Георгий Бовин - Дети Земли

Выбрав место метрах в двухстах от берега моря, Иван Тимофеевич, несмотря на всё ещё очень сильный ветер, мягко посадил «Уран» на мокрый песок.

Наступил долгожданный момент: колёса рождённого Геей-Землёй — «Урана» коснулись поверхности иного мира. Это случилось в понедельник 24 августа 19.. года в 2 часа 18 минут 58 секунд по московскому времени, спустя сто пятьдесят одни сутки три часа сорок восемь минут и пятьдесят восемь секунд после того, как эти же колёса отделились от металлического помоста, выдвинутого над специальным ангаром Н-ского авиационного завода.

Глава 7

УРАГАН

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъярённом океане

Средь бурных волн и гроз

ной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении чумы!

Одетая в скафандры, команда «Урана» собралась в пропускнике, готовясь спуститься на поверхность Венеры.

Первый спуск экипажа на планету против желания Белова сопровождался некоторым ритуалом. Весь экипаж, особенно молодёжь, настойчиво требовал, чтобы Игорь Никитич первым ступил на поверхность Венеры, и поэтому никто не желал выходить. Видя, что всех не переспоришь, Игорь Никитич махнул рукой и, не ожидая дальнейших церемоний, быстро сбежал по трапу. За ним по очереди спустились Ольга Александровна, Сидоренко, Константин Степанович, Синицын, Маша и, наконец, Максим. А Галя, хитрая Галя, которая в суматохе раньше всех надела скафандр, потихоньку вылезла с неразлучной кинокамерой под мышкой на крыло корабля и увековечила первые шаги людей на Венере.

Оставив дежурить в кабине Сидоренко и Иванова, Игорь Никитич разбил свой отряд на две группы. Чтобы как можно лучше провести геологическую и биологическую разведки, он прикрепил в помощь Синицыну Машу и Максима, а в помощь Петровой предложил Галю и себя.

Хотя скафандры были не особенно тяжёлыми, бродить в них по планете, притяжение которой почти не уступало земному, было очень обременительно, тем более что жара достигала пятидесяти градусов, а ветер валил с ног. Если бы не постоянный приток свежего, прохладного воздуха с повышенным содержанием кислорода и примесью озона, путешественники выбились бы из сил через десять минут.

Первое, что они обнаружили, было растение, похожее на камень. Правда, вблизи это сходство совершенно утрачивалось. «Камень» состоял из целой колонии растений, росших вплотную друг к другу. Гладкие стебли их на концах были увенчаны мясистой короной. Растения были прочны и гибки, как капрон. Корни их так глубоко уходили в грунт, что вырвать руками хотя бы один стебель было совершенно невозможно. Только с помощью принесённой кирки удалось выковырять одно растение целиком, изрядно повредив его при этом. Оно тут же было заспиртовано Ольгой Александровной. Сильно измятые соседние стебли в течение нескольких минут расправились буквально на глазах у людей и бесследно скрыли все повреждения.

Ольга Александровна объяснила, что, вероятно, найденное растение размножается спорами, подобно земному папоротнику. В борьбе с постоянными ураганами оно приобрело необычайно крепкий и эластичный стебель и длинный, мощный корень, немного похожий на корень земного хвоща, но не имеющий суставчатого строения.

Красноватый цвет стебля служил защитой от перегревания. Как показали более поздние опыты, поверхность растения имела свойство интенсивно отражать инфракрасные лучи. В целом оно напоминало первые земные растения-псилофиты, которые росли на Земле около 450 миллионов лет назад на морских берегах.

Пока Ольга Александровна обрабатывала первый экспонат, Николай Михайлович рылся в обломках камней, отбитых при выкапывании растения. Он обратил внимание путешественников на то, что поверхность Венеры не имела почвы, то есть плодородного слоя, состоящего в основном из веществ органического происхождения.

На некоторых стеблистых растениях Ольга Александровна обнаружила грибовидные кольцевые наросты, которые обладали твёрдостью камня. Очевидно, на Венере, несмотря на её огромные свободные пространства, шла такая же отчаянная борьба за существование, как и на Земле. И здесь находились любители пожить на чужой счёт вместо того, чтобы добывать пищу собственным трудом.

Открытие следовало за открытием, Путешественники так увлеклись, что, идя за извивами морского берега, незаметно для себя отошли от корабля километров на двенадцать.

К счастью, им не нужно было возвращаться. Радиотелефон постоянно связывал их друг с другом и с кабиной «Урана», где дежурные слышали не только каждое слово, но даже дыхание путешественников. Поэтому достаточно было короткого распоряжения Игоря Никитича, чтобы скрытый расстоянием и сеткой дождевых струй «Уран» быстро взмыл в небо и через несколько минут, плывя с оглушительным рёвом в ореоле двух огненных колец, опустился на песок в какой-нибудь сотне метров от путешественников.

— Ни дать ни взять Сивка-Бурка! — заметил Николай Михайлович, который впервые за долгое время обрёл хорошее расположение духа.

После ста с лишним часов непрерывной болтанки и одуряющего грохота, а затем почти четырёхчасовой прогулки в прорезиненных скафандрах по изнуряющей жаре сидеть за столом, приняв холодный душ, было изумительно приятно.

Все наслаждались отдыхом. «Уран», подогнув свои стальные ноги и сложив крылья, плотно улёгся на грунт. Не нужно было пристёгивать себя ремнями к сиденью, можно было есть ложкой из настоящей тарелки горячий суп и смаковать тишину. Еле слышное сквозь стенки кабины завывание ветра подчёркивало уют.

Усталые путешественники вяло перебрасывались фразами. Один Синицын говорил без умолку. В чаду восторга от сделанных открытий Николай Михайлович забыл, что эрудиция большинства слушателей не уступает его собственной. Перейдя после двухлетнего брюзжания на приветливый тон, он, видимо, уже не мог сдержать себя и назойливо растолковывал всем, почему на Венере исчезли размытые водой и иссечённые ветрами горы, почему на поливаемой кипятком и отутюживаемой ураганами суше почти не развилась растительность, словом, в полной мере испытывал терпение своих невольных слушателей.

Ольга Александровна, как и положено хозяйке стола, слушала изысканно вежливо.

Игорь Никитич и Константин Степанович благодушно улыбались; Маша молча наливалась раздражением; Максим, забыв обо всём на свете, любовался Машей; Галя витала в мечтах о том, как она снимет морское дно, а Иван Тимофеевич с самым серьёзным видом разыгрывал простодушного геолога, задавая ему вопросы один наивнее другого.