Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

– А что слышно о человеке в маске, адмирал. Его обнаружили?

– Исчез, равви, словно бы и не существовал. Его не знают в мире людей.

– Так вот вам и преступник! - улыбнулся равви Мегиллах, радуясь, что может оказать помощь.

– Но нам нужен оружейник, который сделал кинжал, - Солово качнул седой головой. - Папа хочет видеть не оружие, а того, кто направил его… не убийцу, а его патрона.

– Он хочет чересчур многого, - заметил равви Мегиллах с удивлением. Но если папа чего-то хочет, его желание будет исполнено. - Как глава гетто, равви обладал достаточными и скорбными доказательствами этого правила, невзирая на недолгое пребывание на этом посту.

– Или это, или нечто не менее приемлемое. К сожалению, то, чем я сейчас располагаю, совершенно не устраивает его святейшество - как и меня самого.

– Но у вас есть преступник! - воскликнул Мегиллах.

– О да, - адмирал Солово улыбнулся в третий или четвертый раз за вечер (должно быть, рекорд). - Скажем так, - подумал он вслух, - можно переговорить кое с кем.

– Благодарю вас за согласие побеседовать, - сказал Чезаре Борджиа, - и за проявленную при этом сдержанность.

Солово поклонился, с изяществом принимая благодарность.

– Не хотите ли подкрепиться, адмирал?

– Едва ли, милорд.

– Вы можете не бояться отравы, адмирал. Не следует преувеличивать моего коварства.

– Как и моего стремления к отравленному питью, мой господин. К тому же мое устранение не даст вам сейчас никаких преимуществ.

Чезаре Борджиа, протонотарий, казначей Картахенского кафедрального собора, епископ Памплоны, архиепископ Валенсии и кардинал-дьякон церкви Санта-Мария Нуова, сидел неподвижно, спокойно прокручивая какие-то мысли в сверхнизкотемпературной вычислительной машине, которую сделал из своего ума.

– Ах да, - заметил он к месту, - вспомнил теперь: вы же стоик, разве не так?

Адмирал Солово знаком дал понять свое безразличие к этому или какому угодно другому определению.

– Если этот ярлык выделяет меня среди других следователей его святейшества, я рад этому, - заметил он. - Однако и вам нетрудно удостоиться подобного определения (если вы простите меня) от всякого, кто захочет обратить внимание на ваше непременное черное одеяние.

Чезаре улыбнулся.

– Пожалуй, прощу. Я признаю связь. Самоконтроль, присущий вашей философии, дает известные преимущества, но причины моего выбора одежды куда глубже.

– Как и моя философия, - парировал Солово.

Чезаре резко изменил направление наступления, чем позже сделал себя знаменитым на поле битвы.

– И насколько же глубоко зашло ваше нынешнее расследование, адмирал? спросил он.

– Реки глубоки, горы высоки, синьор, - ответил Солово. - Однако о подобных вещах я бы не стал говорить в отсутствие его святейшества и самых близких его родственников.

– Не обращайте внимания на Микелотто, - проговорил Чезаре, показывая на смуглого мужчину, облаченного в подобный же траур и сидевшего рядом с ним. - Он мой: я верю ему и в жизни, и в смерти.

Адмирал Солово поглядел на Микелотто, и длинноволосый объемистый приспешник вежливо склонил голову. Широкие и невинные глаза делали его непохожим на убийцу, что наверняка давало ему известное преимущество.

– Очень хорошо, - сказал Солово. - Я могу известить вас, что мое расследование завершено, отчет подготовлен, составлены предварительные выводы.

– И будет непоправимой бедой, если вы досрочно представите эти соображения кому-нибудь еще, кроме его святейшества папы?

– Безусловно, да.

– Но тем не менее? - продолжил Чезаре, придавая голосу крохотный оттенок сомнения.

– Тем не менее, - заверил его Солово, - все взвесив…

– Я не стану оскорблять вас предложением золота и покровительства, быстро произнес Чезаре, не желая вырывать поражение из пасти неожиданной победы.

– Не надо. У предательства не всегда бывают мирские причины, но вы, конечно, знаете это.

Чезаре Борджиа скромно отмахнулся от комплимента и экономно воспользовался тем же жестом, чтобы ускорить развитие событий.

– Ваш брат, - проговорил адмирал Солово, откидываясь назад в кресле, оставил вечеринку у вашей матери, по сути дела утверждая, что еще не поздно предаться иным удовольствиям.

– В самом деле, - согласился Чезаре с некоторым пренебрежением. Область, расположенная ниже пояса, ведала всей жизнью Хуана. Это известно достаточно хорошо.

– Итак, самое тщательное расследование показало, - сказал Солово, так же осуждая эту слабость, - что его сопровождали в тот день слуга и испанец в маске, весь последний месяц бывший у него шутом и компаньоном. Он оставил нас, ночь миновала, и челядь доложила, что герцога нет дома. Его святейшество не встревожился; вполне обоснованно полагая, что герцог застрял у какой-то замужней дамы, не желая покидать ее при дневном свете. Когда прошел день, а за ним ночь, его святейшество назначил меня распоряжаться всем делом, и уже после полудня следующего дня я обнаружил тело герцога Хуана.

– Вы, бесспорно, проницательнейший из людей, - заметил Чезаре бесстрастным тоном. - Любой папа или князь, способный воспользоваться вашими услугами, будет воистину счастлив.

– Я бы не назвал этот случай приятным, - продолжал Солово, - однако он оказался весьма поучительным. Чтобы проиллюстрировать это, позвольте мне привести один анекдот из моей практики.

Чезаре скупым движением руки велел говорить.

– Поскольку отсутствие герцога Хуана затянулось, я, естественно, обратился к Тибру - сточной канаве для всех отбросов. Я переговорил с торговцем лесом, который в интересующую нас ночь сторожил свой склад в лодке со стороны реки. Освежив свою память, он начал вспоминать - во все более мелких подробностях, по мере того как мое терпение истощалось, - как группа мужчин в плащах принесла тело на берег и бросила его в воду возле стока. Я спросил, почему он не донес о случившемся; торговец ответил, что за тот недолгий срок, в течение которого он владеет складом, подобные эпизоды на его глазах происходили более сотни раз и никого это не взволновало: так почему же следует считать другим этот случай? Да, мой господин, в таком мире нам приходится жить. Я счел этот аргумент разумным и оставил торговцу левое ухо.

Чезаре кивнул, одобряя либеральный подход адмирала.

– Мы забросили сети, - продолжил Солово, - и нашли герцога Хуана "в крови и грязи", как поют уличные певцы. Вознаградив таким образом себя за труды, я начал искать преступника и был вынужден обратиться к кандидатам, имеющим личные или политические мотивы. На теле оказалось тридцать дукатов, и поэтому нетрудно было понять, что Хуан не пал жертвой грабителя, - тон адмирала не изменился. - К моему удивлению, я услыхал ваше имя. Ну, например, в качестве соперника герцога Хуана в борьбе за благосклонность доньи Санчии, жены вашего младшего брата.