Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

— Они такие же глупые, как Баснасски, а их старик-Повелитель просто безумец, — усмехнулась Эстрел.

Хотя Владыка Канзаса не пожелал лицезреть ее, его люди были добры к ней. Некоторая горечь в ее смехе удивила Фалька.

— Баснасски совершенно забыли, как когда-то жили люди, — сказал он в ответ. — Эти же люди, может быть, слишком хорошо помнят это.

Он рассмеялся.

— В любом случае, корабль действительно был и улетел, не причинив никому вреда.

На мгновение он взглянул на нее. Она, очевидно, не видела никакого поэтического сумасбродства этого фейерверка, который простой аппарат Сингов ставил на один уровень с солнечным затмением. Но почему бы во время всеобщего бедствия не устроить фейерверка?

Фальк не удивился такому поведению Эстрел, ведь с того времени, как она заболела и потеряла свой нефритовый талисман, ее не покидали печаль и тревога.

Временное пребывание здесь, которое доставляло столько удовольствия Фальку, для нее было мучением. Пора было уходить отсюда.

— Я пойду поговорю с Владыкой о нашем уходе, — нежно сказал он ей.

Оставив ее здесь в тени ив, усыпанных темно-зелеными почками, он пошел через сад к большому зданию. За ним семенили пять длинноногих псов черного цвета — почетный караул, которого ему скоро будет недоставать.

Повелитель Канзаса что-то читал в своем тронном зале. Диск, который висел на восточной стене помещения, днем светился холодным рассеянным светом, создавая впечатление маленькой домашней луны, и только ночью он сиял мягким солнечным теплом и светом. Трон, сделанный из полированного мореного дерева, росшего в южных пустынях, стоял перед диском.

Фальк единственный раз видел Правителя сидящим на троне. Это было в тот самый первый вечер его пребывания здесь.

Сейчас он сидел в одном из кресел возле Моделирующей системы, и окна за его спиной, выходившие на запад, не были закрыты шторами. Там, на западе, виднелись далекие темные горы, отороченные снегом.

Владыка поднял свое похожее на лезвие меча лицо и выслушал Фалька. Вместо того, чтобы ответить, он положил руку на книгу, которую читал. Это был не один из микрофильмов его необыкновенно богатой библиотеки, а небольшая, написанная от руки книга, завернутая в бумагу.

— Тебе известен этот Канон?

Фальк посмотрел туда, куда указывал Повелитель, и прочел несколько певучих фраз:

Нужно боятьсяСтраха людского.О, горе!Ты все еще не достиглоСвоего предела.

— Я знаю эту книгу, Владыка. Перед тем, как отправиться в это путешествие, я получил в подарок один экземпляр такой книги, но кое-что меня смущает. Почему я не знаю того языка, которым написаны четные страницы Канона?

— Это символы языка, на котором книга была написана первоначально, пять или шесть тысяч лет назад — язык Желтого Императора, моего предка. Но куда же делась твоя книга? Неужели ты ее потерял? Тогда возьми ее, когда совершишь Путь. О, горе! Почему ты всегда говоришь только правду, Опал?

— От неуверенности.

По сути, хотя Фальк и пришел постепенно к твердому решению, что он никогда не будет лгать, независимо от того, с кем говорит или насколько невероятной может оказаться правда, он не знал, почему он пришел к такому решению.

— Пользоваться оружием врага, значит, играть по его правилам, — сказал он.

— О, этот враг давным-давно выиграл свою игру. Ну что ж, значит, ты уже уходишь? Что можно на это сказать? Иди, продолжай свой путь. Сейчас самая пора. Но я на некоторое время хотел бы задержать здесь твою спутницу.

— Я обещал ей помочь в поисках соплеменников, — нерешительно сказал Фальк.

— Ее соплеменников?

Суровое испещренное морщинами лицо повернулось к нему.

— А за кого ты ее принимаешь?

— Она из Странников.

— Она такая же Странница, как я — зеленый орешник, ты — рыба, а эти горы сделаны из сушеного овечьего помета! Придерживайся и дальше своих правил, говори правду — и услышишь правду. Набери фруктов из моих цветущих садов перед тем, как двинуться на запад, Опал, и напейся молока из моих колодцев в тени гигантских папоротников. Разве я не правлю королевством чудес? Скажи, что удерживает тебя возле этой женщины — вожделение или верность?

— Мы многое пережили вместе.

— Не верь ей!

— Она помогла мне и вселила надежду. Мы — сотоварищи по несчастью. Мы доверяли до этого момента друг другу. Почему я должен сейчас изменить этому правилу?

— Вот глупец, о горе!

Владыка Канзаса покачал головой.

— Я дам тебе десять женщин, которые будут сопровождать тебя до самой обители Лжи, вместе с флейтами, лютнями, тамбуринами и противозачаточными средствами. Я дам тебе пять дюжих молодцев, вооруженных ракетницами. Я дам тебе собаку — по правде говоря, я такое же ископаемое животное, как и эти собаки. Все они будут твоими спутниками. Кстати, ты знаешь, почему вымерли настоящие собаки, а не эти шавки, слоняющиеся по степи? Потому что они были верны людям до самого конца! Потому что они слепо доверяли им! Но если ты не пожелаешь моих сопровождающих, то вот тебе мой совет — иди один, человек!

— Но я не могу!

— Тогда что ж, иди, как тебе будет угодно. Здесь игра уже закончена.

Повелитель встал, подошел к трону и уселся в него. Он даже не повернул головы, когда Фальк произносил слова прощания.

6

Поскольку в памяти Фалька слово «гора» ассоциировалось только с одинокой вершиной, он думал, что как только они достигнут гор, то достигнут и Эс Тоха. Он не понимал того, что им предстоит еще вскарабкаться на крышу континента.

Один горный хребет вырастал за другим по мере того, как росли горы. День за днем они ползли все выше и выше в этом мире гор. На их пути то тут, то там нередко попадались небольшие стойбища или деревеньки среди лесов, стремительных потоков на снежных или гранитных склонах. Зачастую они не могли обойти их по склону, а другой тропы не было.

Они проезжали мимо них на своих мулах — царственном даре Владыки, и никто им не препятствовал. Эстрел сказала, что горцы, живя здесь, у самого порога владений Сингов, были людьми осторожными.

Они не досаждали незнакомцам и не приваживали их к себе, потому что основное правило в их жизни было избегать встреч — если это только было возможно — с незнакомцами.

В горах, несмотря на оттепель, ночевки были очень холодными, и поэтому для путешественников очень большим облегчением оказалось, когда однажды их пригласили на ночлег в деревню.

Она была крохотной, четыре деревянных домика у шумного ручья, несущего свои воды по дну каньона, спрятавшегося в тени огромных выветренных вершин. Но у этой деревушки было название Бесдно, и Эстрел уже однажды останавливалась в ней много лет назад, когда была еще маленькой девочкой. Обитатели Бесдно, двое из которых были такими же светловолосыми, как и Эстрел, обменялись с ней несколькими словами, короткими фразами. Они говорили на языке, который употребляли Странники. Фальк же всегда говорил со своей спутницей на Галакте и так и не научился западному языку. Эстрел что-то объяснила встреченным ею соплеменникам, указывая на восток и на запад. Те же сдержанно кивали, тщательно приглядываясь к ней и искоса посматривая при некоторых фразах девушки на Фалька уголками глаз. Они спрашивали совсем недолго, а потом отвели их к главе общины, и тот предложил усталым путникам еду и кров на ночь, правда, без особой щедрости, холодно и безразлично, и от этого Фальку стало немного не по себе.