Оксана Аболина - Кольцо судьбы

Оксана Аболина

КОЛЬЦО СУДЬБЫ

Неизвестному Управдому

посвящается

— Какое дело я запомнил на всю жизнь? Да, было одно такое… Очень не люблю вспоминать, а забыть всё равно не могу. Мистика, а не дело… Его тогда замяли, слишком дико оно выглядело. Записываете? Это произошло, давно, в декабре 2009 года…

Что мы знаем о судьбе? Существует ли она вообще? А если существует, то что собой представляет? Можно ли ее… нет, не увидеть, не услышать, не пощупать… но воспринять органами чувств, пусть нам до сих пор неведомыми? Можно ли измерить ее и степень ее воздействия на нас? Можно ли сказать «много судьбы», или «маленькая судьба», или «тихая судьба»? Какими эпитетами мы можем ее охарактеризовать? Неумолимая? А слышит ли она наши мольбы? Возможен ли вообще контакт с ней со стороны человека? Можно ли считать судьбу личностью, обладающую определенным разумом? И если да, то что этот разум из себя представляет? Является ли он самодостаточным или он нуждается в общении с себе подобными? Есть ли еще кто-то, обладающий теми же свойствами? И как можно объяснить такое явление — «Кольцо судьбы»?

— 1 —

Управдом

Эта история, странная и неприятная, началась на склоне самого обычного, скучного и серого, словно грязное стекло, дня. Ангелы, отвечающие за чистоту небесного свода, очевидно, всей стаей, дружно, взяли выходной — кто их знает этих ангелов, почему их не мучает совесть, когда они, бросив в кладовой вёдра и тряпки, отправляются на свои божественные вечеринки, оставив небо тусклым, белёсым, в мутных разводах, при виде которых в душах человеческих сама собой гаснет радость.

Будь это его ведомство, Андрей Павлович такому бы не позволил случиться — вооружил бы швабрами таджиков, отрабатывающих в домоуправлении свое полулегальное проживание и заставил бы мыть и драить небесный свод, пока тот не заблистал бы первозданной голубизной — ни тучки бы не оставил!

Но — каждый отвечает за свой участок работы. И Андрею Павловичу вполне хватало дел на грешной земле, которую мыть-не перемыть, мать-перемать. Всех океанов не хватит, чтобы очистить кожу планеты от грязи, которую Гималаями на нее навалили хомо-сапиенс-сапиенсы. Впрочем, и эта грязь не вся подведомственна Андрею Павловичу, а только та, что обозначена на схеме домоуправления — двенадцать кварталов, ограниченных с двух сторон рекой, а с двух других — магистралями.

Только что, с превеликим трудом, Андрей Павлович выпроводил назойливого посетителя и обрадованно посмотрел на часы — рабочий день закончился, можно домой. Кабы знать, что это будет не просто последний за сегодняшний день жалобщик, а последний жалобщик во всей его грешной жизни, Андрей Павлович уделил бы ему немного больше внимания и времени. Может быть, даже, нарушив все неписаные правила, удовлетворил бы просьбу, с которой к нему явились, несмотря на то, что работа управдома как раз в том и заключается, чтобы никогда ни чьих просьб не удовлетворять. Не верите? Ну что ж, надевайте куртку, шапку, сапоги, набейте в карманы побольше терпения, в одну руку возьмите ядовитой лести, в другую — остро отточенную угрозу, а затем выйдите на улицу, отправьтесь в собственный ЖАКТ и проверьте. А я могу, не глядя, поставить всю свою зарплату за три месяца вперед, что моя возьмёт — уйдёте ни с чем. Мало того, из вас вытрясут все запасы вашего терпения, а угрозу и лесть вышибут из рук, не дав ими воспользоваться. А вы что думали? На место домоуправа не берут кого попало — только с черным, никак не меньше, поясом по хамству. И не смотрите, что управдом этот пояс на работе не носит, мало того, он вообще всегда распоясан, но победить его в словесной баталии невозможно.

В общем, не знал ещё Андрей Павлович, какая злополучная судьба его ожидает, судьба, как известно, редко извещает о том, что назначила человеку свиданку. Стоит себе и караулит в тёмном переулке, прикинувшись невинной бедняжкой. А клыки-то у самой… Вы видели какие у судьбы клыки? Не дай Бог, особенно к ночи… Нельзя сказать, чтобы Андрей Павлович не готовился ко встрече с судьбой. Он тщательно проштудировал все книжки по психологии доктора Курпатова, известного в литературном мире под странным псевдонимом Анхель де Куатье (видать, доктору шибко нравится, что его творения стоят в магазинах на полках с иностранной литературой). Художественные произведения Куатье казались Андрею Павловичу скучными, а вот советы на все случаи жизни доктора Курпатова он проштудировал вдоль и поперек.

Но Андрей Павлович был подкован не только теоретически. Кого в наши времена интересуют теоретически подкованные копыта? Ими не врежешь, не лягнёшь.

Готовясь к знаменательной встрече с судьбой, Андрей Павлович отрабатывал приёмы самозащиты и нападения на посетителях, последний из которых только что закрыл за собой дверь; больше всего управдому нравилось ставить блоки и наносить упреждающие удары, гораздо меньше — сохранять полное бесстрастие, и уж совсем невмоготу ему было учиться понимать и чувствовать других людей, поэтому сей немаловажный момент во взаимоотношениях с судьбой Андрей Павлович откладывал в долгий ящик, да-да, в тот самый, в который сам вскорости и сыграл. Кто знает, будь он милосерднее к людям, возможно, судьба пошла бы показывать свои клыки кому другому, тому же последнему посетителю, быть может. А почему бы и нет? Но Андрей Павлович судьбу недооценивал. Он и ломаного гроша бы за нее не дал, откуда у него такая нумизматическая редкость? Он был уверен, что достаточно владеть любой ситуацией, какую бы позу она ни приняла, и владел он ими с большим удовольствием, но все-таки предпочитал быть сверху. Эх, знать бы, знать…

Андрей Павлович покинул кабинет, заперев его на ключ. При виде начальника два таджика, вяло возившие тряпками по полу в зале для ожидания, тут же стали изображать неугомонное усердие и добросовестность: тряпки залетали, по воздуху, словно призраки, а перепуганное ведро с грохотом и дребезгом опрокинулось, разлив восемь литров грязной воды на линолеум и замочив ботинки управдома. Андрей Павлович брезгливо вытянул ноги из лужи и строго спросил:

— Огородили участок у 16-ого дома, там снег с крыши вот-вот рухнет?

Таджики что-то испуганно залопотали по-своему, отчаянно жестикулируя. Так они всегда делали, когда манкировали своими обязанностями. Мол, не понимаем, что вы там городите, а мы тут трудимся вовсю.