Слепой стрелок - Екатерина Витальевна Белецкая
— Что? — рассеянно спросила Эри.
— Ненавижу тупики, — пояснила Берта. — И глупость свою ненавижу. Когда нужно найти решение, а ты сидишь, как дура, и…
— Да нет, я не про это, — немного раздраженно ответила Эри. — Что ты сказала самым первым?
— Что ничего не получается.
— Нет! — Эри вдруг вскочила с лавки, уронив себе под ноги стаканчик с кофе. — Музыка! Бертик, мы дуры! Музыка! Ты сказала — включи музыку!
— Не поняла, — Берта нахмурилась, и недоуменно посмотрела на Эри.
— Музыка — это маркер, — принялась сбивчиво объяснять Эри. — Ребята сказали, что музыка в последний раз играла в машине. Мы с тобой почему-то слушаем эту музыку почти постоянно. Так что мешает на входе в локацию включить музыку, которая является маркером, и посмотреть, что из этого получится?
* * *
— Так, давайте по пунктам. Ещё до выхода в локацию включаете запись, сейчас скину лучший вариант, который есть в сети, — Берта говорила сжато, деловито, и Ит поневоле начал улыбаться. Он любил, когда Берта ведет себя — вот так. Когда у неё пошел результат, и она собрана, как кошка перед прыжком. Сейчас она сжата, как пружина, потом пружина распрямится, и… — Ит, ау, не расслабляйся там. До входа включаете арию, и ставите её в закольцованный режим. Входите, смотрите результат. Скорее всего, если наше предположение верно, вы сумеете выиграть хотя бы полчаса от общего времени цикла локации. Понял?
— Понял, понял, — покивал Ит. — Хорошо, сделаем. Как вам только такое пришло в голову?
— Эри пришло в голову, — Берта чуть сбавила тон. — И правильно, что пришло. Этот маркер запросто может сработать определяющим, и повлиять на локацию в целом, ведь не просто так там звучал сперва фрагмент, а потом и вся ария целиком, в кабине.
— Хорошо, — Скрипач тоже улыбнулся. — Думаю, вы правы. Только давайте это уже утром, ладно? Мы за сегодняшний день прошли это всё четыре раза, и сейчас нам лучше выспаться, чтобы потом, на свежую голову…
— Разумеется, утром, время — час ночи, — Берта покачала головой. — Когда пойдете, попробуйте кинуть нам прямую трансляцию вашего забега с музыкой, если Альтея позволит.
— Попробуем, но обещать не будем, — ответил Ит. — Хотя да, прямая трансляция — это было бы неплохо.
— Всё, до связи, — Берта, наконец, тоже улыбнулась. — Очень надеюсь, что у нас в этот раз всё получится.
— Должно, — кивнул Скрипач. — Просто обязано, я бы сказал.
19 Изнутри
— Вы не волнуйтесь, — Скрипач ласково, насколько это было возможно, улыбнулся. — Мы вас не обидим.
Она не ответила, только, кажется, еще сильнее вжалась в стену кабины, да костяшки пальцев на обеих руках побелели от напряжения, потому что одной рукой девушка вцепилась, что есть сил, в поручень, а второй — в рукоятку носилок.
— Мы просто хотели поговорить, — продолжил Скрипач. — Видите? Мы стоим тут, и просто разговариваем. Без вашего разрешения не сделаем ни шагу. Клянусь.
— Только поговорить? — переспросила она. — И всё?
— А нужно что-то ещё? — спросил Ит.
— А разве нет? — спросила она с легкой растерянностью.
— Ну… не знаю, — Скрипач пожал плечами.
— Страшно, — вдруг сказала она. — Господи, как же страшно.
Лицо её, и без того бледное, сделалось едва ли не серым, зрачки расширились. Она учащенно, неглубоко дышала, и смотрела сейчас куда-то за их спины — Ит оглянулся, и обнаружил, что стоят они, оказывается, у запертой задней двери кабины.
Но…
Кабина сейчас выглядела дико — потому что размером она была примерно как физкультурный зал в какой-нибудь школе. При этом пропорции предметов сохранялись адекватными, но пространство между функциональными, или, если угодно, настоящими вещами заполняли сейчас элементы, которые… Ит задумался. Безусловно, это было что-то техническое, что-то, вроде бы являющееся частью машины, но при том — абсолютно алогичное и абсурдное. Угол, в котором сидит девушка, например. С одной стороны находятся носилки, на которых лежит тело… это тема для отдельного исследования, пожалуй, это мы пока оставим. Итак, угол. Справа от девушки — носилки с телом, слева — искореженная выстрелом, заклиненная дверь машины, а вот дальше… дальше начинается стена, которая состоит из всего подряд. Это и детали двери, и куски стекла, словно бы вырастающие из металла, и держатели, в которых находятся фрагменты кислородных баллонов, куски кофров для медикаментов, далее появляется еще один кусок двери, потом почему-то участок пола кабины, непонятно каким образом оказавшийся на стене; ещё дальше — окошечко в кабину водителя, крошечное, руку не просунешь, с разбитым стеклом, снова полки, снова куски и детали оборудования, вырастающие прямо из стены. Потолок в кабине низкий, и, по идее, лампа внутреннего освещения должна быть одна, но ламп несколько, они раскиданы по потолку без всякой системы, часть из них светит пусть и в полсилы, но ровно, часть — мигает, словно подача питания на них то и дело прерывается.
Ну и сама девушка, конечно. Она выглядит крошечной, потерянной, и всё равно, её отлично видно в углу кабины, то есть прячется она зря, потому что прятаться здесь, по сути, негде. Выглядит… пожалуй, невзрачной. Совсем невзрачной. Негустые светлые волосы, забранные в растрепанный хвостик, белесые брови, маленькие глаза невнятного цвета — то ли серые, то ли болотные. Одета в форму, точнее, в форменную рубашку, брюки, и берцы. И рубашка, и брюки перемазаны чужой кровью, и руки в крови, уже подсохшей, и щека. Кажется, она поправляла испачканной рукой волосы, из хвостика выбилась прядка. На лице — не просто страх, нет. Это отчаянный, инфернальный ужас. Безнадежность. Полная и абсолютная.
А еще в кабине звучит музыка. Тихо, но вполне различимо. Та самая музыка.
— Вас ведь Варвара зовут, да? — спросил Скрипач.
— Д-да, — она кивнула. — Варвара. Варя Агапова. Говорите тише, иначе они услышат.
— Кто — они? — спросил Скрипач с подозрением.
— Тени, — она отвернулась. — Вон же, разве вы не видите?
Взгляд её был обращен сейчас к фрагменту окна кабины; окна, входящего в стену под каким-то очередным немыслимым углом. Стекло, впаянное в металл.
— Туман, — сказала она шепотом. — Туман, и тени в тумане. Они идут за мной. Идут за мной.
На Ита и Скрипача девушка больше не смотрела.
— Варя, скажите, как вы оказались здесь? — спросил Ит. Этот вопрос был в данной ситуации начисто лишен смысла, но Варвара, против ожидания, ответила.
— Как-то оказалась. Я не знаю. Не помню. Я должна быть здесь, но там же тени, и мне надо прятаться. Они поймут.
— Что поймут? — нахмурился Скрипач.
— Где я. Они узнают, где я.
Скрипач посмотрел на Ита, тот едва заметно пожал плечами.
— Варвара, а вы знаете, где находится это самое «здесь»? — спросил он.
— Нет, — ответила она без особой уверенности. — Но мне кажется, вы должны это знать.
— Почему? — спросил Скрипач.
— Ну, потому что вы — это они, наверное…
* * *
Музыка сработала. Причем так, как не ожидал вообще никто. Потому что попали они в кабину, минуя все предыдущие проходы. По словам Альтеи, локация кардинально изменилась, и теперь представляла собой эту самую кабину, которая занимала всё пространство. Той части локации, по которой они ходили раньше, больше не существовало.
При первом входе контакта не получилось, потому что девушка, сидящая в углу, рядом с носилками, говорить с ними не пожелала, точнее, она закрыла лицо руками, и замерла, начисто игнорируя обращенные к ней вопросы. Второй вход дал результат уже получше — она назвала своё имя, но после этого замолчала снова. Сейчас, во время третьего входа, и получился этот несуразный диалог, смысл которого, если вдуматься, сводился пока что к нулю. Но уже хоть что-то, хоть так. Она хотя бы не молчит. Нужна какая-то иная тактика, говорила Берта, просматривая записи предыдущих входов. Думайте. Ищите варианты.
— Мы — это кто? — спросил Скрипач с интересом.
Она слабо пожала плечами.
— Я не знаю, — голос упал до шепота. — Вы похожи, очень. На мои сны. А как это называется, я не знаю.
Ит присел на корточки, знаком приказав Скрипачу сделать то же самое. Так они оказывались на одном уровне с девушкой, и давали ей понять: мы не опасны, мы вообще сидим, и нападать не собираемся.
— Мы как-то называемся? — поинтересовался Скрипач. —
