Яна Завацкая - Мы будем жить

Из отверстия сзади показалась голова Анквиллы.

— Клаус, ты чего? Иди сюда!

Я с трудом оторвался от стены. Движение тарелки мало ощущалось, как в современном пассажирском лайнере. Но как же трудно теперь двигаться… хотя боль утихла, видно, подействовал анальгетик.

Я скользнул в люк. Анквилла поддержал меня и усадил на что-то жесткое. Рядом на узком столе лежал Нико, и двое — та женщина и незнакомый мужчина-амару — что-то делали с ним. Оперировали, кажется. Анквилла обменялся с ними несколькими репликами.

— Сними это, — он разорвал на мне пижаму и снял совсем. Потом снял повязку, наложенную спасительницей.

— Ты что, врач? — спросил я.

— Нет, но мы многое умеем. В плане экстренной хирургии, — спокойно ответил он, — не волнуйся, это не больно.

Он что-то делал с моим плечом. Уж не знаю, что.

— Ничего страшного. Пуля прошла навылет. Я запустил чистку раневого канала, посиди немного.

— Как запустил?

— Обычные нанокиберы, потом поймешь. Ты пить хочешь?

Конечно, я хотел пить. Я выпил залпом бутылку воды, на вид — 0,75 литра. Анквилла уселся напротив меня.

— Молодец, — сказал он серьезно, — ты понял.

— Это послание… оно было для меня?

— Я рассчитывал, что они могут его тебе показать. С этой целью мы его, собственно, и закинули. Кстати, спасибо тебе за спасение Иллки.

— Иллки?

— Ну да, Иллка — это та женщина, которую ты знал, как фрау Граф… а раньше — Хирнштайн. Получив твою СМС, она немедленно скрылась. Воспользовалась лан-генератором — иначе времени бы не хватило уйти. ОПБ — очень разветвленная организация. Мы знали о ее существовании, но масштабы деятельности выяснили лишь благодаря тебе.

— Куда мы летим? — спросил я.

— В Лаккамири, в Сибирь. Ты же понимаешь, что теперь вам больше некуда деваться. Извини, но некогда было спрашивать о ваших желаниях.

Я замолчал. Вспомнил нашу первую встречу. Я отказался с ним идти, потому что он — убийца…

— Дед, — сказал я и вдруг схватил его за руку, как будто я все еще был ребенком, внучком, и он мог взять меня на руки и успокоить, — дед, я только что убил двух человек.

— Ты жалеешь об этом? — спокойно спросил он.

— Нет, конечно, ты что, с ума сошел?

— Давай-ка я посмотрю! Похоже, все в порядке с раной. Можно закрывать.

Он стал накладывать повязку. Потом оглянулся на стол, где его коллеги колдовали над Нико.

— Дед, он будет жить?

— Будет, — сказал Анквилла, — там много работы. Сложное ранение. Пойдем лучше в кабину. И надень вот это.

Он бросил мне какую-то тряпку. Тряпка оказалась запашной рубашкой с короткими рукавами, повязки спереди и сзади торчали из-под рукава и вылезали на шею, но какая разница?

Мы вылезли из заднего отсека, и нырнули в другой люк. И здесь сидели две женщины, одна черная, другая — очень странного вида, белая, почти альбиноска, только цвет глаз нормальный, серый, и черты лица такие, каких я никогда не встречал. С первого взгляда она показалась уродливой. Во всяком случае, очень необычной.

Женщины сидели в двух креслах за подобием пульта. Это было похоже на пульт. Вместо кнопочек или клавиатур — разноцветные грани, но какая, в сущности, разница?

Они обернулись к нам.

— Хай, Клаус, — сказала черная и продолжала по-английски, — мы уж думали, что не успеем. Меня зовут Пакари, а ее вот — Вара.

Странная блондинка обернулась и улыбнулась нам.

— Они обе не владеют немецким, — сказал Анквилла, — но для тебя же это проблемы не составляет? Пакари и Вара — наши пилоты.

Эта часть тарелки была целиком прозрачной. Односторонняя прозрачность, как мне объяснили позже. Вверху над нами раскинулся бескрайний голубой простор, внизу — белая равнина облаков. Все это застыло неподвижно, хотя по словам Пакари мы шли со скоростью трех махов.

— Торопиться некуда, — заметила она.

Я откинулся в кресле, Анквилла рядом со мной, в соседнем. Ну вот и все. Вот и отрезана навсегда прежняя жизнь, никогда я больше не вернусь в Германию, не стану добропорядочным бюргером… впереди — неизвестность. Все, что я знаю о предстоящем — только Анквилла. И Алиса.

— Дед, — сказал я, — Алиса… она ведь там, в Лаккамири?

— Да, Алиса там, и ее дочь тоже. Уже два года. Девочка совсем освоилась. Познакомишься.

— Как ты нашел нас?

— Через партнера Нико, Рея Стоуна. Порядочное дерьмо. И чистый урку. Поэтому я особенно его не убеждал. У него уже другой любовник, спасать Нико не было ни малейшего желания. Но ему звонили из ОПБ. Прокол с их стороны, но я думаю, осознанный прокол. Они оставили мне след, знали, что я смогу вычислить их по этому следу. Мы локализовали номер. Технически это для нас возможно, долго объяснять.

— Догадываюсь.

— Мы нашли базу. Она замаскирована действительно под психиатрическую спецлечебницу. На отшибе, между городами, тщательно охраняется. Но дальше встал вопрос, что делать. Было ясно, что от нас ждут штурма, и что к штурму они готовы. Мы разместили силы вокруг базы и ждали. Я рассчитывал на тебя, Клаус, — он улыбнулся, — я не мог пойти на штурм базы, рискуя, что кто-то из наших попадет в плен. Но если бы ты только вышел за ворота… каким-то образом бежал… мы бы тут же подхватили тебя.

Я кивнул.

— Да, я так и понял. Все это и до меня дошло. Они бы нас уничтожили — но ждали, когда вы клюнете на эту приманку. Я решил, что надо бежать. Надо бежать любой ценой… вообще это чудо, что нам удалось выйти живыми.

— Да, повезло, — согласился Анквилла, — но мы бы вытащили вас и со двора. Лишь бы вы из здания вышли. Но и это было смертельно опасно.

— Оставаться было точно так же опасно. Нам и так досталось, особенно Нико.

— Что они делали с вами? — поинтересовался Анквилла.

— Исследовали. Всякие медицинские обследования. Меня еще допрашивали, хотя я и так рассказал все. Под наркотиками. На Нико они еще проверяли болевую чувствительность амару. Пытали током.

— Проклятье, — буркнул Анквилла, — болевая чувствительность у нас обычная. Не отличается от урку. Впрочем, кажется, у большинства из нас пониженный порог.

— Что теперь с нами будет, дед? — спросил я. Мои глаза слипались, усталость одолевала.

— С вами-то что… лечитесь, залечивайте раны. Отдыхайте в Лаккамири. С вами теперь все хорошо будет.

— Они… ОПБ… не возьмут, например, родственников Нико?

— У нас сейчас двое заняты подстраховкой, чтобы ничего не случилось. Все будет хорошо, малыш, — Анквилла сжал мою здоровую руку, — ты все очень хорошо сделал. Теперь все будет нормально. У тебя во всяком случае…