Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

— Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-то понимаю!

— Минутку. Итак, значит, ты не можешь понять, почему твоя Бабушка была против. Но это очень существенно, что подбирают себе пары между кораблями, и не только в генах здесь дело — они имеют побочное значение, — а потому, что корабль слишком мал, чтобы на нем существовала стабильная замкнутая культура. Идеи и находки должны постоянно циркулировать, подвергаясь перекрестному опылению, иначе культура «Сису» и любая другая умрет сама по себе. И поэтому этот обычай защищен сильнейшим из всех возможных табу. Малейшая «пробоина» в нем — то же самое, что маленькая пробоина в корабле, и последствия ее будут ужасающими. Теперь… теперь ты понимаешь?

— Ну… в общем-то не очень.

— Сомневаюсь, чтобы и твоя Бабушка понимала; она просто знает, что хорошо, а что плохо для ее семьи и соответственно поступает — смело и предусмотрительно. Ты все еще хочешь передать записку?

— Можете ли вы сказать Мате, что мне очень жаль — я не успел с ней попрощаться?

— М-м-м… да.

— Отлично.

— Ты теперь чувствуешь себя легче?

— Вроде бы так… после того, как вы сказали, что так будет лучше для Маты. — Торби внезапно взорвался. — Но, Маргарет, я не знаю, что со мной делается! Я думал, что все встало на свои места. А теперь опять все рассыпается. Я чувствую себя истым фраки и сомневаюсь, смогу ли я стать настоящим Торговцем.

Ее лицо внезапно опечалилось.

— Ты уже был свободен. И эту дурную привычку очень трудно преодолевать.

— Что?

— Тебе здорово досталось, Торби. Твой приемный отец — тот, первый, Баслим Мудрый — купил тебя как раба, но сделав тебя своим сыном, он дал тебе ту же свободу, которой обладал сам. Теперь твой второй приемный отец, из самых лучших побуждений, конечно, усыновив тебя, снова сделал тебя рабом.

— Почему, Маргарет? — запротестовал Торби. — Как вы можете говорить такое?

— Но если ты не раб, то кто же ты?

— Я Свободный Торговец. По крайней мере, так говорит Отец, — если я смогу покончить со своими привычками фраки. Но я не раб. Люди СВОБОДНЫ. Все мы.

— Все мы… но не каждый из вас.

— Что вы имеете в виду?

— Люди свободны. Это предмет их гордости. Любой из них скажет, что свобода — это то, что делает их людьми, а не фраки. Люди свободны, странствуя меж звезд и нигде не пуская корни. Они настолько свободны, что каждый корабль — это суверенное государство, которое ничего не попросит ни у кого, странствует, где хочет, дерется с любым врагом, нигде не просит пристанища и ни с кем не вступает в союз, если только это не приносит определенной выгоды. О, Люди в самом деле свободны; эта старая Галактика еще и не видела такой свободы. Культура меньше чем ста тысяч человек царствует в пространстве четверти миллиона кубических световых лет, и они совершенно свободны в любое время двинуться в любую сторону. Никогда не было подобной культуры и никогда не будет снова. Они свободны как небо… более свободны, чем звезды, ибо звезды движутся по предначертанным путям. О да, Люди свободны. — Она помолчала. — Но какой ценой куплена эта свобода?

Торби моргнул.

— Я скажу тебе. О бедности говорить не приходится. Такого высочайшего уровня жизни, как у Людей, история еще не знала. Доходы от вашей торговли просто фантастические. Не приходится за них платить ни физическим, ни душевным здоровьем. Мне не приходилось видеть сообщества, в котором так мало болели бы. Вы не расплачиваетесь ни счастьем, ни потерей самоуважения. Но ваше счастье полно самодовольства, а спесь греховна, — конечно, вы делаете все, чтобы гордиться собой. Но за свою беспрецедентную свободу вы платите… вы платите САМОЙ СВОБОДОЙ. Нет, я не говорю загадками. Люди свободны… за счет потери индивидуальной свободы для каждого из вас — и я не исключаю ни Капитана, ни Старшего Офицера; они свободны еще меньше, чем любой из вас.

— Как мы можем быть и свободны и в то же время несвободны? — запротестовал он.

— Спроси у Маты. Торби, ты живешь в стальной тюрьме; тебе позволено выходить из нее лишь на пару часов каждые несколько месяцев. Ты живешь по правилам более строгим, чем в настоящей тюрьме. Не стоит говорить, что все эти правила придуманы, чтобы сделать вас счастливыми — и делают; вы должны повиноваться им. Вы спите, когда вам приказано, едите, когда вам говорят есть, а то, что вы хотите, никого не интересует; суть дела в том, что у вас нет выбора. Девяносто процентов своего времени вы делаете лишь то, что вам прикажут. Вы настолько спеленуты правилами, что большинство из того, что вы говорите, — не живая речь, а обязательные ритуалы; может пройти целый день, прежде, чем вы скажете хоть одну фразу, которой не было бы в Законах «Сису». Так?

— Да, но…

— Да, и без «но». Торби, у кого еще из людей так мало свободы? У рабов? Можешь ли подобрать слово точнее?

— Но нас не могут продавать!

— Рабство часто имело место и в тех случаях, когда рабов не продавали и не покупали, а просто передавали по наследству. Как на «Сису». Торби, быть рабом — это означает принадлежать хозяину без надежды сменить его. Вы, рабы, которые называют себя людьми, не можете даже и мечтать о вольной.

Торби нахмурился.

— Вы можете понять, что происходит со мной?

— Я думаю, что тот рабский ошейник, который не беспокоит твоих товарищей, потому что они родились в нем, начинает душить тебя — ибо ты был свободным человеком. — Она бросила взгляд на свои пожитки.

— Я должна перенести все это барахло на «Эль Нидо». Ты мне поможешь?

— Буду рад.

— Но не надейся увидеть Мату.

— Не буду, — соврал Торби. — Я хочу помочь вам. Мне ужасно тяжело провожать вас.

— Честно говоря, мне будет очень трудно с тобой прощаться. — Она помедлила. — Хотя и я смогу тебе помочь. Торби, антрополог никогда не должен вмешиваться в то, что происходит. Но я покидаю вас, да и ты не часть той культуры, что я изучала. Сможешь ли ты понять намек из уст старой женщины?

— Да вы совсем не старая!

— Еще одна любезность. Я уже бабушка, хотя Старший Офицер была бы удивлена, узнай, что у меня такой статус. Торби, я думала, что ты уже начинаешь привыкать к своей тюрьме. Теперь я в этом не уверена. Со свободой не так просто расстаться. Дорогой мой мальчик, если ты решишь, что ты не в силах больше терпеть, подожди, пока корабль очутится на планете, где есть и свобода, и демократия, и гуманизм — и лишь тогда спускайся на землю и беги! Но, Торби, сделай это до того, как Бабушка решит тебя женить, ибо если ты будешь ждать слишком долго, ты пропал!

Глава 12

От Лосиана к Финстеру, от Финстера к Тоту-IV, от Тота-IV к Вуламуре — «Сису» пролагала свои пути по окружности космоса в девятьсот световых лет в диаметре, центром которой была легендарная Терра, колыбель человечества. И каждый прыжок приближал их к Великой Встрече Людей.