Кровавое Благодаренье (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Не вышло! Погрузневший Дюха, по старинной ди-джеевской привычке, врубил «Маяк-стерео» — и меня перехватила Самохина. Мы закружились, комната завертелась, дом зашатался…
— Представляешь? — оживленно тараторила Аня, то сплетая обе руки у меня на шее, то роняя жесты правой. — Наташка с Димой еще в мае расписались, а свадьбу сыграли аж в августе! Скромненькую такую! Родных зазвали, в кафе посидели — и махнули на Адриатику! Дубровник, Макарская ривьера, теплое море, фрукты-овощи…
Тут хихикающая Гусева с хихикающей Дворской увели у меня партнершу, и вскоре Самохина тоже захихикала. Троятся…
Описав круг, я вернулся к столу, плеснул «Арарата» — и чокнулся с абсолютно умиротворенным Старосом.
— Хорошо сидим! — ухмыльнулся я.
— Really! — лицо «деда Фили» перетянуло благодушной гримаской. — Слушай, а это правда, что к вам… я имею в виду, к Щелково, тянут эстакаду… для этих… тьфу, ты, слово такое… Ну, для поездов на магнитном подвесе? Для маглева!
— Правда, — засвидетельствовал я. — Эстакаду выставили, сейчас магниты укладывают. Хотят вообще все научные городки связать! Наша линия — северо-восточная, Королев — Щелково-40 — Черноголовка. Четыреста километров в час!
— Wow…
— Филипп Георгиевич… — вкрадчиво заговорил я. — А вы в курсе, что у нас, в «сороковнике», открывается опытное производство Центра НТТМ? Это я к тому, что… Почему бы СП «Нортроникс» тоже не прописать в Щелково-40?
Сощурившись, Старос шутливо погрозил мне мосластым пальцем.
— Хочешь, чтобы Наталья всегда рядом была?
— Да жалко же человека! — взвыл я в порыве милосердия. — Мотается целыми часами — из Зелика в Москву, с работы в садик… А в «сороковнике» всё рядом — и детсад, и школа, и работа…
— Хм… — гендиректор глубокомысленно наморщил лоб. — Надо подумать. Наливай!
Закусив половинкой чешской шпикачки, я снова пошел в народ. Алый сполох нигде не отсвечивал. Зато я приметил Свету — в модном вечернем платье с открытой спиной она задумчиво брела по коридору.
Естественно, я не преминул обнять близняшку, грея ладонь на теплом, изящном прогибе. Светлана вздрогнула, но, узнав нахала, приятно изогнула губы.
— Тебе идет, — сообщил я.
— Спасибо!
— Это не комплимент, просто твоя спина красивая такая, узкая и гладкая… — моя рука, как бы ненароком, прошлась до стройной шеи и вернулась к вырезу на пояснице.
Сосницкая засмеялась, поведя плечами.
— Знаешь, Миш, за что тебя девушки любят? Ты говоришь им чистую правду! Много, много правды! Гораздо больше, чем они готовы услышать!
— Такой уж я… — вздохнулось мне. — Правдолюбец! Свет, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Чего это так редко показываешься на горизонте?
— А-а! Я же в Ленинграде сейчас! — расширила глаза близняшка. За тонкими стеклами очков они стали и вовсе огромными. — Да-а! Полгода, как переехала. Сама Бехтерева пригласила, в Институт мозга, — похвасталась она. — О-о, Наталья Петровна — человек удивительный! Сколько раз ее ругали за «лженаучный» интерес к телепатии, контактному видению и прочим феноменам, а она набычится — и стоит на своем. Вы, говорит, лучше истину ищите, а не пороки!
— Поддерживаю и одобряю, — кивнул я. — Ну? И как ваши блестящие успехи? Выяснили хоть, из чего мы сделаны и что в нас тикает?
Светланка весело рассмеялась.
— Я на вас, Мишенька, кандидатскую защитила! На Наташке с Леечкой! Хоть и «под грифом». Тема закрытая… если по-русски, попроще: «Особенности внутриутробного развития ребенка с паранормальными способностями». Кстати, понятие «паранорм» предложила ввести Наталья Петровна — она была моим официальным оппонентом на защите…
— Паранорм… — произнес я, словно пробуя слово на вкус. — Звучит. Это такая особь Homo sapiens c… э-э… с чем-то там этаким… заковыристым…
— … С врожденной, генетически обусловленной активностью нескольких нейронных кластеров, — улыбнулась Светлана. — Кластеры образуют в мозгу виртуальную структуру — тот самый метакортекс. — Давний интерес зажегся огоньками в ее глазах. — Наблюдать Иверневу… Миша! Это было настолько захватывающе! Не знаю даже, с чем сравнить… С явленным чудом! Я, помню, установила с помощью томографа, что метакортекс плода становится активным примерно с тринадцатой недели, то есть одновременно с окончанием формирования основных отделов мозга. Активацию метакортекса плода Наташа ощущала как внутреннее приятное тепло — «будто что-то слегка грело изнутри». И я тогда достала через Контору медкарту Дворской… И что же? У Инны тоже были подобные ощущения! И тоже, начиная с тринадцатой недели!
— Здорово, — честно признался я, и начал подбивать близняшку: — Спроси мою маму тоже!
— Спрашивала! Говорит, что-то такое было.
— Именно что-то! — фыркнул я. — Не то сын, не то дочь… Оно! А весу в нем… на тринадцатой-то неделе… грамм пятьдесят, наверное?
— Даже меньше, — кивнула Света. — С мышь размером. И ты не мной, давай, а своей Наташкой восхищайся! Знаешь, как она мне помогла? Весь софт для томографа переписала, картинка стала раз в пять четче!
— А Наташка рассказывала, что вы как бы вдвоем…
— Именно, что как бы! — рассмеялась Сосницкая. — Нет, я честно указала, что улучшить софт мне помогла сама «пациентка Н.», но, всё равно… Это потом уже мы с ней на пару «обучали» новую базовую модель, тысячи МРТ-снимков перетаскали, пока не добились нормального разрешения, а иначе ведь не разглядишь ничего — у плода на тринадцатой неделе мозг реально с мышиный!
— Конгениально… — пробормотал я.
— Да-а… — кивнула Сосницкая, остывая помалу. — А если честно, Миш… Всё еще больше усложнилось и запуталось. Мы и раньше-то мало что понимали в когнитивных процессах, а сейчас…
— … Из-за этих паранормов, — подхватил я, — вообще ни бум-бум!
— Да, Мишенька! Да! — смешливо зафыркала Света. — Только меня это наше незнание расстраивает, а Бехтереву — радует. Знаешь, докуда уже спустилась когнитивистика? На квантовый уровень!
— Да ладно!
— Правда! Вполне возможно, что сознание — продукт квантовых колебаний в микротрубочках, основных компонентах клеточного «скелета» нейронов.
— Та-ак… — задумался я. — Это уже физика пошла. И еще какая… Квантовая запутанность в коре головного мозга! Конгениально… Так же можно интуицию объяснить! Пока там ЭВМ нудно считает и пересчитывает, у человека — бац! — озарение.
— Всё, да не всё… — длинно вздохнула Светлана. — Вон, энергия мозга у целителей есть, она дана нам в ощущениях, а вот зафиксировать ее, обнаружить психодинамическое поле — никак…
— Светочка, — заговорил я прочувствованно, — гравитоны еще дольше ищут! Просто не там рыщем, не теми приборами. Но все равно ж найдем!
— Спасибо, Мишенька! — кандидат медицинских наук чмокнула меня в уголок рта. — Оживил надежды!
Я проводил глазами близняшку, удалявшуюся к балкону. Света шагала, усиленно покачивая бедрами. Оглянулась на меня — и расцвела озорной улыбкой.
А мой путь лежал в столовую.
Гости малость угомонились, утолив в танцах жажду движения, и вернулись к угощенью, повели застольные разговоры — о мужчинах и женщинах, о спорте и политике, обо всем на свете.
Маленький диван в углу оккупировали шахматисты — перворазрядник Алёхин сражался с Леей. Юля присела на подлокотник, и болела за сестренку.
Поймав смущенный и озадаченный взгляд Антона, я только руками развел. А что тут скажешь? Леечка — моя гордость!
Садиться играть с нею в шахматы или в карты — дело рискованное. Малышка очень хорошо чувствует, когда её пытаются надуть или обхитрить — психосущность она ощущает на порядок сильней, чем я! Кроме того, у Леи не по годам развито логическое мышление, поэтому она играет в комбинаторные игры на равных с Юлиусом, хотя у той тоже ум не отстает от внешних данных.
Осмотревшись, и не обнаружив Риты, я вернулся в коридор, тут же попадая в ласковые руки Инны. Обняв за шею, она крепко поцеловала меня, а когда отняла губы, проговорила, жеманничая от смущения:
