Отмель - Илья Сергеевич Ермаков
И ее разум растворяется в реальности.
– Путешествие.
Мама открывает глаза понимает, что она уже не лежит, а стоит. Одна. На берегу молочного моря. Оглядываясь по сторонам, она никого не находит: дети исчезли.
– Что со мной?
Мир покрылся красками сепии.
Небо стало желто-рыжим. И теперь его уже не отличить от земли.
И только море… белое, молочное море…
– Где это я?
– Путешествие. Вот-вот начнется. Ты почти готова к нему.
– Почти… готова?
Мир наполнился былыми звуками. Она слышала плеск молочных волн и легкие, но резкие порывы холодного ветра в свою сторону.
– Осталось совсем чуть-чуть… уже скоро… совсем скоро… ты отправишься в путешествие…
– О чем ты говоришь?
Мама сделала несколько шагов вперед, и оказалась в молочном море.
– Что еще за путешествие?
– Путешествие, которое изменит… реальность.
Мама повторила про себя: «Изменит… реальность…».
– Как это возможно? О чем ты говоришь? И кто ты?
Но она не получила ни один вразумительный ответ на свои вопросы.
Лишь голос… женский приятный голос казался ей таким знакомым… таким добрым и ласковым… но она никак не могла понять, кому он принадлежит…
Она начала его слышать после катастрофы в торговом центре.
После того дня, когда все случилось, она слышит этот самый голос.
Чей же он?
И чего хочет?
О каком путешествии постоянно идет речь?
Что ей еще осталось сделать, чтобы отправиться в него?
Разве она уже не в пути?
Или ей говорят о другом путешествии?
Совсем… другом…
Мама смотрит вдаль, на границу молочного моря и неба-сепии. И видит фигуру женщины. Той самой матери из семьи плотников, от которой ушел сын.
И дом сгорел…
Как и ее собственный дом.
– Кто ты?
Она побежала вперед, рассекая ногами плотные молочные волны.
– Я же знаю! Мы как-то связаны! Ты и я!
Ее лицо.
У той женщины… ее лицо.
И она знала это! Точно знала!
«Но почему?!».
– Подожди! Мы должны поговорить! Ты должна мне все рассказать! Я ничего не понимаю! Что меня ждет? Кто ты? Почему мы с тобой…
Мама догоняет незнакомку, облаченную в черное платье с капюшоном. Та стоит в нескольких метрах от нее спиной, по колено в молочной воде.
– Ответь… хотя бы ты… ответь…
И прозвучал голос.
Голос той самой женщины, которым она разговаривала со своим сыном:
– Сначала был Звук. Тот, из которого все родилось.
Мама ничего не понимала. Она приняла решение остаться на месте и просто слушать.
– Весь мир. Вселенная. И другие… миры.
«Другие… миры?».
– Все порождено единым Звуком. И все сотворено благодаря ему. Первое, что сделал Бог, сказал свое Слово. Он сказал: «Да будет свет». И стал свет. И Слово это было Звуком, породившим жизнь. Все берет свое начало от него.
«Как Большой Взрыв… который наверняка сопровождался каким-то Звуком, который, подобно Слову Бога, мог породить жизнь, создать Вселенную» – думала Мама.
– Со Звука все началось. И Звуком все закончится. Когда наступит Тишина – мир умрет. Но стоит Звуку чистому, недурному, не убивающему, жить, то и мир будет жить и продолжать свое существование. И плохой Звук прозвучал.
«Тон. Это он и есть – тот самый плохой Звук».
– И наступила Тишина.
Тишина, в которой они живут последние полгода.
– И Тишину сразит другой Звук. Для него… не требуется инструмент. Для него не требуется человеческое слово.
– И что же это за Звук?
– Тот Звук, что живет в душе.
– Звук… души?
Ответом стала тишина.
Женщина развернулась к Маме, и Мама увидела в лице незнакомки свое собственное лицо. И еще… она опустила взгляд и увидела… руку, лежащую на большом животе, скрытого темной тканью.
Ее близнец улыбался ей. Такой доброй и светлой улыбкой. Мама представить не могла, что сама может улыбаться точно так же.
– Кто же ты?
Женщина не отвечала.
– Ты и сама знаешь ответ.
«Мать. Она – Мать. Как и я».
«Мама. Это первое осмысленное сочетание звуков, произносимое ребенком».
«Звук души».
– Как мне его создать? Звук души? Что я должна сделать?
Женщина-близнец ответила не сразу.
Мать сделала паузу, а потом сказала:
– Просто любить.
– Но этого недостаточно! Моя любовь… не спасает… она слаба… слаба перед смертью…
– И все же… это единственное, что ты можешь сделать.
– Почему? Почему на большее я не способна? Я делаю то, что не помогает!
Мать выгнула бровь.
– Не помогает? Ты уверена?
Мама растерялась. Она не знала, что сказать.
Из-за ее любви они прожили достаточно долго, но теперь… этой любви не хватает, чтобы их спасти.
Этого мало… всегда было мало…
Смерть никого не щадит. Не будет отсрочки смерти тем, кого она любит. Никому не будет.
– Пожалуйста…
Мама почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Она смахнула их рукой и увидела на ладони… капли молока.
– Помоги нам…
– Я не могу. Прости. Только ты можешь все исправить.
– Как исправить?
Стоило ей моргнуть, как Мать исчезла.
Она снова стояла в центре пустого молочного моря. И вокруг больше не было ничего. Ни берега. Ни неба.
Только море.
Одно-единственное бесконечное молочное море.
Мама прокричала:
– Как мне все исправить?!
Ее голос эхом разнесся по великой пустоте.
И ответом стал голос незнакомки:
– Путешествие.
– Путешествие? Оно все исправит?
– Да.
– И как мне отправиться в него? Что я должна сделать?
Ей не ответили.
– Ответь!
Она злилась.
Она кричала.
– Не молчи! Прошу!
Она больше не могла сопротивляться плачу.
Гнев. Ярость. Отчаяние.
– Отвечай же! Не молчи! Скажи!
Она набрала воздуха в легкие и выпалила:
– Скажи!
А потом… она увидела, как с кончика ее пальцев в море падает алая капля. Попав в молоко, она растворяется и растекается розовыми ленточками.
– Что со мной?..
С пальцев капают новые алые капли.
Снова и снова.
Кап-кап.
Кап-кап.
– Что это значит?!
Кровь.
Она растекается по молоку вокруг Мамы.
Она стоит в алой луже посреди белого моря.
– Путешествие.
Дно уходит у нее из-под ног.
Мама проваливается вниз… и исчезает.
Она открывает глаза и видит перед собой Мальчика. Он держит в руках чашку. Мальчик ставит чашку на землю и жестом спрашивает:
– Все хорошо?
Мама неуверенно кивает.
Она поворачивает голову в сторону и смотрит на Девочку. Та еле дышит, но еще… жива.
«Жива…».
Мама протягивает руку, прося у Мальчика передать ей чашку с едой. Мальчик слушается. Он вручает Маме чашку, а сам садится с другой стороны Девочки, обнимая сестру, пытаясь ее согреть.
В чашке в воде плавает гречневая крупа. Мальчик измельчил ее и превратил в водянистую кашицу.
– Давай, милая. Тебе нужно поесть.
