Ольга Ларионова - Подсадная утка
Огромный космический лайнер — флагман Солнечной армады неподвижно застыл над освещенной, «дневной» стороной двадцать шестого буя. Через некоторое время он должен был отойти отсюда, чтобы к этому причалу больше не пристал ни один корабль.
«Теодор Нетте» — таково было имя этого лайнера — собирался направиться к Земле, унося на своем борту всех членов объединенной экспедиции — впрочем, нет, не всех. На буе навсегда оставался тот, кого и на Земле, и на Альфе называли просто ОН, хотя его имя было всем известно: С Ceгe Д. Обитателям Земли, естественно, хотелось запомнить не только имя, но и облик этого альфианина, и людям было трудно примириться с невыполнимостью этого желания. Кончанский от имени лучших художников и скульпторов Земли просил разрешения зарисовать С Сеге Д хотя бы в последний момент перед отлетом, но альфиане даже с некоторой обидой напомнили, что они не имеют постоянного лица, как люди не носят всю жизнь одного и того же костюма, и рисовать или фотографировать их соотечественника так же нелепо, как, скажем, в день юбилея какого-нибудь всемирно известного ученого опубликовать во всех земных газетах фотографию его пиджака.
Люди ничего не могли возразить — хорошо было альфианам, которые могли унести в своей памяти тот облик своего героя, который невозможно было передать только теми пятью чувствами, отпущенными скупой природой на долю людей. Да, многое людям было еще недоступно. Вот и сейчас они находились на борту корабля, выстроенного по альфианским чертежам и из сплавов, найденных альфианами; прикрывала их пульсирующая защита, созданная сетью неземных излучателей. Двадцать шестой буй тоже был построен не людьми — его сооружали автоматы, и только увидев размеры этого гиганта, люди поняли, почему его можно было создать только в окрестностях Сатурна. Доставить строительный матерная с Земли или с Марса при уровне альфианской техники было бы в принципе возможно, но долго, а пришельцы торопились.
Поэтому их киберы выудили из огромного числа каменных глыб, составляющих верхний, разреженный слой кольца Сатурна, необходимое число обломков помельче, расплавили их и из этого расплава соткали тончайшее кружево космической станции, раскинувшей свои ажурные витки на добрый десяток километров. Плотной была только центральная часть, не более шестисот метров в поперечнике. С одной стороны, обращенной к Солнцу, она была выпуклой; в глубине этой выпуклости таились генераторы гравитации, лифт, соединяющий «ночную» сторону с «дневной», излучатели, обеспечивающие защиту трюмов станции даже тогда, когда на «ночной» стороне эта защита будет снята.
«Ночная» сторона представляла собой плоскость, накрытую сверху прозрачным колпаком, под которым свободно мог бы поместиться лондонский Тауэр. В центре площадки высилась первая башенка с излучателем, от которой начинали разворачиваться витки свернутого в спираль пульсирующего коридора. Два первых, внутренних витка умещались под колпаком, и вдоль стен этого колпака тянулись бесчисленные клетки с обезьянами.
Дальше, за пределами купола, твердая поверхность кончалась и начиналось каменное кружево, в причудливом рисунке которого посвященные могли угадать расположение невидимого коридора, последний виток которого широким раструбом открывался в Пространство, словно зазывая, заманивая оттуда неведомых грозных чудовищ, которые столько лет оставались безнаказанными и неуязвимыми. И — голодными.
А посередине твердого диска, возле центральной башни, виднелось что-то голубое, небольшим озерцом растекшееся по поверхности; лишь те, кто побывали под куполом станции, знали, что это не вода, а шелковистая и теплая, как и все растения на Альфе, неземная трава. Напротив башенки, по другую сторону голубой лужайки, был установлен экран, на котором было видно все, что делается в кают-компании «Теодора Нетте».
Все это, возведенное в непостижимо короткий срок, было чудом, о котором пока не смела мечтать земная техническая мысль. Но все-таки людей больше поражала исступленная, фанатическая воля альфиан, решивших во что бы то ни стало очистить космос от невидимых хищников и не желающих откладывать эту фантастическую охоту на десмодов ни на день, ни на час, ни на миг.
Что могли поставить рядом с этой техникой и с этой волей люди Земли, которые еще два десятилетия назад казались себе такими всемогущими, такими целеустремленными?
Да только то, что они были людьми.
* * *Четверо альфиан сидели за узким и длинным столом в кают-компании, совсем как во время межпланетных встреч двух Советов. Только теперь это были не изображения, а живые, вполне реальные великаны — самый низкий был на добрую голову выше любого из землян. Но сейчас это не бросалось в глаза, потому что люди не сидели по другую сторону стола, как обычно, а стояли сзади, за креслами альфиан, являя собой то ли бездейственный почетный караул, то ли второй ярус зрителей. Скорее — последнее, потому что взгляды всех восьмерых были неотрывно прикованы к круглому, как иллюминатор, экрану. Кроме тех, кто находился сейчас в кают-компании, на корабле было еще около ста человек, и все они собрались около таких же экранов, натянутых в ходовой рубке, машинном отделении и даже в спортзале. Даже те, кто находился сейчас на вахте, оставили свои посты и подошли к экранам, хотя никто не знал, сколько минут или часов придется прождать окончания этого эксперимента, который с каждой минутой казался людям все более и более чудовищным.
А сколько таких же экранов, установленных на Земле и на Альфе, приковывали сейчас к себе внимание жителей обеих планет? Сосчитать их было бы невозможно, да и вряд ли кому-нибудь нужна была эта цифра. И на всех этих экранах медленно двигалась к центру, к теплой голубой лужайке, очень прямая, просто неестественно прямая фигура в белом. Жителям Земли она, вероятно, казалась ожившим гипсовым слепком с альфианина — у самих альфиан такой ассоциации возникнуть не могло: они не знали, что такое «скульптура».
С Сеге Д ступил на траву. До башенки, до шершавой, чуть вибрирующей ее стенки оставалось каких-нибудь десять шагов. Нет, всего-навсего девять. Он опустился на траву у самого подножия башни, согнул колени и обхватил их руками. Так сидят, часами глядя в море. Но С Сеге Д видел перед собой только экран, с которого смотрели на него, не мигая, четверо его соплеменников. Перед ними на полированной поверхности стола чуть мерцали две огромные кнопки, или вернее — круглые клавиши, и Кончанский, один из четверых, стоявших за креслами, не мог отделаться от ощущения, что это глаза андерсеновской собаки — те самые, что размером с чайное блюдце. Ловушка была готова, все башенки с генераторами, усилителями, умножителями и отражателями уже находились под напряжением пси-токов, но пока еще система «раковины» была надежно укрыта общей защитой, протянувшейся над всей Солнечной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});