Роберт Уилсон - Спин

Так много событий в такое сжатое время. В этот раз пересаживалась на чужую почву не биология, а история человечества, которая, как выразился Джейс, горела ярким пламенем в сравнении с медленным окислением эволюции. В молодости нашей, когда мы еще не покинули «большого дома», но уже после наступления «Спина», Джейс однажды наглядно продемонстрировал эту идею. Он велел нам развести руки в стороны и, когда мы исполнили его приказание, сказал: «От левого указательного пальца до правого указательного пальца — история земли. Знаете, какова тогда история человечества? Даже не ноготь. Лишь малая его часть. Столько, сколько вы срезаете, когда он перерос. И здесь, на этом отрезке ногтя, умещаются и открытие огня, и изобретение письменности, и Галилей с Ньютоном, и посадка на Луну, и 11 сентября, и прошлая неделя, и это утро. По сравнению с эволюцией мы новорожденные. По сравнению с геологией нас вообще почти нет».

Затем голос диспетчера центра управления полетом произнес:

— Старт!

Джейсон, не разжимая зубов, с шумом втянул воздух. Слегка повернув голову, он наблюдал, как девять из десяти комплексов, каждый из них выше небоскреба «Эмпайр-стейт-билдинг», каждый накачанный горючим, борясь с земным притяжением и инерцией, сжигая многие тонны топлива, оторвались от поверхности, испаряя морскую воду, чтобы заглушить звук, столь мощный, что мог бы их разрушить. Потом мне показалось, что из пара и дыма выросли вертикальные лестницы, по которым корабли вскарабкались вверх, быстро набирая скорость, вырываясь из создаваемых ими клубов дыма, оставляя под собой пламенные хвосты. И исчезли, как и при каждом успешном запуске. Последний комплекс отключился из-за неисправности сенсора, поднявшего ложную тревогу, но ушел в космос десятью минутами позже. Он прибыл на Марс примерно через тысячу лет после остальных, но и такой вариант предусматривался проектом. Он содержал некий элемент страховки, резерва, вводя земную технологию и информацию, когда бумажные книги и цифровые носители первых колонистов уже рассыпались в пыль.

Прошли считанные мгновения, и трансляция из Французской Гвианы, с многократно расширенного полигона «Сантр насьональ д'этюд спасьяль» в Куру показала, как один из комплексов, изготовленный фирмой «Аэроспасьяль», поднявшись на сто футов, потерял тягу и рухнул обратно, окутанный морем огня.

Погибли двенадцать человек, десять на борту и двое на земле. Эта трагедия осталась единственной во всей серии, что тоже можно считать элементом крупного везения.

Продолжение следует. К полуночи — чем не показатель гротескного расхождения шкал времени «Спина» и Земли? — человеческая цивилизация на Марсе если не погибла, то прошла стотысячелетнюю историю развития — примерно столько же времени миновало с момента появления homo sapiens как самостоятельного вида.

Я направлялся домой из компаунда фирмы, а за краткое время моего перемещения от ворот «Перигелион фаундейшн» до домика на побережье, за моменты ожидания у светофора, на Марсе, возможно, набирали силу, слабели, сменяли одна другую династии. Я думал о полных, насыщенных человеческих жизнях, пролетавших меньше чем за минуту на автомобильных часах, и ощущал легкое головокружение. «Спин» головы. «Спин» сознания.

Этим вечером успешно запустили полдюжины спутников наблюдения Марса. Еще до рассвета их вернувшиеся капсулы приводнились в Атлантике. Их тут же выудили и отправили на обработку.

Я получил доступ к результатам до того, как их обнародовали.

Со дня запуска «Прометеев» прошла неделя. Визит в медчасть Джейсон назначил себе на половину одиннадцатого утра, собираясь заодно сообщить мне новости из Лаборатории реактивного движения. Визит он не отменил, но опоздал на час и появился с большим конвертом из коричневой бумаги, явно желая что-то обсудить. Что-то не медицинского характера. Я тут же провел его в свой кабинет.

— Не знаю, что сообщить репортерам, — посетовал он. — Я только что провел телефонную конференцию с шефом Еврокосмоса и китайским начальством. Мы пытались прийти к общей позиции, составить согласованное заявление для глав правительств, но куда там! Если русские на что то соглашаются, китайцы тут же требуют эту фразу изменить, если что-то нравится китайцам, русские немедля накладывают на этот оборот вето. Кто в лес, кто по дрова.

— О чем заявление, Джейс?

— О данных со спутников.

— Пришли, наконец, результаты?

В этот раз они прибыли с необычной задержкой. Лаборатория обычно не затягивает выдачу результатов. Но из поведения Джейсона следовало, что кто-то придерживал поводья, кто-то «уселся» на полученные данные. Следовательно, данные неожиданные. И скорое всего, нe особенно приятные.

— Глянь.

Джейсон вытащил из конверта два композитных телескопических фото, одно поверх другого. Снимки Марса с земной орбиты после запуска «Прометеев».

Первый снимок — взгляда не оторвать. Не столь четкий, как тот, что я повесил в приемной своей медчасти, так как планеты заметно разошлись на орбитах, и снимок пришлось дорабатывать. С первого взгляда он ненамного отличался от снимка в приемной, зелень давала возможность сделать вывод, что трансплантированная экология все еще функционирует.

— Приглядись внимательнее.

Джейсон провел пальцем вдоль извилистого русла реки, выделяя четко очерченные участки геометрических очертаний. Обработанные поля!

— Развитое сельское хозяйство, — сказал Джейсон.

У меня перехватило дыхание. В Солнечной системе теперь две обитаемые планеты! И не в абстрактных умопостроениях, а на практике. Передо мной доказательство того, что на Марсе живут люди.

Я смотрел бы и смотрел на этот снимок, но Джейсон сунул его в конверт и открыл второй:

— Второй — на следующие сутки, через двадцать четыре часа.

— Не понимаю.

— Снимала та же камера того же спутника. Мы думали, что камера отказала, пока не сфокусировали достаточно, чтобы разобрать звездный фон.

Но на фото ничего не было! Несколько звезд по краям, а в центре черный диск.

— То есть как?

— Мембрана «Спина». Мембрана «Спина», вид снаружи. Марс обзавелся своей собственной.

Четыре миллиарда лет от Рождества Христова

Мы направлялись в глубь страны, удалялись от берега, удалялись от Паданга. Машина взбиралась в холмы, плыла по идеально ровному шоссе, тряслась на ухабах его же разбитых участков и каких-то проселков и, наконец, затормозила перед угадывавшимся во тьме бетонным бункером, в котором, судя по намалеванному на стене под вольфрамовой лампочкой накаливания красному полумесяцу, находилось нечто здравоохранительное. Водитель всполошился, увидев в этом доказательство того, что я вовсе не пьян, а болен, но Диана сунула ему в руку еще одну бумажку, и он отбыл, если не счастливый, то умиротворенный.