Ольга Ларионова - Подсадная утка

— Но ведь все будет напрасно, и только одним-единственным чудовищем станет меньше! — крикнула Ана.

— На такой размен мы и идем — один за одного. И если вспомнить, сколько наших братьев погибло вообще неотомщенными, то один к одному — это оптимальный размен!

Лучше бы он не напоминал об этом — о десятках альфианских смельчаков, бросившихся на выручку разумным, но слабым существам Земли и не достигшим этой планеты. Их маленькие кораблики, словно «Летучие голландцы» космоса, продолжали кружиться вокруг планеты, тщетно пытаясь уловить сигнал к посадке. Пси-импульсы, долетавшие с поверхности планеты, заставляли автоматические устройства совершать сложнейшие, но бессмысленные маневры, и так эти призрачные корабли с мертвым экипажем продолжали порождать легенды, догадки и гипотезы, пока с Альфы не устанавливали связь с их автопилотами и не отзывали эти корабли в Пространство.

Между тем альфианин быстро просматривал радужные ленты, сдергивал их с проволоки, на которой они сушились, и швырял на пол.

— Это — в утилизатор. — Он сделал небрежный жест. — А там что?

Там, в нише, громоздились плоские круглые коробки.

— Архив, — ответила Ана. — Нет смысла использовать — все это учебные пленки, когда мы только осваивали аппаратуру. Здесь — попытка выделить эмоции в чистом виде, здесь — общие шумы, в основном — уличные, а тут — так, разное.

Альфианин схватил это самое «разное», вытряхнул содержимое коробки на пол и уселся на корточках, углубившись в исследование старых, потрескавшихся пленок.

— А это что? — вдруг закричал он сердито. — Брак? Или запись через узкие щели? Невероятная чистота! Нет, это не может быть первичным импульсом — явно одна из составляющих, выделенная искусственно… Но как? Мы же вас этому не учили!

— Не брак, и не щели, и невыделенная составляющая… — Ана пыталась прочесть надпись, выцарапанную иглой по краю ленты.

— Да что же это? Что? Что, я вас спрашиваю? — Альфианин схватил ее за плечи и весьма ощутимо встряхнул — да, хорошие манеры не входили в число достоинств старших братьев по разуму…

Но Ана вместо ответа как-то особенно пристально вглядывалась в лицо альфианина.

— Это не плановый эксперимент, — произнесла она наконец. — Запись сделана в вольере с человекообразными обезьянами, тренировки ради. Реакция на появление змеи.

— Но на нашей Альфе нет… э-э-э… альфообразных, — совершенно растерянно протянул пришелец. — Как же это… обсудить надо…

Лицо и волосы его мгновенно побелели, как это бывало всегда, когда между альфианами возникал мысленный спор. И действительно, через несколько секунд четверо из тех, что прибыли вместе с ним, вбежали в комнату. Все так же не произнося ни звука, только ожесточенно жестикулируя, они прямо-таки вырывали друг у друга ленту с удивительной записью. Время от времени кто-нибудь из них шумно набирал в легкие воздух и вздыхал с таким судорожным захлебом, что даже становилось немножечко смешно.

— Транслятор! — вдруг крикнул самый высокий альфианин и выбросил в сторону людей свою скульптурную, классической формы, руку.

Ана пожала плечами — транслятор так транслятор, — подошла к этой выброшенной чуть вверх, словно семафор, руке и, поднявшись на цыпочки, высвободила ленту из цепко сжавшихся пальцев.

Приемная кассета транслятора мягко втянула в себя ленту, послышалось едва уловимое зуденье — и лица альфиан снова неузнаваемо изменились. Они поголубели, затем полиловели; губы были мучительно закушены, у кого-то задергалась щека, кто-то сжал виски кулаками — это было такое невероятно, тысячекратно усиленное сопереживание чужой боли и чужого страха, что Ана не выдержала и тихонечко вскрикнула. И тогда случилось и вовсе неожиданное: тот альфианин, что стоял ближе всего к ней, мгновенно развернулся, как-то даже не глядя схватил ее (получилось — за волосы, словно утопающую) и, рывком подтянув ее к себе, весь согнулся, закрывая женщину своим телом…

Кончанский ударил кулаком по клавише транслятора — зудение разом прекратилось. Все — и альфиане, и земляне — облегченно встряхнулись, словно сбрасывая с себя наваждение. Ана сердито фыркнула, освобождаясь от тяжелых рук своего непрошеного защитника, и принялась приводить в порядок волосы. Всем было как будто бы чуточку неловко.

— Мы сейчас свяжемся с базой, — проговорил один из альфиан, прерывая затянувшееся молчание. — Думаю, мы воспользуемся аналогичными записями — вы ведь сможете их нам приготовить? Правда, эффект был бы во много крат сильнее, если бы поток пси-импульсов непосредственно выходил в космос, а не транслировался по записи.

— То есть перенести клетки с обезьянами непосредственно на буй?

— Именно! Хотя… животные находятся у вас под охраной…

— Я думаю, — сказала Ана, — что нам даже придется уговаривать вас забрать все, что мы насобираем по всем зоопаркам.

— Но у вас мало времени, учтите.

— И все-то вы торопитесь… — подал голос Рычин. Но дверь за альфианами уже закрылась.

— Ну вот, — заворчал Магрибинец, — не хватало нам забот с альфианами, теперь паси еще и мартышек…

— Ну-ну, не теряй времени. — Ана подтолкнула его к пульту с передатчиком. — Прежде всего связь с Советом, запрос на всех обезьян и питонов. Без всяких там карантинов — на ракетодром в Куду-Кюель. Кончанский, ты отвечаешь за то, чтобы в прессе не было чужих. Пилотов Рычин возьмет на себя.

— Постараюсь еще прихватить ракет, бенгальских огней и сирен. Но боюсь, что кому-то придется остаться в Совете…

— Ну нет! — запротестовал Кончанский. — И какой смысл контролировать действия Совета, если до нашего буя он доберется в лучшем случае за неделю?

— «До нашего»! Ну и нахал же ты, братец! — искренне возмутился Рычин.

Ана захлопала в ладоши, останавливая их:

— Спокойно, дети мои, спокойно. У нас нет времени на перепалки. Нужно действовать, тем более что теперь выяснено главное.

И, отвечая на общий немой вопрос, пояснила:

— Когда я держала в руках пленку с «обезьяньей» записью, я уже давно поняла, что это такое. А ОН — спрашивал. Я постаралась собрать всю свою волю и послала ему мысленный ответ — и безрезультатно. Мне пришлось все-таки сказать вслух. Вывод: даже при нашем желании альфиане не могут прочесть наши мысли!

— М-да, — пробормотал Рычин, — а ведь только сейчас я осознал, насколько это важно. И главное, что бы мы делали, если бы им это удалось?…

Огромный космический лайнер — флагман Солнечной армады неподвижно застыл над освещенной, «дневной» стороной двадцать шестого буя. Через некоторое время он должен был отойти отсюда, чтобы к этому причалу больше не пристал ни один корабль.