Яна Завацкая - Мы будем жить

— Нет, — сказал я, — мы обыватели. Мы хотим просто банально жить, никого не трогая. Отпустите нас, и мы обо всем забудем. Просто отпустите.

На миг во мне даже надежда проснулась. Так или иначе, но с нами беседовали, разговаривали, не рассматривали как простой биологический объект, подопытных кроликов.

— Лимит моего доверия вы исчерпали в Ганновере, Оттерсбах, — сухо ответил Мюллер, — вы помогли уйти этой женщине. Теперь у нас другие отношения. Какие могут быть человеческие отношения с нелюдями?

— Хорошо, — согласился я, — пусть я виноват перед вами. Но Нико не сделал ничего. Вообще ничего! Зачем вы его держите здесь?

Нико громко засопел. Мюллер тонко улыбнулся.

— Выявить образцы таких, как вы, непросто. Тем более, организовать их изъятие. Так что мы убиваем сразу нескольких зайцев… но к делу, Оттерсбах. Я не случайно вызвал вас сегодня. Что вы скажете по поводу вот этого?

И он положил передо мной белый плотный лист бумаги А4, сложенный вчетверо и теперь расправленный. На бумаге печатными ровными буквами чернильной ручкой были выведены следующие слова.

МЫ ТРЕБУЕМ НЕМЕДЛЕННОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТТЕРСБАХА ВАТЕРМАННА ИНАЧЕ БАЗА ВЗЛЕТИТ НА ВОЗДУХ.

Ниже, мелким курсивом теснились как бы случайные строки:

Wie die Wolken dort wandern am himmlischen Zelt [2]

Как облака бредут по небесному своду… Старинная песня, заезженная до оскомины, не хочешь, а всплывает в мозгу:

   Der Mai ist gekommen, die BДume schlagen aus.   So bleibt wer die Lust hat mit Sorgen zu haus.   Wie die Wolken dort wandern an himmlischen Zelt,   So steht auch mir der Sinn in die weite, weite Welt… [3]

Я прочитал все это внимательно. Поднял взгляд на Мюллера.

— Не знаю.

— Это было брошено в наш почтовый ящик. Видеокамера не зафиксировала никого.

Я пожал плечами. Внутри у меня запели боевые трубы, сейчас я был готов… к чему угодно. Только важно не показывать это Мюллеру.

— Вы же знаете, что мы не могли это сделать. Мы-то были в камере. Откуда мне знать?

— Они действительно могут взорвать базу? — напрямую спросил Мюллер.

— Не знаю. Не думаю вообще-то.

— Ну что ж, — он раздраженно убрал лист, — тогда посидите еще, подумайте. Пообследуем вас…

— Да вы уже и так обследовали все, что можно, — не выдержал я.

— Ну почему же, — приятно улыбнулся Мюллер, — осталось еще вскрытие.

И тут взорвался Нико.

На него эта бумага не произвела такого впечатления, как на меня. Все это время настроение его, похоже, все больше, портилось.

— Как вы смеете обращаться с нами, как с животными! Мы не подопытные кролики! — завопил он, вскакивая и с грохотом отталкивая стул.

Охранник от двери метнулся к Нико. И вот тут в моей голове щелкнул переключатель.

"Пора".

Охранник выкручивал руку Нико. Я прыгнул к нему, от души засветил левой в подбородок — только зубы клацнули. Дальше связочка: два быстрых крюка в корпус и апперкот левой — ё-моё, мне удалось! Пока враг оседал, я выхватил из его кобуры пистолет и передернул затвор, направляя оружие на Мюллера — тот вскочил, отпрыгнул к стене.

— Нико, окно! Решетка! — сказал я негромко и велел Мюллеру:

— Руки на стену, быстро!

Какое руки на стену! Некогда, охранники уже несутся сюда… Мюллер двигался как в замедленной киносъемке, и я, задержав дыхание, плавно потянул спуск. Пистолет в руке дёрнулся, пуля отбросила противника к стене, изо рта плеснул тёмный сгусток. Я подскочил к окну, где уже топтался растерянный Нико. Так. Стекло, решетка. Я осмотрелся.

В этот миг распахнулась дверь — охранник среагировал на выстрел, наконец-то, не прошло и пяти секунд. Синяя форма нарисовалась в дверном проеме, и я выстрелил снова. На куртке охранника вспухло темное пятно, он рухнул навзничь. Так, что в кабинете… Металлический сейф. На ножках. Я подскочил, попробовал поднять — куда там, слишком тяжелый!

— Помогай! — крикнул я Нико. Кажется, он понял. Навалились вдвоем… он же сильный, как боров, он сможет! Йес! Подняли эту груду железа.

— В окно! — выдохнул я.

Слабая надежда, но…

— Выше! Раз, два… давай!

Оглушительный звон стекла — мы отскакиваем вглубь комнаты. На миг тяжелая туша шкафа застревает, но я вижу — решетка не выдержала — нижние болты вырвало, и она болтается в воздухе… Снова кидаемся к окну, обломок стекла режет руки, плевать, я рву решетку — шкаф летит вниз, грохается оземь.

Теперь надо еще прыгнуть со второго этажа. Я-то прыгну, а Нико?

— Нико, вперед. Быстро!

— Я не смогу, — бормочет он.

— Пошел, быстро, — толкаю его в спину. Он уже висит в щели, держась за решетку, теперь торчащую над окном. Ахурамазда! Да давай уже!

— Прыгай, давай! — прохрипел я, и высунувшись, с силой саданул по пальцам Нико рукояткой. С воплем мой друг полетел вниз. Я высунулся в окно… Медленно, очень медленно. Странно, что кабинет еще не полон людей. Да, высоковато. Я зажмурился и прыгнул. Приземлился мягко. Порядок. А Нико все еще возится на земле.

— Вставай! Вставай, кому говорю!

— Ноги отбил…

— Пошел, быстро!

Осматриваюсь. Ничего не видно вокруг, глухой забор… ладно, предположим, слева что-то есть.

— За мной, пошли!

Нико ковыляет сзади, видно, и вправду отбил ноги, а может, растянул сухожилия… худеть надо было, спортом заниматься. А ведь они опомнятся, начнут стрелять! Какой долгий, нестерпимо долгий путь до угла… Я осторожно выглядываю, прижавшись к стене. Так, стоянка и ворота. Интуиция не подвела (на миг окатывает холодный пот — а если бы побежали направо?) Машины — это уже неплохо. Два джипа и несколько обычных легковушек. К одной из них как раз подходит какой-то очкастый. Надо только пересечь двор, но тогда-то они точно начнут стрелять.

— Нико, — шепчу я, повернувшись к другу. Он тяжело дышит, лицо багрового цвета, — сейчас надо очень быстро бежать. К машинам. Понимаешь — очень быстро. Это единственный шанс. Понял?

Я не слышу ответа.

Очкастый с портфелем подходит к серебристому БМВ, открывает дверцу.

— Пошли!

Огромными скачками бегу через двор. Громыхает короткая очередь. И еще одна. Я с ужасом вижу перед собой фонтанчики земли, высоко взлетает пыль. Вот так это, оказывается, выглядит.

Нико кричит сзади. Потом, все потом. Я достиг БМВ, схватился за водительскую дверцу, рванул было водителя… нет. Здоровый мужик. Упёр ему в бок пистолет.

— Выходи, быстро! Или стреляю!

Лицо под очками совершенно белое. Я помогаю рукой — быстрее, быстрее!

Теперь в салон. Ключ на месте. Заводится с полпинка. Выруливаю, выезжая задом — торможу точно возле неподвижной окровавленной груды, тела Нико. Мне некогда думать, жив ли он. Скорее всего, нет. Я выскакиваю. Хватаю Нико и втаскиваю на заднее сиденье… скорее, скорее. Стрельба доносится как-то издали — видно, с этой стороны машины стрелков еще нет. Я разворачиваюсь, чтобы нырнуть на переднее сиденье, и что-то нестерпимо больно, обидно, жестоко обжигает левое плечо. Ощущение, как будто огрели железной палкой. Плевать. Мотор работает, я жму на газ. Двое охранников там в воротах, стреляют — на ветровом возникают белые точки. Отлично, пулестойкое поставили! БМВ разгоняется мгновенно, скорость в воротах уже под семьдесят, шлагбаум — в сторону, как щепку, второй… и тут машину страшно подбрасывает… плевать… и еще толчок. Они стреляют по шинам. Машина летит на железные, только что закрывшиеся ворота, и ворота не выдерживают, падают, юзом я вылетаю на улицу… У меня нет шин, у меня совсем нет шин. Вопреки расхожему мнению, машина некоторое время может двигаться и на одних дисках, конечно, потом всё в хлам, но я выжимаю из нее, что могу, еду через перекресток, качаясь, мотор визжит, я жму на газ, пытаюсь одной рукой выкрутить руль, и кто-то там едет сзади, какой-то несчастный добропорядочный бюргер, меня несет через дорогу, потом в другую сторону, и наконец БМВ медленно заваливается, нет, только не в кювет. Мне удается удержать машину на самом краю. Мотор глохнет. Теперь за машину…