Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

Франсис Карсак. Робинзоны космоса

Москва

УДК 821.161.1 ББК 84(4Фр) К26

Карсак Франсис

К26

Робинзоны космоса; Бегство Земли: Романы. Рассказы. — М.: Черная река, 2017. — 480 с. ил. — (Классика зарубежной фантастики. «Франсис Карсак. Полное собрание сочинений»).

УДК 821.161.1 ББК 84(4Фр)

© Самуйлов Л., перевод, 2017

© Мельников Е., иллюстрации, 2017

Робинзоны космоса

Предупреждение

Персонажи данной истории являются вымышленными, любые совпадения имен или портретных черт с реальными людьми — случайными.

Пролог

Я не стану описывать здесь ни историю катаклизма, ни историю завоевания Теллуса: все это, изученное в мельчайших деталях, вы найдете в трудах моего брата. Я просто хочу рассказать о своей собственной жизни. Быть может, вам, моим потомкам и потомкам моих товарищей, живущим в этом мире по праву рождения, будет интересно узнать впечатления и страдания человека, родившегося на другой планете и перенесенного сюда в результате беспрецедентного и так еще и не объясненного явления, человека, едва не отчаявшегося, прежде чем он смог осознать, сколь чудесное приключение уготовила ему судьба.

Для чего я пишу эту книгу? Вероятно, сейчас лишь немногие из вас захотят ее прочесть, так как суть ее всем известна. Но я пишу ее главным образом для будущих поколений. Я помню, как на неведомой вам Земле, затерянной где-то в космосе, историки высоко ценили свидетельства людей, являвшихся непосредственными участниками тех или иных событий прошлого. Пройдет пять или шесть веков, и моя книга тоже будет представлять интерес, ибо это рассказ очевидца Великого Начала.

В те времена, с которых начинается мой рассказ, я еще не был тем согбенным и немного вздорным стариком, каким являюсь сейчас. Шестьдесят лет тому назад мне было всего двадцать три! Да-да, целых шестьдесят лет пронеслось с тех пор стремительным потоком. Я знаю, что уже сильно сдал: движения мои утратили былую точность, я быстро устаю и уже мало что люблю в этой жизни — разве только моих детей, внуков, быть может, еще чуть-чуть геологию да погреться на солнце — или, скорее, на солнцах, ибо их здесь вам светит целых два. Вот почему я спешу продиктовать моему внуку Пьеру — мои собственные руки слишком дрожат, чтобы писать — незаменимую и уникальную историю человеческой судьбы. В этом мне помогает дневник, который я вел на протяжении всей своей жизни и который я уничтожу, как только задача моя будет окончена. Все, что важно, будет сказано здесь. А что до остального, то мне вовсе не хочется предавать порой немного садистскому любопытству историков свои скромные радости и печали.

Диктуя, я смотрю в окно, за которым колышется на ветру пшеница, и иногда мне кажется, будто я снова на моей родной Земле, — но ровно до того момента, как я замечаю, что деревья отбрасывают две тени...

Часть первая. Катаклизм

Глава 1. Предзнаменование

Прежде всего, кто я такой. Конечно, вы, мои ближайшие потомки, это и так знаете. Но скоро ваши дети и дети ваших детей забудут даже о том, что когда-то я вообще существовал. Много ли сам я знаю о собственном прадеде?

В том июле 1985 года заканчивался мой первый год работы ассистентом-лаборантом на геологическом факультете в Бордо, одном из городов Земли. Мне тогда было двадцать три, и, хотя красавцем меня не называли, скроен я был ладно. Если сейчас, согбенный старик, я и выгляжу жалко в этом мире юных гигантов, то на Земле мои 1 м 83 см и широкоплечая фигура внушали уважение. Это для вас 1 м 83 см — всего лишь средний рост! Если хотите знать, что я собой представлял, посмотрите на моего первого внука Жана. Как и он, я был молодым брюнетом с большим носом, длинными руками и зелеными глазами.

Год назад я был очень рад своему назначению и возвращению в лабораторию, где за несколько лет до того впервые зарисовал окаменелости. Теперь меня забавляли ошибки студентов, путавших схожие виды, которые человек искушенный различал тотчас же и без труда.

Итак, наступил июль. Экзамены закончились, и, вместе с моим братом Полем, я готовился отправиться на каникулы к нашему дяде Пьеру Бурна, директору только что построенной в Альпах обсерватории, гигантское (5 м 50 см в диаметре) зеркало телескопа которой отныне позволяло французским астрономам на равных соперничать с их американскими коллегами. Дяде должны были помогать его ассистент Робер Менар, необычайно сведущий и неприметный мужчина лет сорока, и целая армия астрономов, вычислителей и техников, которые к моменту катастрофы либо еще не прибыли на место, либо находились в отпуске или в какой-нибудь поездке. Словом, рядом с дядей тогда, помимо Менара, были только два его ученика — брат и сестра, Мишель и Мартина Соваж, с которыми я тогда еще не имел чести быть знакомым. Мишеля нет с нами уже шесть лет, а ваша бабушка Мартина, как вы знаете, покинула меня три месяца назад. В то время я и не предполагал, однако же, какие чувства свяжут нас в будущем. По правде сказать, при моем довольно-таки замкнутом характере, я бы вполне удовлетворился компанией дяди и брата — Менара в расчет я не брал, — и потому заранее рассматривал этих двоих как неприятное приложение — даже несмотря, или скорее, напротив, именно по причине их молодости: Мишелю тогда было тридцать, а Мартине — двадцать два.

О первых признаках приближающегося катаклизма я узнал 12 июля 1985 года, в шестнадцать часов. Я уже практически собрал чемоданы, когда в дверь позвонили. Я открыл и увидел перед собой моего кузена Бернара Верильяка, геолога, как и сам я. Тремя годами ранее он принимал участие в первой международной экспедиции «Земля—Марс», а в прошлом году отправился в новую.

— И откуда ты на сей раз? — спросил у него я.

— Прошли без посадки по эллиптической орбите Нептуна. Как какая-нибудь комета.

— Удачно слетали?