Евгения Барбуца - И целой вселенной мало!

Ну не древняя же с кулаками полезет. Ее тело кристаллизовалось, то есть на данный момент она представляет собой глыбу минерала с заточенной в ней душой. Жуткое зрелище для тех, кто кое-что в этом понимает.

— Самоуверенная девочка, — вновь прокомментировала мои слова древняя. — Твои друзья и помешают.

Щелчок пальцев, и я наблюдаю пробуждение Рима. Он растерянно огладывается по сторонам, и его взгляд натыкается на древнюю.

— Птичка? — на некоторое время он умолкает, будто слушает ответ. — Ты гарантируешь? А если капсула выдержит выстрел лучевика?

— Рим, — позвала я, в тщетной попытке привести его в чувства.

Ксерк тем временем игнорируя мои призывы, развернулся и направил на меня оружие, которое до сих пор сжимал в руке.

— Спать, — одно слово древней, и ведущий лежит на полу.

— Доходчиво, — пришлось признать. — Но почему бы не убить меня сейчас?

— И лишить себя удовольствия живого общения? — притворно ужаснулась древняя. — Проживать их жизни, — кивок на лежащего Рима. — Вновь и вновь просматривать их воспоминания в качестве развлечения. Играть с их сознанием, исполняя и руша их мечты, пока они не умрут. Это конечно весело, но не так, как беседа по душам.

— Пробудите одного из ваших пленников, и наслаждайтесь беседой, — даю дельный совет.

— К сожалению это проблематично. Срок их жизни значительно уменьшится под натиском моей силы, — взгрустнула она. — Мозг низших видов не имеет ментальной защиты от псиэнергии моего типа.

— Какая досада, — посетовала я.

— Категорически не согласна, — чуть приподняв кисть от подлокотника, она качнула указательным пальцем. — О чем можно говорить с жертвами собственной глупости и жадности? Посмевшие побеспокоить измученную пленницу, должны быть наказаны. Не зря мой народ оставляет предупреждения в виде проклятий на местах нашего упокоения.

— Здесь излишне оживленно для могилы, — осмотрелась я вокруг.

— Это тюрьма! — рыкнула она через чур расстроившись.

— Как скажете, — невольно зевнула я. — Мне вдруг стало интересно, каким образом уна оказалась в столь плачевном положении.

— Ты будешь смеяться, — грустно усмехнулась она. — Но во всем виноваты люди. Эти простейшие совершили величайшую ошибку, на какую только были способны.

— Неужели вы здесь со времен того инцидента? — деланно ужаснулась я.

— Теперь это называют просто инцидентом? — древняя больше не улыбалась. — В мое время это называли катастрофой вселенского масштаба. Именно она заставила мою расу покинуть эту часть вселенной.

Женщина, не стоит преувеличивать. Они всего лишь мигрировали на другой конец вселенной, — подумала я. Но в слух сказала другое:

— К собственному сожалению, я порой пропускала уроки истории, так что подробности тех событий прошли мимо меня. Взываю к вашей милости, поведайте недостойной о событиях, повергших за собой трагедию, — проявила я излишнюю скромность.

— Какая воспитанная девочка, — меня одарили задумчивым взглядом. — Твои учителя должны гордиться тобой.

— Я передам им, столь высокую оценку их способностей, при встрече, — мило улыбаюсь собеседнице.

— Ты либо непроходимая дура, либо отъявленная мечтательница, — заключила древняя.

— Без комментариев, — пожимаю плечами.

Не говорить же сошедшей с ума от одиночества особе о перспективах на будущее.

— Впрочем, не важно, — отмахнулась она от меня. — Люди никогда не отличались особым умом.

Я молчала, позволяя говорить древней. В любом случае, мои комментарии не требовались.

— Эта станция задумывалась, как база для вознесения. Она ею и была… сначала. Пока люди не возомнили о себе слишком много. Ты только подумай, они вдруг решили, будто достойны вознесения. Люди! Наш неудачный эксперимент!

— Эксперимент? — переспросила я.

Меня одарили странным взглядом.

— Забавно, — подперла она кулаком голову. — Ты интересуешься экспериментом, но не спрашиваешь о вознесении. Несмотря на свою изолированность, я имела доступ к информации о происходящем во вселенной, благодаря памяти незваных гостей. И я точно знаю, что у местных форм жизни нет знаний о моей расе. Но вдруг появляется человеческая девчонка, понимающая наш язык, зовущая меня уной, и не удивляющаяся понятию вознесения. В награду за пережитую встречу с кхаром, тебя сделали подарком?

Тон ее был достаточно требователен, это заставляло задуматься. Но все же на мое решение быть как можно менее откровенной, повлияло внезапно усилившаяся тяга ко сну. И это помимо голода.

— Я бы не стала принижать свой статус, — морщусь. — Но не все ли равно, кем я была в прошлом, коли, будущего у меня уже нет?

— И правда, — она растерянно моргнула, будто только что пробудилась ото сна. — На чем мы остановились?

— Эксперимент над человеческой расой, — напомнила я.

— Ах, это, — кивнула она своим мыслям. — После вознесения, мы теряем физическую оболочку, потому как ТАМ она не нужна. Так же мы теряем возможность общаться с теми, кто еще не прошел обряд. Но были среди моей расы одаренные, что могли слышать зов вознесенных. Они поведали Вану о желании некоторых вернуться в материальный мир. Был отдан приказ о разработке технологий возращения. Люди — результат одного из неудачных экспериментов. Нам нужны были лишь оболочки без души. Но попытки оканчивались крахом, каким-то образом образцы обретали разум и душу. И человеческая раса прямое тому доказательство. Может виной всему то, что мы пытались воссоздать оболочки по своему образу и подобию, используя собственный геном. Может судьбе были не угодны столь смелые игры с этим пластом реальности. Сейчас и не узнать вовсе.

Этого точно не было на уроках истории.

— Насколько знаю, впоследствии каораи начали способствовать развитию человеческой расы, — поддержала я разговор.

— Это казалось естественным! — нервно усмехнулась она. — Они ведь так похожи на нас. Мы забыли, что значительная часть генома человека была взята у примитивного животного. За что в итоге поплатились.

Ненависть и боль отразились на ее лице.

— Они понесли заслуженную кару, — вспомнила я, разрушенную планету.

— Смерть миллиардов низших организмов, не оправдывает гибель моего Айра! — вскочила она с кресла. Обстановка вдруг начала меркнуть, и принимать привычны вид.

— Сочувствую вашей утрате, — поднимаю руки вверх, стараясь чуть отползти от морока. — Я ненавижу людскую расу не меньше вашего.

— Сочувствуешь? — прошипела она взъярившись. — Ты даже понятия не имеешь, какую боль испытывает Айра, когда гибнет ее Айр.