Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Было бы странно, если бы он не говорил в странной манере…

— Не поняла?

— Мы мало знаем о Марсе, но нам точно известно, что марсиане — не люди. Представь, что ты попала в племя, так далеко затерянное в джунглях, что они никогда не видели ботинок. Сможешь ли ты разобраться в тонкостях чужой культуры?

— Я понимаю, — кивнула Джилл. — Именно поэтому пропустила его глупости мимо ушей. Я не безнадежная тупица.

— Что ты! Ты просто умница, хотя и женщина.

— Тебе нравится, когда тебя поливают мартини?

— Извини. Женщины умнее мужчин, история это не раз подтвердила. Подставляй бокал.

Джилл, смягчившись, продолжала:

— Просто глупо, что к нему не пускают женщин. Он вовсе не сексуальный маньяк.

— Несомненно, его оберегают от излишних потрясений.

— Он не был потрясен, когда увидел меня — ему было просто любопытно. Я не чувствовала, что на меня смотрит мужчина.

— Если бы ты согласилась раздеться, он повел бы себя как мужчина.

— Не думаю. Мне кажется, он уже слышал, что люди делятся на мужчин и женщин, и хотел посмотреть, в чем между ними разница!

— Vive la difference![1] — провозгласил Кэкстон.

— Не говори сальностей!

— Я никогда не был так серьезен.

— Тогда успокойся. Человек с Марса не обидел бы меня. Ты не видел, какое у него лицо… А я видела.

— Ну и какое же у него лицо?

Джилл задумалась.

— Бен, ты когда-нибудь видел ангела?

— Кроме тебя, не видел.

— И я не видела, но Человек с Марса выглядит именно как ангел. У него глаза мудрого старика и совершенно безмятежное лицо с выражением небесной невинности, — она поежилась.

— Небесной, говоришь, — повторил Бен. — Взглянуть бы на него.

— Не пойму, почему его держат взаперти. Он и мухи не обидит.

— Дают освоиться. Человек с Марса не привык к земному тяготению и ему, наверное, сейчас неважно.

— Мышечная слабость не опасна; миастения гравис куда серьезнее, но мы и с ней справимся.

— Они хотят уберечь его от инфекции: он — как подопытное животное, которого содержат в стерильных условиях.

— Ну да, у него нет антител… Насколько я слышала, доктор Нельсон — он был хирургом на «Чемпионе» — в пути делал Смиту переливание и заменил половину крови.

— Джилл, можно мне это опубликовать?

— Только не ссылайся на меня. Человеку с Марса сделали прививки от всех болезней, кроме родильной горячки, а для защиты от инфекции, по-моему, не нужна вооруженная охрана.

— М-м-м… Джилл, мне известно кое-что, чего ты можешь не знать. Опубликовать это я не могу, потому что не хочу подводить людей. Но если ты обещаешь молчать, я тебе расскажу.

— Обещаю.

— Это долгая история. Хочешь еще выпить?

— Нет, я хочу есть. Где звонок?

— Вот он.

— Позвони, пожалуйста.

— Позвонить? Не ты ли собиралась готовить обед?

— Бен Кэкстон, я лучше умру от голода, чем встану и нажму на кнопку, которая находится в полуметре от тебя.

— Как прикажешь, — он нажал кнопку, — но потом не предъявляй претензий. Вернемся к Валейтайну Майклу Смиту. Есть серьезные сомнения относительно его права на имя «Смит».

— Как так?

— Милочка, твой приятель — первый в истории межпланетный незаконнорожденный.

— Черт возьми!

— Веди себя прилично. Тебе известно что-нибудь об экспедиции на «Посланце»!? В ней участвовали четыре супружеские пары. Две из них были: Майкл и Уинифред Брэнт и Уорд и Мэри Смит. Так вот, твой приятель с ангельским лицом — сын Мэри Смит и капитана Брэнта.

— Откуда это известно? И кому какое дело? Зачем раздувать такой старый скандал? Все погибли, и надо оставить их в покое.

— Что касается того, откуда это известно, то, вероятно, на свете нет таких. Восемь человек, которые были бы настолько вдоль и поперек измерены и изучены: группа крови, резус-фактор, цвет глаз и волос — и другие генетические штуки, в которых ты лучше разбираешься, чем я. Точно установлено, что мать Смита — Мэри Джейн Лайл Смит, а отец — Майкл Брэнт. У Смита великолепная наследственность: коэффициент интеллектуальности его отца равнялся ста шестидесяти трем, мать имела коэффициент сто семьдесят и каждый был гением в своей области.

— Ты говоришь, кому какое дело? Есть кому. И чем дальше, тем большее число людей будет этим интересоваться. Ты знаешь, что такое Лайл-Драйв?

— Конечно. Это способ перемещения в пространстве, который применили для полета «Чемпиона».

— А кто изобрел этот способ?

— Я не… Подожди-ка! Ты хочешь сказать, что это она?

— Ну, конечно! Доктор Мэри Джейн Лайл Смит. Перед вылетом на Марс она в основном закончила расчеты, оставалось доработать лишь некоторые детали. Она запатентовала изобретение, а патент вверила попечению Фонда науки. Таким образом, твой знакомый является собственником изобретения, а распоряжается изобретением и получает от него доходы Фонд науки. Это миллионы, а, может, сотни миллионов; даже предположить не могу, сколько.

Принесли обед. Бен, чтобы не мять газон, опустил с потолка висячие столики: один к своему креслу, а другой — к сидящей на краю газона Джилл.

— Вкусно? — спросил Бен.

— Невероятно.

— Спасибо. Это я готовил.

— Бен, — заговорила Джилл, проглотив кусочек бифштекса, — если Смит незаконнорожденный, имеет ли он право наследования?

— Юридически он не является незаконнорожденным. Доктор Мэри Джейн родилась в Беркли; в законах Калифорнии не существует понятия «незаконнорожденный». На родине капитана Брэнта, в Новой Зеландии, также действуют цивилизованные законы. В штате, где родился доктор Уорд Смит — муж Мэри Джейн, — ребенок, родившийся в браке, всегда считается законным. Перед нами человек, имеющий трех законных родителей.

— Погоди, Бен. Этого не может быть. Я не адвокат, но…

— Вот именно. Адвокатов такие мелочи не трогают. По всем кодексам Смит является законнорожденным, хотя на деле он незаконнорожденный. Он имеет право наследования. Его мать была богата, но и отцы не бедствовали. Брэнт вложил все деньги, полученные в лунных походах, в Лунар Энтерпрайзез и получал бешеные дивиденды. У капитана был опасный недостаток — он играл, но ему везло. Выигрыши Брэнт снова вкладывал. Уорд Смит имел фамильное состояние. Наш Смит является наследником обоих.

— Вот это да!

— Это еще не все, рыбка. Смит — наследник всего экипажа.

— Как это получилось?

— Все члены экипажа подписали Джентльменское Соглашение Первопроходца, по которому каждый из них (или ребенок любого из них) является наследником всех остальных. Они хорошо обдумали свое соглашение, взяв за образцы подобные контракты шестнадцатого и семнадцатого веков, которые, практически, невозможно расторгнуть. Все они были состоятельными людьми. У многих были акции Лунар Энтерпрайзез; у Уорда Смита, кажется, даже контрольный пакет.