Евгений Прошкин - Слой

Вернувшись в комнату, он собрал раскиданные вещи и, прощупав карманы пиджака, извлек стодолларовую купюру. Он положил ее на подушку, рядом с хорошеньким личиком.

Уголок бумажки трепетал в такт ровному дыханию Людмилы. Петр понимал, что это ее не обидит, но он должен был хоть как-то выразить свое разочарование. Пусть знает, что он о ней думает.

Время близилось к пяти. На улице давно рассвело. Инспектор, зевнув, апатично посмотрел на одинокую «Волгу». «Волга» остановилась у светофора и выпустила огненно-рыжую кокетку лет тридцати. Дама поправила на плече сумочку и засеменила к подъезду. Стало быть, отработала.

И Людмила такая же. Ну, почти. Ей велели — она легла. Сколько оргазмов заказали, столько и исполнила. Спасибо, не поскупились. И как это они устроили? Само собой, пасли от казино. А дальше? Допустим, везли за ним и Людмилу, и тех ублюдков. Высадили их чуть поодаль и... И ребята добровольно расстались со здоровьем. Что-то не верится. Да и нельзя было так быстро сконструировать эту мизансцену. Квартира опять же. Кто мог заранее сказать, где он вылезет? Или у них в каждом доме блатхаты имеются?

Нет, Людмила не такая. Познакомились, конечно, отвратительно, но в жизни бывают и более странные случаи. А то, что все так легко получилось... почему бы и нет? Взрослые же люди.

У нее будильник на семь. Проснется и найдет на подушке сотню. Обидно-то как! Расстроится, заплачет от унижения...

К Петру не спеша подкатила «Волга», и таксист, пригибаясь к правому окну, бросил:

— Командир, тебе куда?

— Я не поеду.

— Рискуешь. Следующую тачку раньше чем через час не поймаешь. Не на метро же тебе тащиться.

— Почему бы и нет?

— Э-э, — заулыбался таксист. — Масть за версту видать. Ты в метро не попрешься.

— Н-да? А вот тебе загадка: как найти человека, если ничего, кроме имени-фамилии, не знаешь?

— Не бойсь, командир, — вальяжно ответил он. — Найдем мы твоего человечка.

Петр помялся и сел в машину. Некоторое время он еще переживал за Людмилу, но водитель заболтал его анекдотами, и Петр отвлекся. Через две сигареты он уже не мог воскресить в памяти ее прическу, а еще через две вся она превратилась в какой-то абстрактный символ. Он помнил только то, что переспал с неплохой женщиной, и этого было достаточно.

Глава 14

Костя встал рано. Борис еще спал — моргал закрытыми глазами и что-то бессвязно бубнил. Константин постоял над его кроватью, определяя, не прикидывается ли, и пошел умываться. За неимением щетки почистил зубы пальцем и, долго сомневаясь, решился наконец воспользоваться хозяйским станком. Бриться чужим лезвием было противно, но наблюдать торчащие под носом волосы — противней сто крат. Перед глазами все стояли идиотские усы учителя географии. Константин свирепо посмотрел в зеркало и погрозил кулаком. Позавтракав остатками вчерашнего пиршества, он разыскал в прихожей сумку и достал из нее нож. Затем смочил брусок и, положив его на газетку, принялся не спеша править лезвие. Затачиваясь, сталь нежно посвистывала, и от этого звука на душе становилось теплей. Константин помнил о винтовке и пистолете, спрятанных в одной из подсобок метростроевцев, но чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежды на то, что оружие его дождется. Рабочие, диггеры, бомжи — да мало ли кому приспичит залезть в инструментальный ящик.

С ножичком как-то сподручней. Кондовый, без всяких излишеств, несомненно бытового назначения. Менты, конечно, могут придраться, но это все же не «ствол».

Костя оторвался от своего занятия и проверил лезвие на ноготь. Да, к ножу претензий не будет. Первый же мент грохнет его на месте, причем без зазрения совести. Гора трупов, как выразился Борис. Детей иногда спрашивают: четыре — это куча или не куча? Насчет четырех неизвестно, а четырнадцать — точно куча.

За стенкой было слышно, как проснулся Борис. Охая и задевая ногами стулья, он оделся и вышел на кухню.

— Ранняя птаха? Брусок у тебя дерьмо. У меня швейцарская точилка, возьми в том шкафчике.

Константин, не вставая, дотянулся до дверцы и поставил перед собой коробочку, похожую на ручную кофемолку. Разобравшись в ее устройстве, он Уважительно поцокал языком и за несколько минут переделал свой нож в финку с жуткими вертикaльными желобками. Балансировка, и до этого никакая, пропала напрочь, но метать ножик Костя не собирался. Он вообще не планировал пускать его в ход, просто имел привычку не выходить в город без оружия.

— А что, правда есть такая улица — Народного Ополчения? — спросил он, перекрикивая дрызготню в ванной.

— Где-то в Щукине, — ответил Борис, высовываясь из-за двери.

— Сколько туда ехать?

— Отсюда? Полчаса.

— А число сегодня девятое.

— Девятое, — подтвердил Борис, отдуваясь и закрывая воду.

— Так... — Константин посмотрел на часы. — На все про все тебе пятнадцать минут. Бензин есть? Хорошо. Тогда хавай, и поскакали.

— Не понял. Я тебе кто — холоп?

— А тут и понимать нечего. — Возмущенный тон Костя пропустил мимо ушей. — Поедем с этим встречаться, с «больным Е.».

— Вы с ним как — созвонились или ментальный контакт наладили? — с сарказмом произнес Борис.

— Ментальный. Все, что нас объединяет, — это участие в Народном Ополчении. Но улица может быть большая. Первый вопрос: где? Ну? Глухо? Пошевели извилинами.

— Я там был-то всего пару раз...

— Ну и что? Я вообще не был. Я с тебя не место спрашиваю, а принцип. Допустим, решили мы друг друга найти. У какого дома искать будем? Ну?.. Если сегодня девятое.

— А-а... Понятно.

— Второй вопрос — во сколько.

— Ясно, ясно. В девять, да? А утра или вечера?

— В девять вечера мы будем стоять двадцать первого июля у дома номер двадцать один, — терпеливо объяснил Костя.

— Так ты целый месяц туда мотаться собираешься?

— Надеюсь, не придется.

— Нет, ты серьезно? Взял с потолка какие-то цифры, нагородил какую-то теорию... Да почему он должен следовать твоему графику?

— Потому, что другого в природе нет. Это единственная нормальная система. Я всю ночь голову ломал, ничего лучшего не изобрел. Если он не полный кретин, то наверняка додумается до того же. Ты ешь, а то не успеешь.

— На завтра перенести нельзя? У меня сегодня дела.

— Завтра — само собой. В десять ноль-ноль, у десятого дома.

К назначенному месту они прибыли без пяти. Борису это стоило недоеденного завтрака, но проигнорировать встречу двух пришельцев, пусть и маловероятную, он не мог.

Костя приказал ехать как можно тише, а сам, прильнув к стеклу, начал рассматривать прохожих. Ни одной кандидатуры. Люди по-муравьиному сновали туда-сюда и выходили за пределы дома номер девять — жилой семиэтажки бордового цвета с продуктовым магазином внизу.