Облепиховый остров - Николай Жданов

моим окружением. Простите, я знаю, вам не интересно это слушать, и вы сейчас думаете, какая же я странная или глупая… или и то, и другое. Может, и правда, я глупенькая, хоть и окончила школу с отличием, – она вдруг рассмеялась и так же резко замолчала. – О, Гоб, зачем я говорю все это вам… Вы знаете, ваша лекция и эта дискуссия словно ледяным душем разбудили меня от беззаботного сна. Как будто до этого дня я, как ребенок, сидела в театре и видела добрую детскую сказку, где всегда все хорошо заканчивается. Совсем не подозревая, что на самом деле происходит за кулисами. И вот появились вы, сорвали этот занавес, и я вдруг увидела другую реальность. Но я не виню вас, напротив, я хочу знать правду. Вы сказали, что предпочитаете смотреть в глаза действительности, и почему-то эти слова меня тогда очень растревожили, но так же и восхитили. Я тогда даже подумала: «Что же такое вам придает силы, если не вера? Вы знаете какой-то секрет, о котором я не ведаю?» – неожиданно рассмеялась она, но затем грустно добавила: «Хотелось бы и мне знать столько, сколько знаете вы… Вы верите, что правда, сколь бы она ни была сурова, все-таки лучше иллюзий?» – наконец, завершилась запутанная речь того голоса, что состоял из фрагментов тревоги, застенчивости и, в то же время, непринужденного детского озорства. И в самом деле, это были мысли почти ребенка. Невинного, наивного, испуганного ребенка. Слушая ее, Капио вспоминал, как в ее возрасте и сам он искал ответы на подобные вопросы и ощущал себя потерянным в жизни. Пролежав какое-то время в смутных размышлениях о том, как ей ответить, он, наконец, решил, что в течение дня обязательно придумает что-то утешительное. Подберет слова так, чтобы не обманывать, но и не разжигать душевные бури в этом молодом создании. «Кстати, а как ее звали?» Она не представилась, а он не помнил ее имени. На самом деле, он не помнил имени большинства из примерно 30 своих первокурсников. Лучше сказать, не успел еще запомнить, так как учебный год только начался. Уточнять ее имя, не сказав больше ничего, выглядело бы неуместно и странно. «Но и она, заметьте, не особенно церемонилась, отправляя свою «ночную исповедь». Может быть, она и не странная (Капио вспомнил ее опасения на этот счет и почти так и подумал). Скорее, она ищущая, и, в конечном счете, девочка необычная. В конце концов, надо помнить, что это все еще ребенок, и весь этот беспорядок в ее голове можно списать на ее молодую горячность. Что ж, и я был таким же», – подумал Капио и встал с кровати.

Сначала Капио принялся готовить завтрак. В это утро он почувствовал удивительное спокойствие. Он отлично выспался и был полон энергии. Перед ним были выходные, и он уже предвкушал домашний отдых с интересной книгой. Завтра планировал прогулку по любимому парку. Обжаривая сосиски, он даже наигрывал какую-то мелодию, но при этом продолжал размышлять о разговоре с другом. «Что же он задумал? И почему так смело принимает решения за меня? Может быть, мне вовсе не интересно это?» – размышлял он, чувствуя задетую гордость. С другой стороны, любопытство брало свое, и он не раз хотел позвонить другу, чтобы разрешить навязчивые угадывания. Но он сдерживал себя. Не мог. Он не мог из-за своей робости, принципов и той же гордости. В глубине души он до сих пор чувствовал себя менее значимым, чем Рэм, испытывая перед ним комплексы. Ему не нравилось, что Рэм был такой фамильярный (хотя таковы обычно близкие друзья) или даже высокомерный. Несмотря на двусмысленные ощущения от встречи, он всё равно любил своего друга, был к нему привязан и доверял ему, как и прежде. Он был искренне рад, что Рэм вернулся, и что они могут проводить время вместе, хотя бы просто беседуя. О, как ему не хваталось этого – разговоров с близким, умным и интересным человеком! За всё время, проведенное в этом чужом городе, он так и не нашёл никого, с кем можно было бы поделиться своими мыслями, так сказать, по душам. Обычно приходилось ограничиваться беседами о работе, финансах, погоде, мимолётных отношениях или ещё чём-то повседневном. И вот он день, когда они оба здесь, в «городе больших возможностей», как когда-то говорил его друг. Капио с ностальгией вспомнил их прошлое. Времена и счастливые, и не очень счастливые, порой даже жестокие, но теперь они казались бесценными. Но что-то заставило Капио отойти от этих воспоминаний, и он вдруг осознал: как всё это наивно. Ему показалось, что он похож на мечтателя. Он должен был сконцентрироваться на настоящем дне, быть реалистом и взглянуть на мир трезво. Действительно, он осознал, что время изменило и Рэма, и его самого, превратив юных друзей во взрослых мужчин с устоявшимися взглядами и интересами. Они и теперь слишком разные: один – обычный преподаватель, увязший в скучной городской рутине, а другой – успешный, амбициозный и перспективный специалист. Но на самом деле, ничего существенного не изменилось с тех времён. По сей день они, как и в детстве, живут как будто в разных мирах. «Пусть он сам позвонит, если надо», – сказал гордый внутренний голос. После завтрака он, как и планировал, взялся за книгу, пытаясь отвлечься. Однако не мог сосредоточиться, размышляя о Реме и задаче ответить «полуночному голосу». Это вынудило его прекратить чтение. Он включил телефон и начал писать текст, который в конце показался ему излишне философским и запутанным. Истины, как он считал, не существовало, и это ставило его в тупик. Сложно объяснить то, во что не веришь, когда не знаешь, как всё на самом деле. И его объяснение сводилось к повторению чужих слов и простых истин. Вместо этого он решил написать что-то искреннее и направил короткий ответ: «Весь секрет в Любви».

С момента встречи с Рэмом прошла почти неделя. Однако Рэм так и не позвонил, и внутри Капио начали возникать неопределенные чувства. Иногда он пытался воспринимать ситуацию разумно и философски, осознавая, что он не является центром вселенной и связь возобновится, когда это сочтут необходимым. Но иногда он чувствовал себя обманутым, преданным, ненужным, и это вызывало у него злость, порой даже до того, что он отрекался от дружбы. После этого наступал период сожаления, вины и мысленных извинений перед другом за свою слабость. Его слабость проявлялась в том, что он чрезмерно увлекался другими людьми и становился