веря ушам, Купертино вопросительно поднял брови.
– Именно, именно, – кивнув, подтвердил доктор Акопян. – Все повторилось, Джон: теперь ваш иллюзорный мир пополнился воспоминаниями о втором убийстве жены, и оба эти события в равной степени ирреальны. Бедняга… очевидно, вы обречены покушаться на нее снова и снова и всякий раз терпеть неудачу. Какой бы ненависти ни испытывали наши вожди в отношении Кэрол Хольт Купертино, как бы ни порицали, ни сожалели о ее поступке все вокруг, мы… – Хмыкнув, доктор повертел пальцем в воздухе. – Долг велит нам оберегать ее, хотя бы ради справедливости. Ее приговор приведен в исполнение, и ей предстоит сидеть в тюрьме еще двадцать два года или до тех пор, как терране, сумев одолеть нас, не выпустят ее на свободу. Не сомневаюсь, заполучив ее, Терра сделает из нее героиню, восславит Кэрол Хольт Купертино во всех про-терранских гомеогазетах…
– И вы допустите, чтобы она попала в их руки живой? – полюбопытствовал Купертино, переварив услышанное.
Доктор Акопян возмущенно нахмурил брови.
– А, по-вашему, ее следует прикончить, чтоб не досталась терранам? Нет, Джон, мы не варвары, беззаконная месть нам чужда. Три года в заключении она уже отсидела и наказана соразмерно проступку… как, кстати, и вы. И еще неизвестно, кому из вас тяжелее.
– Но я же точно знаю, что застрелил ее, – упрямо возразил Купертино. – Взял кэб, приехал к ней на работу, в «Падающую Звезду, Инк», владеющую «Познавательными Играми и Зрелищами Шести Планет», поднялся в ее кабинет на шестом этаже…
Да, он прекрасно помнил поездку в лифте – даже шляпку другой пассажирки, женщины средних лет. Прекрасно помнил стройную рыжеволосую секретаршу, звонившую Кэрол по внутренней линии, и оживленную, деловито гудящую внутреннюю канцелярию, и как, миновав ее, вдруг оказался с Кэрол лицом к лицу. Поднявшись на ноги, замерев у стола, Кэрол увидела лазерный лучемет в его руке, на лице ее отразилось понимание, и она бросилась было бежать, пустилась наутек… однако неумолимый луч лазера настиг ее у задней двери, стоило только ей схватиться за ручку.
– Уверяю вас, Кэрол жива и здорова, – откликнулся доктор Акопян и, повернувшись к видеофону на столе, принялся набирать номер. – Пожалуйста, судите сами: я позвоню ей, и, как только она ответит, поговорите с ней.
Охваченный странным оцепенением, Купертино замер, дожидаясь ответа. Наконец на экране появилось лицо… лицо Кэрол.
– Привет, – сказала она, узнав Купертино.
– П-привет, – с запинкой пробормотал он.
– Как себя чувствуешь? – спросила Кэрол.
– О'кей… а ты? – сконфуженно полюбопытствовал он.
– Прекрасно, – заверила его Кэрол, – только немного в сон клонит. Рановато ты утром меня разбудил.
Купертино нажал на рычаг.
– Ладно, – сказал он, повернувшись к доктору Акопяну, – допустим, вы меня убедили.
Действительно, жена оказалась цела и невредима и, кажется, даже не знала о новом покушении на ее жизнь. Выходит, и на работу к ней он не приезжал… Акопян не врет.
На работу? Вернее сказать, в тюремную камеру: если уж верить Акопяну, то верить до конца.
– Пойду я, пожалуй… можно? – спросил Купертино, поднявшись на ноги. – Поеду к себе в комкварт. Устал жутко… хоть этой бы ночью выспаться.
– Удивляюсь, что вы вообще на ногах еще держитесь, хотя провели без сна почти пятьдесят часов, – с ободряющей улыбкой заметил доктор Акопян. – Разумеется, езжайте домой, ложитесь
