Роман Проксима - Обещания темноты

Дома, скорее, служили украшением пейзажа. Души все располагались под открытым голубым небом. Умиротворенная красота вычеркнула из памяти войну. Надежда подарила чуть больше, чем облегчение – она подарила забвение. Это ли не истинное ее предназначение?

– Мы поможем вам, – снова заговорил Ник после некоторого молчания. – Не бойтесь, теперь мы точно знаем ваше местоположение. Кольцо известит меня вовремя.

– Можем ли мы хоть на несколько минут отправить наш отряд сюда, просто отдохнуть? – спросил Джон.

– Вы последние выжившие, нельзя, чтобы уровень был пустым.

– Что еще за уровень? – спросил Трон.

Но Джон не заинтересовался, лишь бросил:

– Тогда я один останусь там.

– Нет, не один. Я тоже буду с тобой, – проговорил Трон. – Двоих хватит?

Ник кивнул и сказал:

– Я встречу их здесь, и мы придем к вам на помощь ровно в тот миг, когда будет необходимо. Джон, позволь нам доделать свои дела.

Вероне не было интересно про их дела, к тому же усталость одолевала. Хотелось снова спать. А сон в этом мире не предвещал ничего хорошего или спокойного. Снова нравоучения Эммы, безумные картины иллюзорных мест, и непонятно, непонятно ничего. Вопросы, вопросы…

Джон лишь кивнул Нику. Онис лейтенантом отправились на вершину горы. Отряд все также понуро ожидал последнего своего часа, не желая ни одним фибром души уступить. Когда появился медиум толпа встрепенулась.

– Идите сюда все, подходите ближе, – призывал Верона. – Сейчас вы отдохнете в убежище. Ваш бой продолжится, – добавил он, когда почувствовал недовольные настроения отряда. Никому не хотелось покидать поле брани на половине дороги, заплатив слишком дорого за этот путь. – Лишь некоторое время восстановите ваши силы. Мы с вами непременно встретимся, обещаю. Спасибо вам всем.

Люси не хотела подходить.

– В чем дело, Люси? – холодно спросил Джон.

– Не хочу. Я буду с тобой, здесь, мне плевать, что ты думаешь, – женщина приняла неприступную позу, и Джон даже боялся вставить слово поперек.

– Ладно, – согласился Верона. – Трон, побудьте здесь, я скоро. Камень у вас?

Паренек передал камень Яаголя Либетту, и тогда весь отряд переместился в убежище с синим пламенем свечи. Многие из воинов закашлялись от непривычного тепла и света. Ник забрал с собой всех членов отряда и повел в сторону центральной площади.

– Помни, Джон, мы обещали, – развернувшись сказал Ник. – В этом мире обещания – единственное, что имеет ценность.

Его отряд присоединился к великому множеству остальных душ, уютно расположившихся в этом чистом спокойном месте. Как смогли поместиться миллионы людей на этой маленькой опушке? А царившая тишина, вдобавок, сбивала с толку. Наверное, на все ответом может послужить мудрость мироздания жизни после смерти. Пока сам не станешь частичкой этого великолепного представления, не поймешь всех тонкостей.

Джон посмотрел два мгновения на безмятежную красоту, вдохнул поглубже обнаженный воздух, напрасно надеясь зарядиться энергией. Еще чуть-чуть, и он пойдет. Ну пару секундочек… Впервые Верона почувствовал покой и умиротворение, с тех пор, как попал в эту темную сырую безнадежную тоску.

Но там его ждали друзья. Его новые, но уже такие родные, давно забытые, но все же любимые. Джон утешал себя, что чувства к Люси остыли у него из-за, непосредственно, нахождения в этом месте. Это мир, в котором он гость. Пора возвращаться, и попытаться насладиться общением живых товарищей. Возможно, больше таких бесед не будет.

Верона подождал, пока огонь свечи захватит все его тело, сосредоточился на черной вершине и осторожно дунул на пламя.

Холод вернул плохие мысли и ощущения. Тьма почти полностью поглотила гору. И Джон почему-то подумал, что ночь пришла сюда надолго.

Трон снял куртку и поделился ей с Люси. Женщина пронзительно смотрела обжигающим взглядом на медиума. Она хотела вернуть того старого, любящего ее мужчину из счастливого прошлого. Ее синие глаза переливались лаской и пониманием. Русые волосы кротко развевались на зябком ветру, а Джон улыбнулся, смотря, как она сердится на него, по-своему.

– Что это тебя так развеселило? Мое убогое не накрашенное лицо? – Люси тоже улыбалась, но про себя.

– Нет. Меня развеселило другое – как мы вообще могли влипнуть в эту историю?

– Истерика? Хотите об этом поговорить? – профессиональным тоном спросила психолог.

Джон ответил широкой искренней улыбкой. Он приобнял Люси из-за спины, вдыхая свежий аромат ее волос. Либетт стал отвечать на вопрос медиума:

– Людям нужна была надежда, – рассуждал Трон, приняв расслабленную позу уставшего путника. – Зеленину, полковнику, нужна была надежда. Выбрали нас они, так, особо не напрягаясь, а теперь вот – мы напрягаемся.

Джону все не давала покоя мысль неслучайного выбора именно их, а не кого-то еще. И сон с простреленными головами Фрэнка и Люси тоже был загадочным. Но медиум так устал копаться в черновиках, в непонятных мотивах плана спасения, что просто проигнорировал эти мысли.

– Знаете, чем интересно наше положение? Мы сейчас одни, единственные из живых, единственные из оставшихся душ, которые не принадлежат синему туману. И если мы покинем какой-то там уровень, то двери для нас захлопнутся навсегда. И для всех остальных – кто жил здесь все времена, что этот мир существует, и для вновь прибывших несчастных душ.

– Да уж, но если будем думать постоянно о плохом, то оно и будет происходить.

– Психологов не заказывали, – отмахнулся Трон от нравоучений Люси. – Если бы сейчас заказать одно желание у Яаголя – я бы попросил тихий вечер в номере захудалого мотеля с парочкой баночек пива, только безалкогольного, – добавил Либетт.

– Что же это, мы не пьем? – надменно шутила женщина.

– Нет, просто хочется ощутить настоящий вкус пива. А в пиве с градусами – один спирт, – Трон сделал сморщенную гримасу.

Все трое расхохотались. Они еще долго разговаривали о прохладном пиве, теплых вечерах, о земных прелестях бытия. Разговор вскользь затрагивал странника Яаголя, его полезной способности исполнять желания. Джон подумал, что он вряд ли исполнил бы их глупые желания попить пива или съесть суши. Но беседы о простом человеческом счастье кипятили кровь сильнее, чем что-либо еще.

Души троих друзей, оказавшихся на холодной черной горе по несчастливой неслучайности, согревали друг друга смехом и дружбой. И посреди колющей сердце тьмы светились бледным светом лишь три точки. Три островка надежды, берегущие границу двух мирозданий, чтобы добиться единственной справедливости.