Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

— Это все чистая теория? — поинтересовался жадно слушающий Юрий.

Собеседник грустно кивнул. Пока это была всего лишь теория, основывающаяся на результатах некоторых экспериментов. Но даже эта теория разрабатывалась в тайне, результаты передавались в разговорах между немногими посвященными. Занкар, достигший наибольших успехов в науке, имел на Фитир серьезное влияние. Именно его влиянием и объяснялось преследование сторонников темной физики. В то же время именно беглецы из Занкара, затравленные в своем родном государстве, создавали в Фитире сообщество адептов темной физики.

— В Занкаре развита наука и техника, к уровню их институтов и лабораторий приближается по отдельным направлениям лишь республика Хамселла, все же остальные страны безнадежно отстали. А самое богатое государство мира — Гауриз, где наука развита ничуть не больше, чем в Фитире. Не задумывался, Юрен, почему так?

Пришлось признаться, что да, он задумывался. Да — торговля, да — кое-какие полезные ископаемые. Но все это в размере, ничуть не большем, чем у Хамселлы или Юбира. Банки? А почему, собственно, именно их банки самые успешные? Ответа у Кондрахина не было, в чем он и признался.

— Их чиновники не берут взяток. Их служащие не допускают грубых ошибок. Их политические решения не всегда успешны, быть может, но никогда не приводят к серьезным отрицательным последствиям. Передовые достижения они покупают и успешно осваивают, хотя сами не способны ничего ни создать, ни усовершенствовать. Но при этом их университеты славятся исследованиями в области истории, политической практики, психологии. В Гауризе пошли другим путем. Они разрабатывают не машины, они разрабатывают средства управления теми, кто эти машины обслуживает. Белведами.

— И это тоже темная физика?

Нет, это была не физика. Скорее, это можно было отнести к области психологии, хотя собеседник Юрия был уверен, что одной психологией здесь не обойтись. Честность служащих Гауриза стала на Белведи, где население отнюдь не брезговало нарушением закона, недостижимым образцом. Доходило до того, что за некоторые услуги кампании Гауриза брали вдвое более высокую цену, чем компании какого-нибудь княжества островов Всех Морей, и клиенты цену эту платили без сожаления. Но речь все же шла о другом.

— Темная физика заключается в соединении "истинной" физики с некоторыми областями знаний, разрабатываемых в Гауризе. Не вся их наука сосредоточена в университетах, не все достижения описаны в общедоступных публикациях. Потому и усматривает Занкар в каждом стороннике темной физики агента Гауриза. А Гауриз, тот преследует в этой области свои, нам неизвестные цели. Среди них, как мы полагаем, поиск белведов, потенциально пригодных для развития у них способностей воздействия на материю. Вот поэтому они тобой, Юрен, обязательно заинтересуются. Скорее всего, уже заинтересовались.

— Ты говоришь: "мы". То есть, существует группа, которую ты сейчас представляешь. Она независима от Гауриза и Занкара?

Собеседник явственно замялся. Лгать ему не хотелось, не хотелось и полностью открываться. Поэтому он выразился обтекаемо — разные, дескать, среди нас белведы, и за всех поручиться невозможно. Да и не может быть в деле, успешность которого зависит от двух соперничающих государств, полной независимости хотя бы от одного из них. Попадались среди адептов темной физики и очень богатые люди, которые могли позволить себе полную самостоятельность. Но кто знает, кому они были обязаны возникновением своего состояния?

— Наука Занкара и правительство темную физику преследует. А разведка, одна из их разведок, иногда поддерживает. Здесь свои игры, и тот же Занкар проводит весьма непоследовательную политику. Ну, а истинные цели Гауриза вообще никому за его пределами неведомы. Знаешь что? Ты бы поговорил об этом с Тханом Альфеном. Он-то как раз наиболее независимый из всех нас.

И тут землянин не только почувствовал облегчение, которое испытал его собеседник. Он его буквально увидел: белвед выпрямился, заговорил быстрее и громче.

— Я сам слабо разбираюсь, что в физике, что в методах тайной науки Гауриза. Меня интересуют философские аспекты Большого Скачка. Там ведь возможен — чисто умозрительно — такой вариант, когда в новой вселенной время будет идти много быстрее, чем у нас. Тогда может получиться, что когда создатель этой вселенной появится там во плоти, он встретится с разумными существами, которые окажутся его творениями. Для них он окажется не только творцом, но и покажется бессмертным — мы же рассматриваем вариант, когда их время течет намного быстрее — да и могущество его им покажется невероятным. С их точки зрения такой белвед-созидатель всемогущ. Представляешь, какие концепции мироустройства породит у них контакт с нашим белведом-созидателем?

— Мне такие концепции знакомы, — медленно проговорил Кондрахин, впервые столкнувшийся на этой планете с идеей Бога, — только почему ты применяешь ее к воображаемым созданиям? Примени ее к себе. Может, и Белведь кем-то создана, только Создатель здесь появиться не пожелал? Не смог; некогда; или просто разочаровался в своем творении и предоставил его своей судьбе. А может, просто даже не заметил, что что-то и кого-то создал; как тебе такой вариант? Да и зачем вообще являться во плоти перед собственными созданиями?

Собеседник резко дернул головой. Потом огляделся, встал из-за стола, выглянул в зал. Вернувшись, спросил:

— Ты и вправду никого не боишься? Нет, более вероятно, что не понимаешь, какие последствия может вызвать обнародование таких взглядов. Я сам задумываюсь над возможностями созидания Вселенных, но лишь временами, и никогда не делаю записей. Поверь старому, опытному бумагомараке — это очень опасные предположения. Опасные для тех, кто их выдвигает. Любое правительство, чуть подумав, придет к выводу, что учение о созидателях — в любом его варианте — получив доступ к массам населения, станет источником неограниченной власти.

— Ну, не все так страшно, — вяло пробормотал Кондрахин, а перед его глазами встали картины крестового похода на Тегле: прислонившиеся к стенам домов Константинополя умирающие паломники, заваленные трупами рвы…

Да, его собеседник был прав. Пусть религия и не добьется на Белведи такого признания, как в земных вариантных мирах, но любое правительство усмотрит в ней угрозу власти. Ведь поначалу и Рим преследовал христиан и лишь потом стал их главным священным городом.

— Именно страшно, — возразил собеседник. — Если ты рассмотришь другую возможность — а именно понижение температуры миг-материи, что теоретически тоже достижимо — то там предполагаются другие последствия. Вот о них ты можешь рассуждать вслух, и если кто и заинтересуется, так это будут шпионы самых передовых государств. Интересовать их будет одно: знаком ли говорун только с идеей пустотной бомбы или же обладает в этой области техническими знаниями?