Петр Воронин - Прыжок в послезавтра

— Шум, крик, эмоции — мало толку, ты прав.

— Откровенно говоря, мне многое пока неясно, — заговорил Филипп.

— Что неясно? Как можно, чтобы и сейчас неясно?

Чичерин терпеливо переждал очередную вспышку Халила.

— Многое неясно. Почему нападение на крохотную станцию «Артур» и полное равнодушие, если не пренебрежение к поселениям на Марсе? Почему последующий прыжок к Солнцу, а не к нам, к Земле?

— А если надо было получить новую энергию?..

— Халил!.. — Это уже голос Эли.

— Допустим, объяснение в этом: тем, на корабле, надо было пополнить за счет Солнца свои энергетические запасы, — продолжал Чичерин. — Но теперь новая неожиданность. Корабль стал удаляться от Солнца, а потом резко изменил курс, направился к нам. Он ведь и раньше мог пролететь хотя бы рядом с Землей.

— Зачем так говорить: мог? В том-то и дело, что не мог. Вот смотри сюда… — Халил выхватил из бокового кармана тоненькую, похожую на карандаш, палочку, стал водить ею по поверхности столика, возле которого сидел. Под его рукой возникли светящиеся кружочки — одни большой в центре и два маленьких по обе стороны от большого. Кружочки были разного цвета.

— Смотрите сюда, — пригласил Халил и ткнул в большой желтый кружок. — Это Солнце, а здесь красный Марс. А это голубая Земля, мы с вами… Смотри, Филипп, все поймешь… Пока звездный корабль был возле Марса или за ним — Землю он наблюдать не мог, ее Солнце перекрывало. Сразу после сближения с Солнцем было то же самое. А когда корабль улетать начал, вот сюда добрался — видишь? — отсюда Землю впервые разглядеть смог, круто повернул.

Халил откинулся на спинку кресла, а все (и в первую очередь Валентин) внимательно рассматривали нарисованную им схему.

— Что ж, объяснение вполне логичное, — согласился Филипп. — Мне положение планет и Солнца представлялось иным. А все же многое остается непонятным.

— Как иначе, дорогой? — Халил нажал кнопку на своем карандашике и тотчас светящийся рисунок на столе исчез. — Почему не сгорели, хотя Солнце рукой трогали? Любое твердое тело по нашим понятиям должно было сгореть, в плазму превратиться… Почему радиация не убила? Все для нас загадка. Для нас, по нашим понятиям. А если другие организмы, другая техника, другая цивилизация, неизмеримо выше нашей, — тогда все объясняется…

— Нет, Халил, тогда тем более непонятно, почему напали на «Артур»… Какие же это разумные существа, если напали?

Халил с Элей и Валентином невольно переглянулись, припомнив разговор с Локеном Палитом. Грозный вопрос: как могли пришельцы из космоса убить людей? — завтра неизбежно встанет перед всем человечеством. А может быть, уже встал?

Все мысленно приказали микростанциям поймать информационную волну. Но там была передача о спортивной игре, в которой участвовали люди и дельфины. Валентин не знал правил этого своеобразного водного поло. Да и не до того ему было сейчас. Но он услышал, как комментатор шутливо посочувствовал проигрывающей команде: «Да, судя по всему ее шансы на выход в полуфинал развеялись подобно плазме. Что ж, вместе с таинственным шаровидным телом исчезли и наши общие надежды на близкую встречу со спортсменами иной цивилизации. Но ведь мы продолжаем верить, что такая встреча когда-нибудь состоится. Не так ли?»

Люди на Земле еще не были оповещены о космическом пришельце.

Валентин различил частые звонкие сигналы.

— Мне снова к видеопанораме, — объявил он.

— И мне тоже, — вздохнув, сказала Эля. — Видимо, Илья Петрович, если нас обоих…

Девушка не ошиблась: на экране перед ними возникли Илья Петрович и Анна Васильевна, его жена — оба в черных траурных костюмах. На нынешней Земле Валентин привык уже к другим, жизнерадостным, исполненным достоинства и дружелюбия лицам. А сейчас перед ним были люди, придавленные горем.

Илья Петрович излишне суетился и не мог найти места своим рукам. Его жена казалась даже спокойнее. Однако в ее неподвижности, скорее даже застылости, была полная отрешенность от того, что происходило вокруг.

— Завтра мы возвратимся на Землю, — сказал Илья Петрович.

…Он и еще о чем-то говорил и спрашивал. Эля и Валентин — прежде всего Валентин, потому что вопросы были к нему — отвечали и сами интересовались какими-то обстоятельствами полета. Валентин озабоченно думал о том, сообщать ли родителям, что шаровидное тело, убившее их дочь, движется к Земле. В конце концов он все-таки не выдержал и сообщил.

Илья Петрович не без испуга повернулся к жене. А та прижалась головой к высокой спинке кресла и заплакала. Беззвучно и оттого особенно страшно заплакала.

После этого свидания Валентин засобирался было в дорогу, однако Эля сказала, что пока ведь неизвестно, на каком из космодромов примут ракету с Ильей Петровичем.

— Это узнаю я, — пообещал Халил. — Отправимся встречать впятером?

— Я не могу, Халил: работа, — сказала Ноэми. — Такая жалость, что надо расставаться. Но мы отныне друзья с вами, правда?

Девушка опечаленно переводила взгляд с одного на другого.

— Конечно, друзья, самые верные друзья, — заверил ее Халил. — Я пойду узнавать, прости.

Филипп, краснея от смущения, робко спросил:

— Я могу взять в память микростанции твои, Ноэми, позывные?

— Ой, о чем речь, Филипп!

Не понять было, что за словами и улыбкой девушки, хорошо, если не простая вежливость.

Халил вернулся через несколько минут.

— Нам вот куда добираться… в Африку, — объявил он. — Восьмой ликос, там встреча. В двенадцать ноль-ноль. Можно здесь заночевать, завтра утром добраться.

— Успеем ли? Далеко ведь, — усомнился Валентин. — И что означает «ликос»?

— Ликос? Космический лифт — вот что. Раньше была космодромы на Земле, сейчас только в космосе, а людей, грузы — все доставляют вверх и вниз лифты. Завтра увидишь. Восьмой ликос совсем близко. Меньше десяти тысяч километров. Очень близко, дорогой!

— Я предпочла бы, Халил, не рисковать… Нам лучше на «синей молнии». Пусть подольше, но какая разница, где спать — здесь или в салоне «синей молнии». А твое мнение, Филипп?

Чичерин, прежде чем ответить, оглянулся на Ноэми, и Валентин понял, что ему не хочется уезжать ни сегодня, ни завтра.

— Я считаю… — Филипп шумно вздохнул. — Я считаю более целесообразным отправиться сейчас. Завтра — тяжелый день, и лучше, если мы доберемся сегодня. Мы не вправе думать только о своих желаниях…

И он снова чуть заметно скосил глаза в сторону Ноэми.

Через час они были в «синей молнии» — четверо людей и робот Саня.

— Извините, что берусь командовать, — сказал Филипп. — Но мой совет — спать.