Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

— Значит, он офицер-оружейник. Болтун, кончай трепаться!

Торби пожал плечами.

— Я и был им. Точнее, офицером по контролю за вооружениями. Я никогда не занимался артиллерией специально.

— Скромничаешь, не так ли? Болтать легко, Торговец.

— Тебе об этом лучше знать, Децибел.

Услышав свою кличку, Пибби замолк: Торби не имел права позволять себе такую фамильярность. Прорезался другой голос, весело сказавший:

— Это точно, Децибел, болтать легче всего. Расскажи о той мясорубке, что ты устроил. Валяй. — Говоривший был без звания, но принадлежал к другой службе, и недовольство Пибби его не волновало.

Пибби побагровел.

— Хватит заниматься ерундой, — проворчал он. — Баслим, я хочу, чтобы ты прибыл в боевую рубку, и там мы выясним, какой ты наводчик.

Испытание Торби не волновало, хотя он ничего не знал о вооружении «Гидры». Но приказ есть приказ, и в назначенное время он увидел ухмылку Пибби.

Но она быстро исчезла. Инструментарий «Гидры» незначительно отличался от такого же на «Сису», но принципы наводки были теми же самыми, и старший сержант при оружии (кибернетик) выяснил, что действия бывшего торговца совершенно правильны — Торби отлично разбирался в том, как стрелять. Он вечно искал таланты, а люди, умеющие рассчитать траекторию ракеты в сумасшедшей обстановке боя на субсветовых скоростях, среди Стражников были столь же редки, как и среди Торговцев.

Он стал расспрашивать Торби о компьютере, с которым тот имел дело. Наконец он кивнул.

— Я никогда не видел большего барахла. Но если ты смог поразить цель и с его помощью, мы тебя используем. — Сержант повернулся к Пибби. — Спасибо, Децибел. Я сообщу Оружейнику. Побудь здесь, Баслим.

Пибби удивился:

— У него есть еще работа, Сержант.

Сержант Лютер пожал плечами.

— Скажи своему старшему, что Баслим нужен здесь.

Торби был поражен, услышав, как прекрасные компьютеры «Сису» называют барахлом. Но вскоре понял, что Лютер имел в виду: могучий мозг «Гидры», который рассчитывал ход боя, был настоящим гением среди компьютеров. Торби никогда бы не справился с ним в одиночку, но вскоре он уже был артиллеристом 3-го класса (кибернетиком), что в определенной степени избавляло его от придирок Пибби. Он начал чувствовать себя настоящим Стражником, пусть еще очень молодым, но уже признанным командой.

«Гидра» шла на субсветовой скорости от Рима к Ултима Туле, где должна была заправиться и начать охоту за пиратами. Никаких сомнительных сведений о Торби на судно не поступало. Он был доволен своим статусом в той команде, где служил папа; он испытывал счастье при мысли, что папа гордился бы им. Он расстался с «Сису», но на судне без женщин жить было легче; и по сравнению с «Сису» на «Гидре» не было столь жесткого распорядка.

Но полковник Брисби не позволял Торби забыть, каким образом он был зачислен в команду. У старших офицеров хватает дел и без того, чтобы следить за новичками: член команды без звания может попасться на глаза Шкиперу разве что при проверке. Но Брисби повторно послал за Торби.

Брисби получил указание из Корпуса «Икс» поговорить относительно рапорта Баслима с его курьером, имея в виду некоторые неясности ситуации. Поэтому Брисби вызвал Торби.

Первым делом тот был предупрежден о необходимости держать язык за зубами. Брисби оповестил его, что наказание за болтовню может быть самым тяжелым из всех, что есть в распоряжении военно-полевого суда.

— Но дело не в этом. Мы должны быть уверены, что этот вопрос никогда не возникнет. Иначе нам вообще не стоит говорить.

Торби помедлил.

— Откуда мне знать, что буду держать язык за зубами, если я вообще не знаю, о чем речь?

— Я могу приказать тебе, — с раздражением сказал Брисби.

— Да, сэр. И я скажу: «Есть, сэр!» Но разве это даст вам уверенность, что я не пойду на риск предстать перед военно-полевым судом?

— Но… Это же смешно! Я хочу поговорить с тобой о делах полковника Баслима. И ты тут на меня не тявкай, понял? А не понял — я разорву тебя на куски голыми руками. И ни одному сопляку я не позволю валять дурака, когда речь идет о том, что сделал Старик.

— Почему вам так прямо и не сказать, Шкипер, — с облегчением сказал Торби. — О том, что касается папы, я не пророню ни слова — ведь это было первое, чему он меня научил.

— Ах вот оно как, — Брисби улыбнулся. — Я должен был бы знать. Отлично.

— Я думаю, — задумчиво сказал Торби, — должно быть подтверждение, что я могу говорить именно с вами.

— А я и не предполагал, что может быть еще какой-то вариант. Конечно, подтверждение есть. Я могу показать тебе депешу из Корпуса, предписывающую мне обсудить с тобой его рапорт. Это убедит тебя.

Брисби был вынужден показать депешу с грифом «Совершенно секретно» самому младшему члену своей команды, чтобы убедить этого новичка: его Командующий имеет право поговорить с ним. Но в данной ситуации это было самым разумным.

Торби прочел текст и кивнул.

— Все, что вам угодно, Шкипер. Я уверен, что папа одобрил бы меня.

— Ладно. Ты знал, чем он занимался?

— Ну… и да, и нет. Кое-что я видел. Я понимал, какими вещами он интересовался, потому что заставлял меня наблюдать и запоминать. Я носил ему послания, и каждый раз все было в большой тайне. Но я никогда не знал, в чем было дело. — Торби нахмурился. — Говорили, что он был шпионом.

— Разведчик звучит лучше.

Торби пожал плечами:

— Папа мог называть себя любым именем. Он никогда не обращал внимания на слова.

— Да, он никогда не обращал внимания на слова, — согласился Брисби, припоминая, как был испепелен до костей, когда промедлил с подъемом. — Я хотел бы объяснить тебе. М-м-м… ты знаешь историю Земли?

— Кое-что.

— Задолго до эры космических путешествий, когда мы еще не заполнили Землю, освоенные пространства ограничивались каким-то пределом. И каждый раз, когда осваивалась новая территория, этому сопутствовали три особенности: первыми были торговцы, которые использовали предоставляющиеся им возможности, затем бандиты, которые нападали на честных людей, а затем шел поток рабов. Это же происходит и сегодня, когда мы прорываемся сквозь космос вместо того, чтобы осваивать моря и пустыни. Торговцы фронтира — это искатели приключений, которые идут на большой риск ради больших прибылей. Те, кто вне закона, они же бандиты с холмов, или пираты моря, или рейдеры космоса, стараются утвердиться в каждом пространстве, еще не находящемся под защитой полиции. И то, и другое — временные явления. Но работорговля — нечто совсем иное. Это самая ужасная из привычек человека, и с ней труднее всего покончить. С каждой новой территорией она воссоздается снова, и корни ее вырвать очень нелегко. Когда какую-нибудь культуру поражает работорговля, начинают загнивать ее законы и экономика; она поражает и людей, и отношения между ними. Ты борешься с ним, ты загоняешь его в подполье — но каждый день рабство может снова вынырнуть, ибо существуют люди, считающие, что «владеть» другими людьми — это их естественное право. И договориться с ними невозможно. Ты можешь убить их, но не в состоянии заставить изменить взгляды.