Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

Если мои воспоминания точны, наша цивилизация, в ее развитии, прошла через следующие периоды: после нового палеолита (в конце седьмого оледенения) и нового неолита мы, как и вы сами, перешли в эпоху металла, но, оказавшись более удачливыми, очень быстро вышли (во времена, эквивалентные вашей классической древности), из националистической стадии, если можно применить это слово к соперничеству городов. Человечество сохранилось лишь на одном огромном острове, Киобу, который вскоре на долгое время стал единым государством. Затем люди вновь расселились по всей Земле, но у нас всегда сохранялась единая великая цивилизация, разве что с локальными вариантами. Тем самым нам удалось избежать многих конфликтных ситуаций.

Но с другой стороны, однообразие этой цивилизации замедляло прогресс, что приводило к продолжительным периодам застоя, иногда даже с рецидивами варварства, которые наши историки называют «сумерками».

Примерно в 1810 году со дня объединения острова Кио-бу начался наш первый период великих научных открытий. Мы изобрели тогда паровую машину, затем электричество и наконец где-то в 1923 году (совпадение дат с событиями вашей эры наводит меня на мысль, что, должно быть, существует обычный, естественный ритм человеческого прогресса) начали использовать ядерную энергию. Менее чем через двадцать лет — у нас не было военных тайн, которые так мешают науке! — первая экспедиция отправилась на Луну, где обнаружила, к величайшему своему удивлению, следы человеческого пребывания. Но могу вас заверить, вы были там первыми! Немного позднее, в 1950 году, мы высадились на Марсе, где тоже нашли свидетельства вашего пребывания, а затем, в 1956 году, достигли Венеры, где долгое время — по правде сказать, до моего собственного открытия, — полагали, что кроме нас на этой планете прежде никто не бывал.

Луна, как вы знаете, бесплодна, не имеет атмосферы, и жизни на ней никогда не было. На Марсе когда-то существовала раса разумных существ, однако даже следов их цивилизации не удавалось обнаружить до тех пор, пока наш археолог Клобор не нашел подземный город. Что касается Венеры, то она оказалась окруженной плотным облаком формальдегида, непригодной для жизни и необитаемой.

Однако это нас не смутило. Наша наука шла вперед гигантскими шагами, и вскоре нам удалось полностью видоизменить атмосферу этой планеты. Так уж вышло, что я и сейчас помню имя человека, который руководил этими работами. Так как он принадлежит к нашему времени, а не к вашему, не вижу никаких препятствий к тому, чтобы упомянуть его здесь. Когда он будет жить, об этой рукописи давно уже все забудут. Его звали Похл Андр’сон, и он оставил подробный отчет о важнейшем труде своей жизни, назвав его «Сильный Дождь».

Став пригодной для жизни, Венера была колонизирована. А Марс остался, главным образом, планетой для исследований, рудных разработок и космодромом для полетов к дальним планетам. Но обо всем этом я расскажу позднее. Сильный Дождь продолжался с 1988 по 2225 год, но колонизация — под сводами — началась задолго до его окончания.

С 2245 до 3295 года длилось то, что мы долгое время называли «Великими Сумерками», и что сейчас известно как «Темное Тысячелетие».

Внезапно — ничто этого не предвещало — на Землю напали пришельцы. Располагавшие ужасным оружием существа вынырнули из космоса, всего за несколько страшных недель сломили всяческое человеческое сопротивление и воцарились на нашей планете более чем на тысячу лет, превратив людей в рабов. Мы не знаем, откуда они явились, как не знаем и того, куда затем делись последние из выживших. Возможно, когда-нибудь мы снова с ними повстречаемся, но теперь мы уже достаточно сильны для того, чтобы дать им отпор. В них не было ничего человеческого: они походили на бочонки, стоявшие на восьми лапах, с семью длинными щупальцами сверху. Долгое время люди страдали молча, и в жалких подземных лабораториях, где несколько человек поддерживали мерцающее пламя нашей науки, день и ночь искали оружие, которое принесло бы освобождение. Наконец он был найден — штамм вируса, смертельного для захватчиков, но безвредного для человека. Враг так никогда и не узнал, что уничтожившая его эпидемия была делом наших рук. В конце концов он сдался, и в одно прекрасное утро все его звездолеты покинули Землю, унося уцелевших — примерно миллион особей, всего одну тысячную от общего их числа! Перед отлётом они разрушили все, что успели построить, и можно было бы сказать, что в течение тысячи лет человечество жило напрасно, если бы пришельцы не оставили после себя одну неоценимую вещь: представление о космомагнетизме, том самом космомагнетизме, который и стал основой нашего могущества. Позднее я скажу, что это такое. Между датой отлёта драмов (я не без удивления узнал, что на вашем английском языке это слово означает «барабан», и это довольно точно передает представление о внешности пришельцев) и 3600 годом идет период восстановления. Во времена господства драмов человечество понесло значительные потери; люди были по большей части безграмотны, ученых, как и источников энергии, почти не осталось. Однако при помощи колонистов с Венеры, на которых драмы никогда не нападали, наша цивилизация снова устремилась вперед, и в 4102 году мы совершили открытие, которое, как мы полагали, должно было дать нам выход во всю вселенную, — мы открыли гиперпространство.

Сначала при помощи ядерных ракет, затем — космомагнетических кораблей, мы исследовали всю солнечную систему, от Меркурия до... как же мне назвать планету, которая соседствует с Плутоном и которую вы пока еще не знаете? Пусть будет Гадес. Впрочем, это совсем крошечная планетка, примечательная разве что тем, что ею отмечена граница солнечной системы. Но даже космомагнетические не могут достичь скорости света, и уж тем более ее превысить. И хотя существуют более быстрые излучения, нежели свет, скорость света действительно является непревзойденным рубежом — тут ваши физики правы — для любого материального предмета электромагнитной природы. Эти более быстрые излучения не являются электромагнитными, и если и существует соответствующая материя, нам она пока не известна. К тому же, мы можем использовать эти волны только в чрезвычайно сложной конструкции аппаратах, через взаимодействие типа «пространство-время-материя», с помощью космомагнетизма и т.д. Я не вправе рассказывать вам больше. У вас тоже есть выдающиеся физики, а мне не хотелось бы рисковать изменением будущего. Довольно уже и того, что пару месяцев тому назад я позволил себе продемонстрировать теоретические возможности этих излучений...

Уже решено было послать на ближайшую звезду космомагнетический корабль с экспедицией, когда Сникал открыл эффект гиперпространства. Это было как гром с ясного неба. Даже драмы не использовали гиперпространство, хотя их научные познания, вероятно, были гораздо обширнее наших. Сначала Сникал доказал сам факт существования гиперпространства, затем — возможность его использования. Все физические лаборатории занялись этой проблемой, и спустя три года мы приступили к строительству первого гиперпространственного звездолета.