Непобедимый Боло - Стивен Майкл Стерлинг
Бесконечный сон, сон без сновидений, без ночных воспоминаний о пережитом — вот чего я хочу. Но как и всегда, сон не приносил успокоения.
Вздрогнув, он проснулся.
Ужас забрёл в его душу, и он сел, содрогаясь от воспоминаний, от огня, падающего с небес.
Огонь с небес — этот образ так волновал его в юные годы!
Он улыбнулся, если можно назвать улыбкой то, на что было способно его исчерченное шрамами лицо, вспомнив, как впервые спустился с небес, во главе дюжины. Чрево корабля извергло их в чужой мир, и они, издавая возбужденные вопли и поливая всё вокруг огнем, с оружием в руках, уничтожали застигнутых врасплох людей, смеясь от великой радости битвы.
Сотня таких десантов? Или больше. Трудно было вспоминать те времена, когда он ещё сражался с оружием в руках... В течение сорока сезонов... Да, их было именно сорок.
Так он и рос, командуя. Пришла пора роты из ста двадцати, затем батальона, затем Драду из двенадцати судов, наконец, командование всем Флотом Империи в решающей битве. Да, когда он дошел до этой ступени, уже наступили дни заката Империи. Это уже был не лихой наскок на врага, но отчаянная попытка защититься. Нападали, наскакивали другие, а его флот истекал кровью и уходил в небытие. Наконец катапультирование из погибающего корабля, и вот он с верными до конца Джамаком, Дултом и Регаром, остатком его штаба, в спасательной капсуле среди обломков. Вместе они вернулись и нашли Мелкон в руинах, вместе пытались обнаружить выживших в горящем мире, чтобы сбежать во тьму и попытаться дать выжить хоть кому-нибудь из обреченной расы.
Драк рассеянно прикоснулся единственной оставшейся рукой к пустому рукаву своей одежды, ощущая ряд звезд, каждая из которых означала награду за победу.
За поражения не дают наград. А наши победы?
Он желчно рассмеялся. Джаму, мой святой братец, мог бы откопать смысл во всем этом безумии, но только не я.
Он снова сел, выпрямился и плотнее завернулся в плащ, подавляя кашель. Если кто-нибудь в деревне проснется, он только покачает головой. Уже давно был отменён ночной дозор. Даже три его старых товарища были уверены, что в нём нет смысла, что никого не осталось ни с Земли, ни с Мелкона. Он один нёс вахту из ночи в ночь, когда небо было чистым. Он глядел в небо, ожидая спасения или проклятия.
Вокруг над полями дружно жужжали ночные насекомые. Хриплый рев раздавался в лесу, и он обернулся и наклонил голову, чтобы лучше уловить звук единственным уцелевшим ухом.
Что это было?
Столь многое на этой планете было им до сих пор неизвестно, даже по прошествии двадцати лет. Это мог быть звук опасности, а мог исходить и от безобидного существа вроде уши, песчаной лягушки, клич которой оглашал когда-то ночной воздух его планеты.
Это место стало домом для него, для тех немногих, кто остался от всего населения планеты.
Спрятавшись в лесу, они обречены на страх и дрожь. Глядя в небо, они могут ожидать, что однажды оттуда падет на них огонь, эпилог страшной войны.
Он вздохнул.
Дом. Нет. Может быть, для тех, кто здесь родился, но не для меня. Дом — это где ты родился, где тебя любила мать, воспитывал отец, старшие готовили тебя к войне. Дом исчез навсегда, превратился в обломки, в прах, вместе с сотней других миров.
Из-за меня, из-за меня всё это исчезло. Всё, что осталось от моего народа, заселявшего галактику, от миллиардов. Я и ещё лишь немногие, которых я спас из умирающего мира, выжили.
Он бросил взгляд в сторону деревни, замаскированной и укрытой в лесу позади. Примитивное поселение, хижины из дерева, вокруг какие-то безделушки из прошлого, казалось, воплотили в себе мощь Безымянных. Инструменты, спасённые из-под обломков его корабля, и единственная боевая машина, спрятанная в пещере,— это всё, что осталось от имперской мечты.
Генерал Драк-на-Драк закрыл лицо рукой и заплакал.
И поэтому не увидел, как с небес пал огонь.
Сигнал тревоги пронесся по схемам, разбудив его. Сенсоры обнаружили вдали что-то, и это «что-то» могло оказаться противником.
Марк XXXIII, кодовое наименование Шерман, вздрогнул.
Он спал, схемотехника субинтеллектуального уровня поддерживала жизнеобеспечение. Когда её сенсоры обнаружили что-то подозрительное, они дали сигнал тревоги, который и привел его в чувство.
— Гордон?
Молчание.
Почему я спал?
Если бы машина могла потянуться и зевнуть, Шерман бы так и сделал. Вместо кофеина он послал электронные и лазерные импульсы в ядро своей памяти, продолжив процедуру пробуждения.
— Майор Гордон?
Снова молчание.
Внутренние обонятельные сенсоры уловили молекулы жжёного человеческого тела в его жилых отсеках. Шерман включил внутреннее видео в стандартном диапазоне. Гордон был все еще здесь, по крайней мере то, что от него осталось.
Его обугленные останки плавали в командирском кресле.
Старые привычки въедливы. Хотя было ясно, что его командир мертв, он повторил:
— Гордон?
Звук не распространялся, помещение было разгерметизировано.
— Черт! — Человеческая реакция казалась уместной в данных обстоятельствах.
Он обратился к памяти. Сон... что за странности.
Более полное понимание пришло после ознакомления с памятью. Нет, это был не сон. Я был ранен, внутренняя ремонтная программа отключила меня в порядке мобилизации энергетических ресурсов для ремонта.
Как обстоит дело со сновидениями?
Он продолжил сканирование памяти. Битва на полное уничтожение в системе Баррейн. Его полк, все другие полки погибают на поверхности или на борту десантных транспортов.
Если это называть победой, что тогда есть поражение?
Он обратился к пассивным сенсорам, прочёсывая субсветовые частоты, проверил транссветовую связь... молчание. Лишь голоса, доносящиеся через расстояния в десятки и сотни световых лет. История всё ещё носилась в космосе, голоса сотен миллиардов людей и тех, против кого люди воевали.
Он проверил канал полковой связи.
Молчание.
Просмотр всей памяти,— может быть, ответы там.
Так Марк XXXIII SHM, кодовое имя Шерман, из четвёртой роты девятого полка Динохром, узнал, как погибли две расы и как он проспал окончание войны.
Шерман размышлял, сканируя аудио- и голозаписи последних дней кампании. Как его собственный флот, так и флот противника собрали все силы для решающего сражения в отчаянной попытке окончить столетнюю войну. Для этой цели были мобилизованы все оборонительные ресурсы, домашние миры остались беззащитными для усиления мощи последнего
