Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин
Еще долго с борта «Открытия» в Поселение поступали новости и вести – рождения и смерти, проповеди и молитвы, отчеты о единодушном восторге путников. Обратно, из Поселения на «Открытие», летели личные письма и те же научные отчеты, что регулярно отправлялись на Землю. Попытки диалога редко бывали успешны, и через пару лет это дело бросили.
Следуя статьям Конституции, поселенцы всю собранную ими информацию о планете посылали на Дицю всякий раз, как выдавалась передышка в непрестанных трудах. Организовали даже целый комитет, хранивший анналы Поселения и отправлявший их на родину. Иные добавляли к этим отчетам личные наблюдения, мысли, образы, стихи.
Достигал ли сигнал цели – никому было не ведомо. Но что тут нового?
Антенны Поселения ловили и сигнал, предназначенный кораблю, – ученые на Дицю еще не знали о преждевременном прибытии и не узнают еще много лет, а потом долгие годы будет лететь обратно их ответ. Передачи оставались все так же невнятны, почти всегда неуместны и практически невозможны для понимания – так изменились и язык, и образ мысли. Что такое удержанное Э. О. и почему из-за него в Милаке начались бунты? Что такое технологии бытования? Почему так важно, что соотношение панкогенов – четыре к десяти?
В проблеме языковых сдвигов тоже не было ничего нового. Всю свою корабельную жизнь ты учил слова, не имеющие значения. Слова, лишенные смысла в этом мире. Такие, например, как «облако», «ветер», «дождь», «погода». Выдумки поэта, объясняемые в кратких сносках к тексту или имеющие краткое визуальное отображение в фильмах, краткое сенсорное отображение – в ВР. Слова из виртуальной реальности.
Но здесь, на планете, единственным бессмысленным словом, понятием без содержания, оказалось слово «виртуальный». Ничего виртуального здесь не было.
Облака накатывали с запада. Запад – вот еще один клочок реальности: направление – элемент реальности, жизненно важный в мире, где возможно заблудиться.
Из облаков определенного рода падал дождь, под дождем можно намокнуть; дул ветер, и становилось холодно; и все это продолжалось безостановочно, потому что это не программа – это погода. Она так и будет. А тебя – не будет, если у тебя не хватит ума убраться под крышу.
Хотя, наверное, на Земле об этом уже знают.
Огромные, высокие растения с толстыми стеблями – деревья – состояли в основном из редчайшего и очень ценного материала, называемого древесиной, из которого была сделана часть инструментов и украшений наборту. (В одно слово: наборту.) Деревянные предметы редко отправлялись в переработку, потому что были незаменимы; пластиковые копии имели совершенно иную фактуру. Здесь пластик был драгоценно-редок, а деревом полнились холмы и долины. При помощи архаичных, странных инструментов, выгруженных из трюмов на Склад, упавшие деревья можно было расчленять. (Было заново открыто значение слова «матапила», писавшегося в инструкциях как «мотопила».) Дерево целиком состояло из древесины – прекрасного строительного материала, пригодного одновременно для изготовления массы полезных вещиц. А еще дерево можно было поджигать и вырабатывать тепло.
Станет ли новостью для землян это эпохальное открытие?
Огонь. Плазма у сопла паяльной лампы. Рабочая зона бунзеновской горелки.
Большинство колонистов видело огонь впервые в жизни. Они тянулись к нему. Не троньте! Но воздух уже становился холоден, полон туманов и ветров – погоды. Жар огня был так приятен. Лун Жо, наладивший первый в Поселении электрогенератор, собрал кучу кусочков древесины, уложил посреди своего платка, поджег и пригласил приятелей погреться. Очень скоро все повалили обратно из платка, кашляя и задыхаясь, – оно и к лучшему, потому что пламени пластиткань понравилась не меньше древесины, и ало-желтые язычки пережевывали платок, пока от него не осталась только черная дымящаяся груда. Катастрофа. (Очередная.) И все равно было смешно – как все выбегали из дымных клубов, роняя слезы и чихая!
Клуб. Дым. Тяжелые слова, до краев и с верхом набитые значением, нет – значениями. Знанием жизни и смерти – означая жизнь, означая смерть. В строках стихов не было, как оказалось, ничего виртуального:
Печальным реял я туманом…[74]
Как погода в бороде?
Там спокойно, как нигде…[75]
Овес сорта 0–2 пророс, выглянул из почвы зелеными глазками, развесил (весна) на ветру сначала зеленые листочки, потом прекрасные тяжелые колоски, сначала тоже зеленые, потом желтые, потом урожай собрали, и зерно течет между твоих пальцев гладкими бусинами, опадая, оседая (осень) в груды драгоценной пищи.
Из передач с борта «Открытия» как-то разом пропали все личные или попросту осмысленные сообщения. Только повторялись снова и снова три записанные проповеди Кима Терри, проповеди Пателя Воблаге, проповеди различных архангелов и запись мужского хора.
* * *
– А почему я – Шесть Ло Мэйлин?
Когда малышка сообразила, что хочет объяснить ей мать, то заметила:
– Но это было на борту. А мы живем здесь. Разве не все мы – нулевые?
5-Ло Ана пересказала эту историю на Собрании, и та, рождая улыбки, разлетелась по всему Поселению, точно одна из тех тварюшек с прозрачными, золотом простреленными крылышками, при виде которых все отрывались от работы и кричали: «Посмотрите!» Кто-то назвал их «марипозами», и словечко прицепилось.
В холодное время, когда работы стало немного, именование вещей рождало множество споров. Как называть все вокруг. Вот как с собаками получилось – нет, все были согласны, что к этому делу надо подходить серьезно. Но что толку рыться в записях, чтобы выяснить – да, была на Дицю похожая зверюшка, так что эту, коричневую, мы будем звать «жук»? Это ведь не жук. Ему нужно собственное имя – ползук, тикток, листогрыз. А мы сами? Знаешь, а ведь Анина малышка права. Четвертые, пятые, шестые – что нам теперь в том? Пусть ангелы считают хоть до ста… Им повезет, если до десяти доберутся… А дочка Зерин? Она не 6-Лахири Падма. Она – 1-Шиньдицю-Лахири Падма… А может, просто Лахири Падма. Для чего нам считать шаги? Мы ведь никуда не уйдем. Она – здесь. Она здесь – живет. Это мир Падмы.
Син нашла Луиса за западным блоком, на
