Павел Комарницкий - Всё исправить

Дебелая молодуха с откровенной жалостью наблюдала, как молодой мужик неумело пеленает младенца. Эх, вот она, жисть-жестянка… такой молодой, и уже вдовец…

И еще сквозь откровенную жалость проглядывала хорошо скрытая опаска.

– Спасибо вам огромное, Дарья Матвеевна, – Чекалов сунул женщине в кармашек стодолларовую купюру. – Так мы договорились. Такси за вами будет заезжать и отвозить обратно, без проблем. Сам я, уж извините… мне еще с похоронами…

– Да-да, разве ж я не понимаю, – несколько торопливо закивала головой женщина. – Как не понять…

Алексей чуть заметно усмехнулся. Вопрос действительно решился на удивление быстро. Муж молодухи, коренастый светловолосый крепыш с татуировкой на груди, по всему видно, поначалу был настроен решительно против, если не сказать более. Чекалов лишь кротко улыбнулся, глянув ему в глаза, и этого хватило – поперхнувшись, мужик повернулся и исчез в глубине квартиры. С Дарьей Матвеевной вообще проблемы не возникло – сто долларов в неделю сумма весьма солидная, и прокатиться на такси туда-сюда восемь раз в сутки труд невелик. Да, восемь, поскольку новорожденным нужно питаться много и часто, тут молодой папаша прав… Она даже согласилась сегодня денек пожить в квартире Чекаловых, покуда не прибудет бабушка из деревни. Естественно, вместе с Темкой, сынком. От осторожного предложения временно передать дочку в дом кормилицы Алексей отказался наотрез.

Разговор с Самарой получился очень долгим и тяжелым. Теща рыдала взахлеб, сгоряча бросала какие-то бессвязные обвинения, потом просила прощения – все это Чекалов помнил смутно. С трудом удалось понять, что завтра Юлькины родители будут здесь, и на похороны успеют… С Верой Николаевной, наоборот, беседа вышла предельно краткой. Никаких рыданий в трубку. Только один судорожный вздох: «я еду, Леша»…

– Ну, вы тут располагайтесь, Дарья Матвеевна. Я пошел…

– Да конечно, конечно…

Мысли перекатывались в голове, прозрачные и бесцветные. Как в калейдоскопе, куда злой мастер-обманщик вместо ярких цветных стеклышек натолкал осколков битого оконного стекла. Справку о смерти надо получить сегодня… в «ритуальных услугах» нынче сплошь уголовная братва, но что делать… гроб заказать сейчас же, с утра… вот куртка старая… так и не успела Юлька купить мне новую куртку…

И снова дикая боль всплыла из глубины, скрутила было. И вновь Алексей, сжав губы изо всех сил и со свистом выдыхая воздух через нос, задавил ее, загнал обратно в недра души. Не время скорбеть. Не сейчас.

Наверное, именно так и должна выглядеть Вселенная через миллионы лет после Большого взрыва, ту Вселенную породившего. Неистовый огонь уже угас, угас навсегда. А звезды еще не появились… Темная полоса, и впереди еще миллионы лет. Беспредельная пустота, заполненная нарастающим морозом, которому уже не в силах противостоять слабое, неосязаемое реликтовое излучение… оставшееся от той эпохи, когда здесь все еще было наполнено светом…

Он попал в слишком неудачное время. И вряд ли можно выбраться из этой бескрайней пустоты. Здесь Тьма властвует безраздельно…

«Не так безнадежно» – чья это мысль?

Под плотно закрытыми веками уже гуляли размытые цветные пятна.

«Что ты хочешь сказать мне, ящерка?»

«Тебе придется идти дальше»

«Разве можно ходить с переломанным хребтом?»

«Ты должен»

«А почему мне никто ничего не должен? Так не бывает, ящерка. Это несправедливо»

«И тем не менее нужно жить»

«Кому именно нужно?»

«Тебе и ей. Всем…»

«Юльки нет, и этим все сказано. Извини, я устал…»

«Мы ходим по кругу»

«Все, уже никто никуда не идет. Ни по кругу, ни по треугольнику. Либо мы вместе живы, либо вместе умерли. Так доступно?»

Пауза. Долгая, долгая пауза. Лишь мельтешат под закрытыми веками размытые цветные пятна.

«Тебе нужна помощь»

«Мне нужна ОНА. Моя Юлька. Точка»

Долгая, долгая пауза.

«Очевидно, ты уже не отступишь. Что ж… Ты сам захотел этого»

Вспышка света!

Звонок в прихожей затренькал часто и нетерпеливо. Алексей вскинулся на кровати, учащенно дыша. Нет… не может быть…

Он ринулся в прихожую, ломая ногти, принялся отпирать замок. Рывок!

Но чуда, как водится, не случилось. На пороге стояла Вера Николаевна, держа в руке дорожную сумку.

– Я это, Леша…

Он молча посторонился, пропуская пожилую женщину в квартиру. Ну да, всплыло в памяти, это он сам ее и вызвал…

– Ох, Леша… – тетя Вера смотрела на него сухо блестевшими глазами. Совсем старая она, мелькнула очередная посторонняя мысль. – Вот ведь как…

– Именно так, теть Вера.

Помогая старой женщине раздеться, он взвесил на руке сумку. С вещами… ну все верно… теперь это надолго, пока Юлька подрастет.

– Я ведь надолго, Леша, – словно прочла она его мысли. – Если я тебя правильно поняла…

– Правильно поняли, теть Вера. С Юлькой сидеть будет некому. А отдавать куда-либо я ее не намерен. Это последнее, что осталось.

Он чуть улыбнулся, одним уголком рта.

– Вот скажи, теть Вер… Почему все кругом умирают, а мне нельзя? Разве это справедливо?

– О-ой… доченька-а-а…

Свеча в изголовье гроба горела ровно, лишь иногда едва заметно мерцая. Свеча была равнодушна к любым причитаниям, а равно и переживаниям собравшихся. Что-то общего у нас есть, всплыла из глубины очередная холодно-отстранненная мысль. Только огонь и молчание…

Трудный день остался позади. Все было сделано, что положено – и справка о смерти, и теща с тестем встречены, и Вера Николаевна… Гроб приобретен готовый, правда, но неплохой.

Бренные делишки бренного мира.

Он вновь вгляделся в белое, прозрачно-восковое лицо, имевшее мучительное сходство с Юлькой. Нос заметно заострился… говорят, это так и бывает… Вот длинные мохнатые ресницы совсем-совсем не изменились…

«Юля, Юль…»

«М-м?»

Бесплотный ответ прозвучал в голове совершенно отчетливо.

«Ты меня слышишь?»

«Слышу»

Алексей вдруг поймал себя на мысли, что нисколько не удивлен. Конечно слышит. Как же может быть иначе?

«Ты где?»

«Нигде»

Чекалов чуть кивнул, принимая к сведению. Мог бы и не задавать глупый вопрос…

«Ты не уйдешь?»

«Нет, Лешик. Я должна была уйти. Но ты поставил ультиматум. Теперь я буду с тобой… и нашей Юлькой»

Алексей внимательно оглядел собравшихся. Теща тихонько, безутешно плакала, зажимая платочком рот. Тесть, обняв ее за плечи, чуть заметно раскачивался, закаменев лицом. Рядом с ними сидел Юлькин брат, угрюмо насупившийся. Вера Николаевна сидела в спальне с малышкой.