Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

– Ну как? - осведомился Добени со скукой в голосе. - Не на что смотреть, так ведь? Всех мертвяков и отрубленные куски давно собрали, а местные работяги стащили все что могли. Что-нибудь выяснили?

– Нет, - ответил Солово без интонации.

– Вот если бы вы видели битву, - снасмешничал барон.

– К несчастью, я был занят другими делами, - проговорил адмирал, отдаваясь свободной беседе. - В тот день был убит Хуан Борджиа, герцог Гандийский.

– Не брат ли Чезаре? - прошептал де Пуэбла, словно бы "чудовище Романьи" мог их подслушать.

– Он самый. Отец их обоих, его святейшество папа Александр, потребовал, чтобы я расследовал обстоятельства убийства, и посему…

– Да-да-да, - перебил его Добени, одновременно долгим глотком приложившийся к фляжке. - Я прекрасно понимаю, почему вы не могли почтить мою битву своим присутствием. И я бы хотел, чтобы вы свели свое многословие к минимуму… в особенности в отношении принцев.

– Прошу прощения, - ответил Солово самым неискренним образом.

– Поймите, нам нечего прятать, - добавил Добени, оказавшийся в состоянии более чем легкого головокружения. - Просто мы не хотим, чтобы дурной глаз мог упасть на два главных самоцвета в нашей короне.

– Ах да, это вы про Артура и Генри, - улыбнулся де Пуэбла, благородно помогая барону выбраться из сыпучего песка, в который он угодил по своей оплошности. Понимая это сам, Добени притих. - Две превосходные перспективы для всей английской нации: есть на кого поглядеть и пожелать долгой жизни. Больно даже думать, что им может быть причинен какой-то ущерб.

– Бесспорно, - сказал Солово со всей серьезностью.

– Они-то шумят возле одного, - загорланил Добени, - возле принца Уэльского, лорда Марча [область, пограничная между Англией и Уэльсом]. Завел себе свой маленький двор и еще имя дали, чтобы все бритты притихли в ожидании. А вот спросите меня… так я скажу; в его руке скорее сыщешь книгу, чем меч. Или что-нибудь округлое и более интересное.

– Это вы про конский круп, без сомнения, - прокомментировал де Пуэбла.

– Именно! - расхохотался барон. - Высокий и серьезный, вон он какой. Рыцарство ему нравится… ха! А мне по вкусу принц Генри. Настоящий маленький англичанин: щеки розовые, крепкий парнишка, и никаких тебе в голове кельтов. Он их ненавидит.

Добени с грустью установил, что фляжка его опустела, и, как велось среди грубой, как угленосы, знати этой земли, Солово уже успел отметить эту природную способность - трезвость возвратилась к барону с первым же словом.

– Конечно, все в руках Господних. А мы увидим то, что должны увидеть.

И увидев, как только они повернули, Лондон в каком-то необычайно преобразившемся облике, они застыли на месте.

– Ни хрена себе, - вполне спокойно проговорил Добени, - я туда не поеду. Где наш Лондон?

Де Пуэбла не отвечал, целиком отдавшись фиксации зрелища в памяти, чтобы утешаться им в печальной старости, до которой он рассчитывал дожить.

– Лондон по-прежнему там, - промолвил Солово, махнув черной перчаткой в сторону преображенной метрополии, - но существующий уже не под этим именем, как я подозреваю. Как ваше мнение, посол?

Де Пуэбла закачал головой из стороны в сторону - очаровательная смесь иберийского и еврейского жестов.

– Я не говорю на британских языках, адмирал. Должно быть, это Лондрес? Или, может, Лондиний?

Солово отметил, что сэр Джайлс Добени потерял дар речи (однако бедняга только что потерял свой стольный град), и повернулся к нему с улыбкой на устах. - Действительно, какое-то иностранное словцо, - согласился он с де Пуэбла.

– Такое не могло долго продолжаться, - проговорил де Пуэбла, когда они бежали мелкой рысью. - Но я в высшей степени рад, что видел это.

– Говори за себя самого, гишпанец! - буркнул Добени. - Я люблю, когда отрубленные мной головы находятся на должном месте - на земле после битвы или украшают пики по приказу короля… но чтоб болтаться на цепях вдоль всей городской стены, прикрытые колоколами! Ничего себе радушный видок, а?

– Я бы сказал, поучительный, - предложил адмирал Солово, с кротостью принимая предложенную интонацию.

– Это уж точно, - ответил Добени с горьким смешком. - Подобно всем идолам и символам - изгибы да завитушки, - ни одной тебе прямой линии и простого рисунка… меня едва не стошнило. Короче, сказано предельно ясно: _Саксонцам вход воспрещен_! Хвала Господу, что этот видок рассеялся!

– Именно так, - согласился Солово (хотя его безразличие не имело границ). - И никто из тех, кого мы расспрашивали по пути, не заметил собственного быстрого превращения. Следует лишь удивляться, какая причуда судьбы позволила нам увидеть то, что могло быть…

– Гм, гм! - отрезал барон.

– Или только еще _может случиться_, - невозмутимо продолжил адмирал.

– Довольно! - Добени рубанул воздух металлической рукавицей. - Этого не будет… даже не думайте. Вы слыхали слова его величества: "_Разберитесь там_". Ну вот и разбирайтесь. За этим мы здесь и оказались, так ведь? Иначе разве я позволил бы таскать меня по этим Богом забытым задворкам?

– Действительно, зачем? - вежливо ответил Солово. - Не спорю, Корншир место непозволительно мрачное и пустынное… Зачем, интересно, люди стремятся жить среди подобных крайностей, допущенных природой?

– Привычка, должно быть? - предложил де Пуэбла, старавшийся держаться любезно.

– Есть такая сила, - согласился адмирал. - И я приношу вам обоим свои извинения за то, что увлек вас к самым пределам мира. Просто я каким-то образом ощущаю, что мы преследуем шаловливый мираж уже у его логова!

– Хорошо! - вздохнул Добени. - Убивайте его - и готово!

– Если бы это было так просто, - пробормотал Солово, воспитанный в традициях более древней культуры, полагавшей убийство только началом политики.

Маленький отряд, высланный с самым курьезным из поручений, должен был торопиться. Каждый день приносил новую депешу от короля Генриха, подгонявшего их известиями о новых бесчинствах. Север терзали налетчики; в Свободном Суррее (_Libertas Suth-rege_, если угодно!), где у его величества были поместья, обнаружилась наглая прокламация. Кельтская фантазия и изобретательность Генриха быстро истощались теми объяснениями, которые ему приходилось стряпать. В письмах попадались грязные намеки относительно стоимости услуг Солово и полновесности королевских сундуков.

Но адмирал не торопился.

– У нас нет времени на спешку, - не без важности объяснял он в ответном письме королю, тем самым испортив пир и послужив причиной королевской головной боли. К существенному, хотя и не высказанному недовольству Генриха, Солово методически выписывал зигзаги, следуя за своей мыслью по переменчивой карте варварской Англии: предавался раздумьям в Сент-Олбансе, рассматривая пустырь там, где должен был находиться Уинчестер, видел возрождение обоих думнонитов [обитателей преисподней (валлийск.); думно ("нижний мир") аналогично русскому дно] перед вратами Сайренсестера. Каждый раз он со своим отрядом, включая эскорт солдат, появлялся на миг позже, чтобы самим испытать этот "сдвиг". Однако от столь тонкого ума, каким был одарен адмирал, трудно было скрыть, что каждая новая встреча происходит все ближе и ближе и что шаг за шагом они неотвратимо устремляются на запад. Способный понимать даже пауков, он узнавал паутину с первого взгляда.