Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

- Давай, Грыць, прыгай! - скомандовал Петро, на бегу заскакивая в подводу и хватая вожжи, чтобы вести Зорьку к Светлянке.

Грыць справился с узлом, освободив лошадку и присоединился к Петру, вцепившись обеими руками в край подводы, потому как знал - поездка будет опасной. Недалеко и свалиться.

- Но! Но! - Петро дико погонял лошадку, нахлёстывая её хлыстом и вожжами, и она неслась, как бешеная, перескакивая через коряги, ухабы, сминая кусты. Подвода страшно подскакивала, жёстко стукаясь о землю, с каждым прыжком набивая пассажирам всё больше синяков. Но Петра и Грыця синяки не волновали - им бы в Светлянку успеть до того, как там окажется Колосажатель на своей "таратайке". У Грыця аж дух захватывало от скорости, а глянув вперёд, он увидал деревенские хаты, дремлющие в утренней дымке, и страшное чудище, которое уже перешло Чистое озеро, преодолело бережок, расшвыривая избавлень-траву когтистыми лапами, и неумолимо надвигалось на деревню, готовясь крушить.

- Пррру! - Петро натянул вожжи, едва Зорька влетела в деревню, и спрыгнул с подводы, таща за собою Грыця к первой на пути хате - к хате бабки Заряны. Бабка Заряна слыла в деревне химородницей - вроде колдуньи - и Грыць её даже немного боялся. Но Петро уже был возле двери её хаты и колотил кулаками в дверь... Бабка Заряна медленно ходит, стара уже, говорят, что ей за сто, поэтому Петро распахнул дверь и вихрем влетел в её старые сени, увешанные сухими травами. Грыць эти травы обошёл стороной - а вдруг они колдовские, и он, столкнувшись с каким-нибудь сушёным пучком, сам на себя наложит страшное заклятье??

Бабка Заряна хлопотала у печи - пирожки пекла, и чудесный аромат заполнил всю хату. Грыць с утра не ел - ждали с Петром гауляйтера, и съеденная на рассвете пустая картошка переварилась давным-давно. Но на улице щёлкало лапами жуткое чудище, грыць увидел его в окно, как оно скачет, ломая заборы...

- Беда, Заряна Светозаровна! - закричал Петро, переполошив бабку Заряну до умопомрачения - они аж пирожки свои раскидала...

- Матушки, светопреставление! - в стархе охнула Заряна Светозаровна и побежала к образам - вымаливать прощение у Богородицы.

- Та не к образам беги, баба Заряна! - Петро схватил её за руку и поволок в сени. - На улицу выбегай, а то растопчет тебя в хате-то!

Баба Заряна, охая, побрела в сени, а Грыць поскакал в соседнюю хату, к деду Матвею, на бегу распахнул дверь, ворвался, словно бешеный вихрь.

- Дед Матвей, выводи всех из деревни! - закричал с порога Грыць, испугав Алёшку, который сидел на лавке у окна и выстругивал ложку из сучка. - Чёртова таратайка едет! Не держит её избавлень-трава!

- Ох, горюшко! - выдохнул дед Матвей, поднимаясь с лавки. - А ну, Алёшка, хутко во двор!

Алешка забросил вырезать ложку, вскочил с лавки и бегом рванул во двор.

- Сынку, веди Пегашку! - крикнул ему вдогонку дед Матвей, неуклюже выбираясь из хаты.

Алешка выскочил во двор, но привести Пегашку не смог. Лошадь деда Матвея по кличке Пегашка бесновато взвивалась на дыбы, беспорядочно скакала, водя за своей спиной пустую подводу, громко испуганно ржала. Алешка побоялся подступить к ней и схватить под уздцы: а вдруг двинет копытом и поминай, как звали??

- Не можу, деда! - заплакал Алешка, поняв, что не может выполнить просьбу деда.

- К лесу беги, несмышлёныш! - заголосил дед Матвей, хромая в сторону дальней окраины, где начинались непролазные леса.

Алешка, не помня себя от страха, вприпрыжку помчался к далёкой окраине, за которой темнели высокие лесные деревья. Мимо него, рядом с ним, бежали односельчане. Они толкались, шумели, кричали, кто-то тащил пожитки, даже кур в клетке тащила баба Клава, а кто-то ничего не тащил - выскочили налегке, чтобы спасти хотя бы, свою жизнь.

- Скорее, дед Матвей! - Грць торопил старика, но тот копался в сенях - что-то там искал, искал...

- Убегай, дед Матвей! - это в сени залетел расхристанный, потный Петро, а дед Матвей, наконец, нашёл, то что искал и выпрямился, подняв находку на обеих руках. Дед Матвей обнаружил в своём скарбе противотанковое ружьё, протянув его Петру.

- Во, тоби, Петрик, ружжо! - дед Матвей едва поднял это длиннющее ружьё, которое стреляло бронебойными снарядами и взвалил его в руки Петра. Проворно схватив это противотанковое ружьё, Петро нырнул вниз, прополз за плетнём, взобрался по стенке хаты и попал на чердак. Отличная позиция - отсюда можно подбить врага! Пристроившись у чердачного окошка, Петро выставил дуло наружу и попытался взять страшную машину на мушку. "Чёртова таратайка" гарцевала, подбивая хаты и разоряя огороды, словно бы направлял её сам дьявол.

Петро замер за ружьём: "таратайка" стремительно приближалась, двигаясь пугающе быстро, несмотря на свои размеры. Она легко перескочила через соседнюю хату, врезавшись в огород так, что из-под её чудовищных лап во все стороны полетели камни и комья земли. Размахнувшись передней лапой, машина-чудовище саданула ею хату и напрочь снесла чердак и крышу. Всё, пора стрелять: "таратайка" оказалась в переделах досягаемости противотанкового ружья... Но Петро не успел нажать на курок: "чёртова таратайка" вдруг прыгнула опять и оказалась почти что вплотную к нему. В следующий миг она выбросила вперёд жуткую лапу, смертоносные когти врубились прямо над его головой, выломав кусок стены, Петро отпрянул назад, прижался к стене, опасаясь быть изрезанным. Но один из гигантских коготей, таки, зацепил левую руку. Он оказался острым, словно бритва, распорол кожу так, что Петро даже не почувствовал боль - только увидел, как хлынула кровь. Ещё секунда - и от хаты останется груда камней. Петро на время забыл про раненую руку, собрался с силами и совершил невероятный прыжок в узкое окошко, в последний момент увернувшись от чудовищных когтей. Когти лязгнули в сантиметре от лица, Петру показалось, что ему сейчас отрежет голову, однако ему повезло: не попав под коготь, Петро рухнул в кормушку для птицы, распугивая своим телом уток и гусей, а рядом с ним бухнулось тяжёлое ружьё. Перевернув кормушку, Петро выкатился на испачканный птицей песок заднего двора и присел за поленницей - спрятался, чтобы посмотреть, насколько тяжёлую рану он получил от "чёртовой таратайки". Вокруг сыпались камни, палки, солома, в переполохе крутились вспугнутые птицы, роняя перья, носилась, пыля и поднимая визг, свинья. Оторвав залитый кровью рукав, Петро понял, что дела его плохи: коготь распанахал руку до самой кости, рану обязательно придётся зашивать, но это - потом. Сейчас нужно разыскать Грыця и спасти деревню от постылой "таратайки". Кое-как намотав рукав на рану, Петро здоровой рукой поднял ружьё и, пригибаясь, огородами поспешил прочь, пока "чёртова таратайка" не снесла вконец хату, и его самого не пришибло камнем. Петро перемахнул плетень, а за его спиной раздался жуткий грохот: взмахнув лапою, адская машина разбила хату на куски, превратив её в бесформенную кучу, и прыгнула в сторону - крушить следующую. Вокруг сыпались камни, палки, один чуть не грохнулся Петру на голову. В дыму и хаосе руин он отыскал Грыця, который от страха забился в ямку и скукожился там, обхватив рукми коленки.